Жил-был художник один…

Человек создан из миллиона маленьких кусочков: чувств, эмоций, интересов и мнений. Каждый из нас имеет индивидуальный набор, делающий нас неповторимыми. Но есть то, что всех объединяет – сила любви. Мы привыкли, что любовь – это светлое чувство, которое творит с людьми чудеса, разрушает все преграды, толкает на подвиги и на создание шедевров искусства. И у нашего сегодняшнего героя все так и было – он писал изумительные картины, вдохновленный любовью жены. И своей любовью к ней. Когда же любовь принесла боль, его творения, как и сама жизнь, изменились.

Мурат Гайнуллин – художник и инженер. Вот он пишет. Рука, словно невесомая, движется в воздухе, создавая очередной кусочек искусства. Взгляд серьезный и сосредоточенный. Морщинки на лбу чуть подрагивают от неаккуратного мазка. Проходит час, второй, третий. Он старается невозмутимо, в мельчайших подробностях вспомнить пейзаж и перенести его на холст. Кажется, что он совершенно не чувствует, как течет время, не чувствует усталости. 

Мурат Ирекович рассказал мне о том месте, которое сейчас воспроизводит и которое все отчетливее проявляется на холсте. «Тем летом на рыбалку ездили. Говорили, много рыбы там, и большой и маленькой. Но когда туда приехали, я и забыл зачем. Такой вид был… Неземной как будто. Сразу понял, что надо картину писать. Жаль, красок с собой не было. Пришлось все запомнить. Как уточки плавали, как листья колыхались, бабочек даже помню, их цвет помню… А писать начал не сразу. Только сейчас руки дошли», – размахивая руками рассказывал он.

Мурат Ирекович Гайнуллин – к сожалению, (или, по его мнению – к счастью) неизвестный художник, который родился и живет в небольшой деревне в Самарской области. 

Его родители работали врачами в местной больнице, были скромными, честными, трудолюбивыми людьми. Отец умер, когда Мурату было всего пять лет. Мурат с матерью остались одни. Ему с детства пришлось привыкать к работе и быть за главного. С ранних лет он собирал ягоды и фрукты и продавал их на рынке, развозил молоко, за деньги копал огород соседям, чтобы хоть как-то финансово помочь маме. 

Он с детства невероятно любит природу и рисование, живопись.

Все началось с подаренного мамой набора красок. Она безумно хотела, чтобы ее сын рос так же, как и другие дети, чтобы его детство проходило беззаботно: за рисованием, лепкой из глины, игрой в футбол во дворе. 
Из всех вариантов он каждый раз выбирал кисть и краски. Это было одно из его главных удовольствий, которые он себе охотно разрешал. 
Мурат с ранних лет выделялся особой скромностью и стеснительностью среди сверстников, был застенчив. Когда учителя в школе замечали его талант к рисованию и выражали интерес к его работам, он как можно скорее собирал все в портфель и, сказав быстрое «спасибо», уходил.
Очень необычное поведение для ребенка, чьим талантом восхищаются. Но он был всегда очень принципиален и свои работы никому, кроме самых близких, не показывал. 

Шло время, Мурат рос, совершенствуя свои навыки в реалистическом стиле в живописи, по-прежнему пряча картины в своей комнате.

Мама Лария Семеновна всегда хвалила рисунки сына и радовалась его успехам. Она была невероятной, доброй, чуткой женщиной.
Но, к большому сожалению, ее не стало, когда Мурату было семнадцать лет. В таком юном возрасте он остался без родительского тепла, опеки и любви.
После смерти матери он всерьез задумался бросить творчество и полностью уйти в профессию инженера, куда поступил по желанию родителей.
Живопись занимала много времени, которое он мог потратить на что-то, по мнению многих, более полезное. Но искусство было единственным его успокоением, от которого он не смог отказаться.

Искусство делало его живым, заставляя чувствовать, затрагивая самые глубокие потемки души. Иногда, оно рисовало на его лице улыбку, иногда заставляло морщиться от недовольства, порой утешало ураган в его голове и раскладывало все по полочкам.

В профессиональных кругах он, безусловно, известен, хоть старательно и прятал свой талант в небольшой комнате с видом на яблоневый сад: коллеги-художники прекрасно знают работы мастера, ценят его картины и сожалеют, что до сих пор они практически скрыты от широкой аудитории.
«Мне не нужно было похвалы. И сейчас не нужно. Мои картины – это душа моя. А душу всем подряд не показывают. Тем более ради похвалы. Для меня живопись - это не способ заработка или вариант стать известным. Это что-то личное, родное. Каждая картина – это же часть меня, как я продать ее могу?! Ни за что. Это очень личное. Очень», – поделился со мной Мурат Ирекович. 

