Жизнь и метаморфозы музыкального мира. Записки с концерта ГСО

В Казани вновь прозвучали немецкие фантастические вариации на тему испанского рыцарского характера. На сей раз в исполнении венецианца.

Я тихонько схожу с ума,
Я люблю и жалею ноты,
Для меня нотный стан – тюрьма,
Где томятся в неволе хоты,
Где объятьями акколад
Как оковами вальсы сжаты,
Где свободный полёт сонат
Словно в камеры спрятан в такты.
Композитор их все – под ключ,
Под ребро, под фермату, под лигу…
Партитуры листок – колюч,
Партитуры листок – вериги.
Я тихонько схожу с ума,
Вновь считая размеры и доли,
И мечтаю, чтоб музыкант
Ноты все отпустил на волю…

К хорошему привыкаешь быстро. Когда практически каждую неделю в городе звучат уникальные инструменты и голоса, когда на сцену выходят исполнители с мировым именем, когда музыкальные произведения, наполняющие переполненный зал, сплошь из списка особо выдающихся и трудноисполняемых, тогда притупляется острота зрительских ощущений. И лениво скользнув взглядом по афише Государственного симфонического оркестра Республики Татарстан – «Что у них там намечается? Опять философические размышления?» – ненадолго задумываешься: идти ли. Ненадолго. Потому что, если задумаешься надолго, то билетов может и не хватить. Даже входных, не то что с зарезервированными креслами.

Казанцам крупно повезло, что татарстанские симфоники «право первой ночи» оставляют за столицей Татарстана и все концерты с ожидаемыми искушёнными меломанами программами дают на сцене Государственного большого концертного зала имени Салиха Сайдашева. Едва вернувшись из французского Нанта, где прославленный коллектив под управлением художественного руководителя и главного дирижёра, народного артиста России Александра Сладковского на крупнейшем музыкальном фестивале «La folle journée» с невероятным успехом дал десяток концертов за пять дней, исполнив двадцать четыре произведения с одиннадцатью солистами, музыканты подарили нам накануне московских гастролей загадочный вечер мистических сочинений.

Открывал программу «Дон Кихот» Рихарда Штрауса.

Тернист был жизненный путь Алонсо Кихано, обыкновенно называемого Дон Кихотом Ламанчским. Испанец Мигель де Сервантес Сааведра поведал его судьбу в увлекательном романе, принесшим славу писателю и его персонажу на вечные времена. «Это очень оригинальное произведение, новое по краскам и весьма веселое, в котором показаны дураки. Они не замечают своей глупости, но потешаются над собой», – полагал Рихард Штраус, вдохновившись образом простодушного романтика. Но написав эту монументальную симфоническую поэму, немецкий композитор не оставил указаний на содержание её частей. «Я вообще не люблю программ, – безапелляционно заявил он. – Одному они обещают слишком много; на другого они оказывают слишком большое влияние; третий утверждает, что программа мешает работе его собственной фантазии; четвёртый предпочитает лучше ни о чём не думать, чем раздумывать о том, что продумано до него другими; пятый находит другие предлоги – одним словом, программы несвоевременны».

И тем не менее, исследователи разгадали сюжеты каждой из написанных Рихардом Штраусом десяти вариаций. А Марио Брунелло настолько талантливо их воспроизвёл, что сидящим в зале явственно пригрезились все эти истории. Быть может, успех такого точного иллюстрирования в том, что венецианский виолончелист – один из самых молодых академиков Academia Santa Cecilia – находит время для занятия и литературой, и философией, и наукой, и театром. Его инструмент, созданный Джованни Паоло Маджини в самом начале XVII века, отличается густым, насыщенным, певучим, проникновенным и обволакивающим тембром. «Когда роскошные звуки виолончели Брунелло присоединяются к оркестру, возникает ощущение, что это певец вышел на сцену», – не сговариваясь пишут ведущие музыкальные критики планеты. Вот и на сей раз выдающийся музыкант с помощью старинного инструмента, ранее принадлежавшего солисту Итальянского квартета Франко Росси, вместе с Государственным симфоническим оркестром Татарстана проникновенно рассказал мистико-романтическую историю наивного простака, пытавшегося в одиночку исправить мир. А помогали ему зрелищно, по-голливудски, инсценировать эту печальную повесть концертмейстер оркестра и первых скрипок Алина Яконина, концертмейстер группы альтов Айдар Багаутдинов и концертмейстер группы контрабасов Марат Волков.

В продолжение вечера прозвучала Девятая симфония d-moll Антона Брукнера. Над ней австрийский композитор работал, уже будучи тяжёло больным. Он знал, что это – его лебединая песнь. Наивность Антона Брукнера стала основой множества анекдотов. Так и здесь, посвятив симфонию Господу, он искренне молился: «Милостивый Боже, дай мне скорее выздороветь! Посмотри, мне ведь нужно быть здоровым, чтобы закончить Девятую!» Пять лет он творил и утром последнего дня жизни, не вставая с постели, всё ещё писал, но завершить начатое так и не успел.

В первой части – feierlich, misterioso – торжественно, таинственно возникающей из потаённых глубин, разворачивается и до предела обостряется борьба, в итоге приводящая к срыву. Вторая часть – bewegt, lebhaft – живой и чрезвычайно подвижный мир прихотливых, фантастических образов и видений. И сосредоточенно, серьёзно, философски значительно, langsam und feierlich – медленно и торжественно – вырастает третья часть симфонии. Финал был задуман в грандиозных масштабах, с фугой и хоралом. Но его мы уже никогда не сможем оценить.

Маэстро Александр Сладковский метаморфозы жизни, нашедшие отражение в неоготической драматургии «звуковой архитектуры» Девятой симфонии, возвышает до романтической трагедийности. И «прощание с жизнью» – а именно таково содержание третьей части брукнеровского opus’а – звучит неоправданно оптимистично в изложении дирижёра. Отдав духовым первенство в оркестровом звучании, Сладковский, как мне показалось, намеренно ушёл от молитвенно-покаянного примирения со смертью. Не все в зале оказались готовыми принять такую интерпретацию последнего произведения австрийского композитора. Но Александр Витальевич говорит: «К Брукнеру приходишь в пожилом возрасте, когда пора уже начинать думать о вечном, когда всё осознаешь, но, ещё чего-то не допонял. Вот тогда Брукнер и приходит на помощь. Так что моё личное понимание музыки Брукнера ещё впереди...»

Фото: Пресс-служба ГСО РТ.