Ах, какая драма «Пиковая дама»! Шаляпинский – 2019

И правда ведь – драма, говорю без иронии.  Драма старости, немощи, но неумерших при этом желаний – у Графини. Утраченных иллюзий – у Лизы и Елецкого. Последнего почему-то в опере не очень замечают, второстепенный персонаж, а, между тем, – благороднейший человек, своего рода антипод Германа. Одним словом, если бы молодость знала, если бы старость могла… Не знает и не может – во все времена одно и то же.

Драма Германа – иная. Его драма не личная, она может перерасти в драму, касающуюся многих. Не любит Герман Лизу, так, искра пролетела и погасла. Квинтэссенция его желаний – деньги. «Там груды золота лежат, и мне, мне одному принадлежат», – так поет этот герой в одной из арий. Только их он любит.

Ни у Пушкина, ни у Чайковского, брат которого, Модест, работая над либретто «Пиковой дамы», все же изменил некоторые сюжетные коллизии, тем не менее, ни у поэта, ни у композитора нет ни одной случайной детали. «Человек с профилем Наполеона» – так пишет Пушкин о Германне. У него в повести именно Германн, то есть, в переводе «чужестранец», и Германн – это не имя, а фамилия.

У Чайковского – Герман, и это имя. Есть как будто различия. Но есть и тот же комплекс Наполеона. «Мы все глядим в Наполеоны», – написал Пушкин в «Евгении Онегине». Груды золота – это не просто богатство, это – власть над миром, мировое господство. Не Лизу, а власть любит Герман. Такие персонажи страшны и, к сожалению, очень современны.

«Пиковая дама» на сцене казанской оперы, идущая в постановке Юрия Александрова, – спектакль мистический. Наш Пушкин, обладатель «веселого имени», как написал про него Александр Блок, все же, был мистиком. И боялся не только зайцев, перебегающих дорогу, месяца с левой стороны от кибитки и таинственного «белого человека», который, как ему предсказали, принесет ему погибель. Кстати, Дантес был блондином.

Пушкин хорошо чувствовал мистику города, в котором жил, и его «Пиковая дама» – одно из самых мистических произведений русской литературы. Этот мрачный петербургский стиль подхватил и Чайковский. То есть Александров в своей постановке просто шел за авторами.

Отсюда черный тюль, спускаемый периодически как суперзанавес, придающий действию ощущение ирреальности, почти постоянное присутствие игральных карт то в одном, то в другом эпизоде, да и в пасторали действующие лица – четыре масти игральных карт. А карты, в них не только играют, на них гадают, чтобы узнать будущее. Греховное занятие, не случайно говорят в народе: «Кто гадает, тот прогадает».

Но, пожалуй, самая большая мистическая составляющая – это приживалки Графини, их больше десяти. И они, по замыслу режиссера, ее двойники. Они – как множественные отражения в осколках разбитого зеркала. А что нам говорит примета про разбитое зеркало – это мы знаем. Приживалки – все в черном, в платьях с пышными рукавами, иногда, когда они замирают, их силуэты напоминают даму пик. Пиковую даму, что в карточной семантике означает тайную недоброжелательность.

Гадание – от лукавого, и одержимость властью – тоже от него. Разбросанные карты, снующие то туда, то сюда по сцене приживалки – вот контекст, в котором существует Герман, живущий лихорадочно, на пределе.  И он опасен своей одержимостью, потому что история знает много случаев, как были опасны такие вот «люди с профилем Наполеона», которых зачастую никто не принимал всерьез. Герман ходит по краю, он как будто сам ищет гибели, греховная натура не знает покоя.

В «Пиковой даме» у Чайковского все главные персонажи обречены и все не знают покоя. Драма страстей, безжалостных и беспощадных. И все это – на фоне сказочно-прекрасного города, который может периодически показывать свое ужасное лицо, о чем писали Пушкин, Гоголь и Достоевский. И что выразил в музыке Чайковский.

И как тревожно иногда на вопрос: «Что наша жизнь?» отвечать: «Игра!».