У него необычная внешность: синие как летнее небо, глаза, выраженная лопоухость, что придает ему еще большую особенность и отличие от окружающих, тонкие пальцы, высокий рост. А глубокие морщины между бровями придают ему серьезность. Волосы белые-белые, как первый снег, аккуратно уложены. Рубашка в клетку идеально выглажена, рукава закатаны до локтей.
Походка у него неторопливая, размеренная. «Мне некуда торопиться» – отмечает он.

Мурат Ирекович работал инженером на местном заводе.
«Хороший работник. Хоть и художник, а в облаках не летает» – говорили про него коллеги.
Он всю жизнь совмещал инженерное дело и творчество, хотя, казалось бы, эти две стороны никак несовместимы. 
Говорит, бывало после работы, пока домой шел, столько красоты встречал!.. Приходил домой - и сразу за кисть, пока детали не забыл.  
И так живет до сих пор: совмещает несовместимое.

Казалось бы, что все в его жизни сложно. Детство было тяжелым из-за работы, рано повзрослел, рано остался сиротой…Но, как он отмечает, в жизни было много невероятных моментов, которыми он дорожит. Но самой яркой вспышкой, которая освещала его много лет, была его любовь к Ляле Юсуфовне.

Мурат и Ляля встретились, когда им было по девятнадцать лет.
Она любила позировать, а он любил рисовать ее, пытаясь поймать ее смех, ее восхищение, ее огонек в глазах. 
Мурат Ирекович до сих пор хранит альбом с портретами жены у себя в шкафу, но никому и никогда их не показывает. Только ей он позволял любоваться своими картинами и хвалить его мастерство. Только она была достойна коснуться его души.
Мурат Ирекович описывал эту любовь как самую яркую, самую потрясающую часть своей жизни. 
Когда был с ней, он много писал, и все эти картины отличаются от ранних: они намного ярче, мазки на них более мягкие и тонкие. 
Молодые Мурат и Ляля поженились и прожили вместе тридцать лет, построили большой дом, а на заднем дворе высадили яблоневый сад.
Жили в любви и полном понимании. Все тридцать лет он ласково называл ее «Лялечка» и продолжал рисовать ее портреты.
Она была его музой и главным объектом его восхищения.

Но, жизнь не всегда приветлива и добродушна. У нее всегда свои планы.
Когда Ляле Юсуфовне исполнилось пятьдесят, у нее нашли рак, и через пару лет она скончалась. 
Смерть любимой стала самым большим потрясением в его жизни, самой большой болью.
После нее он никого не любил и никому не разрешал любоваться его искусством.
Детей у них не было. Поэтому Мурат Ирекович остался совсем один. 
После смерти жены он долгое время не брал в руки кисть. Совсем. Будто вместе с Лялей и душа его испарилась. Нечего больше было выкладывать на бумагу.
Он долго молчал, не говорил ни слова. Перестал видеться с друзьями и соседями.
Ляля была его лучшим другом, его поддержкой и светом, освещавшим весь его путь. Ее смерть до сих пор самая страшная потеря Мурата Ирековича.
«Не было у меня любви после нее. Пропало это чувство, она все с собой забрала. Даже слезы. Я помню, когда похоронили, домой пришел, сел за стол, и, кажется, выплакал все слезы. Больше ни слезинки из меня не выходит», – делился Мурат Ирекович.

Со временем искусство вернулось в его жизнь, но уже было не таким ярким и живым. Картины стали серыми, грозными, порой даже пугающими.
Писать стал намного реже, больше времени проводит во дворе, ухаживая за огородом и яблоневым садом, который они сажали вместе с Лялей. 

От загадочного, скромного, талантливого художника Мурата Ирековича остался только шкаф с картинами и тюбики масляных красок. 
Теперь художник– просто дедушка, который продает яблоки и любит ходить на рыбалку. 

Время от времени, конечно, он берется за кисть с желанием запечатлеть красивый рассвет, но былой страсти к рисованию уже нет. 
Перестал скрывать свои картины - ведь в них, по его словам, больше нет ничего живого. Нет части его души.

                                                                                                                                                                                                                               Гельсем Зябирова