Просто МОҢ

В конце осени    в новом театральном    пространстве в Национальной библиотеке РТ зрители смогут увидеть спектакль «Моң». Он    поставлен по пьесе модного драматурга Славы Дурненкова режиссером Борисом    Павловичем. Само по    себе участие таких имен в казанской работе – событие значимое для театральной жизни, но еще    интереснее, что это будет сюжетный    ситком    о поиске    священного для татар    понятия «моң» и идти    спектакль будет сразу    на двух    языках    – русском и татарском. 

В самой подготовке спектакля – уже целая история: она целиком пришлась на пандемию    и самоизоляцию, когда режиссер и автор пьесы оказались оторванными от актеров, когда    актеры менялись в процессе    несколько раз,    при этом личные повороты жизни каждого из актеров влияли на пьесу, а значит, с приходом нового лица спектакль сильно менялся. 

Кроме этого, спектакль музыкальный: главные герои – участники    музыкальной    группы, которая готовится исполнять татарский репертуар. И весь спектакль – подготовка к их главному выступлению, причем два главных актера из трех практически учились петь и играть с нуля (в их подготовке участвовала казанская группа «Juna»).

 Для меня особенно важно, что героиня Насти Радвогиной становится русской басисткой в татарской группе и, не зная изначально татарского языка, готовится петь татарский репертуар.Для многих гостей Татарстана наша республика – образец толерантности и гармоничного сосуществования двух титульных наций. Но как на самом деле это устроено? Общество    не бывает монолитным, в гармоничном обществе уживаются различные мнения, иногда полярные. Гармоничным общество делает не    единое    мнение по всем вопросам, а умение проговаривать и обсуждать больные вопросы.    

Казанская театральная жизнь, без преувеличения, сейчас одна из самых интересных в России. Но русские и татарские театры живут в основном обособленно. Эта условная черта проходит по казанским сценам, на    которых мы практически не видим, как общаются два народа и сосуществуют два языка. Этот спектакль – один из немногих в таком роде, и интересно, что именно эта работа не только станет первой на новой площадке, но и уже ей дала название. Теперь новое театральное    пространство,    которое приютило два самых    громких казанских театральных проекта – «Угол» и «Алиф», будет носить название «Моң». 

Я поговорила с тремя актёрами спектакля «Моң» – Нурбеком Батуллой, Анастасией Радвогиной и Лилией Масгутовой – о подготовке к новому спектаклю.

Борис Павлович, российский    театральный режиссёр и педагог. В 2006-2013 гг. – художественный руководитель    «Театра на Спасской»    в Кирове. В 2013-2016     гг. – руководитель отдела социально-просветительских программ    БДТ имени Г. А. Товстоногова.    Автор идеи и ведущий преподаватель «Педагогической лаборатории БДТ».    Руководитель    совместного проекта БДТ им.     Г.А.     Товстоногова и Центра «Антон тут рядом» «Встреча». Художественный руководитель проекта «Разговоры», фонд «Alma Mater»:

– У меня есть    пометка в записной книжке, когда я впервые услышал слово «моң»: 25 февраля этого    года. Знаковая    встреча. Я услышал его вскользь на репетиции, затормозил,    попросил разъяснений.    Конечно, тогда    и в мыслях не    было, что это слово окажется    названием и спектакля, и целой театральной    площадки. Так    обычно бывает с поворотными встречами в    твоей судьбе. За это слово я хочу от всей души    сказать    спасибо артисту Эмилю Талипову, который тогда мне его подарил. Эмиль не смог принять участия в самом спектакле, но таким вот    образом повлиял на его облик.    Мы с драматургом Вячеславом Дурненковым обеими руками ухватились за «моң»: мы оба меломаны, и теперь не можем понять, как мы жили    раньше без такого точного определения самой    сути музыки. Эта история – яркий пример того, что в    искусстве самое главное – удивляться. Привычная вещь разворачивается в захватывающий    образ.    Татары    привыкли к «моң», русские не обращали на него внимание.    Надо было, чтобы приехали варяги и удивились. Тогда и жители Казани, надеюсь, смогут новыми глазами взглянуть    на сокровище,    с которым они    живут    каждый день. Что касается долгого пути спектакля от    замысла к премьере и    трансформациях, которые он претерпел по дороге,    то тут,    думаю,    работает симпатическая магия. Сюжет спектакля крутится вокруг    кастинга, поиска музыкантов.    И спектакль повторил    судьбу    своих героев: его состав изменился ровно на сто процентов от изначального    варианта. Теперь это Нурбек,    Настя и    Лиля –    и я с уверенностью могу сказать, что спектакль нашёл     свою идеальную форму.

Для вас лично о чем будет спектакль? 
Нурбек: 
– Для    меня это спектакль о    больших понятиях, которые сложно сформулировать словами. Возможность подумать о том, что ты как будто бы    знаешь    с детства, но когда тебя спрашивают, что это, тебе совсем не просто объяснить.

 Еще это спектакль про объединение. Когда мы работали над ним, то говорили, что в Казани много параллельных миров, которые не пересекаются. Я, как минимум, два из них более-менее знаю. Это мир татарской культуры и  мир русскоязычной культуры. Их аудитории часто не знают о существовании интересных, достойных внимания проектов с другой стороны. Это и исторически было так сложено, когда озеро Кабан разделяло Казань на русскую и татарскую части. Для меня этот спектакль – первая попытка в моей практике создать мост между двумя параллельными мирами. Мне интересно, что получится, когда эти две аудитории увидят друг друга, так как здесь есть представители этих миров, и каждый, я надеюсь, притянет свою аудиторию. Это очень интересный социальный опыт. 

Лилия:

 – Для меня это возможность впервые выйти за пределы родной сцены Театра на Булаке и сыграть на другой сцене. Я как раз объясняю Насте в процессе спектакля, что моң – это такое чувство, но не совсем чувство, это ощущение где-то глубоко в душе. Это то, что каждый из нас когда-то испытывал, но не сможет объяснить. Для меня лично мир Нурбека стал чем-то совершенно новым: я не думала, что в татароязычной среде делают такие потрясающие вещи, мне просто негде их было встретить. 

Настя:

 – Для меня этот спектакль о понимании друг друга и о том, что взаимопонимание не зависит от того, на каком языке вы говорите. Это такое же необъяснимое соединение людей, как и понятие «моң»: когда все существуют на одной волне и для этого не нужны слова. И о том, насколько музыка – объединяющий фактор. Ее    не обязательно понимать – музыкой достаточно наслаждаться. С самого начала мы думали: где могут столкнуться татароязычные и русскоязычные? Сначала мы подумали про музыку, а моң возник в процессе. И дальше мы стали рассуждать, может ли моң присутствовать не только в музыке. И сразу стало вспоминаться множество ситуаций,    и мне кажется,    что для    каждого из нас понятие «моң» приобрело свое значение и, может быть, оно немного отличается от общепринятого. И это не только про музыку, а именно про то состояние, когда вы что-то коллективно почувствовали, поймали одну волну.

И почему мы выбрали    рок направление… почему мы его выбрали? 

Лилия: 
– Я не знаю, это без меня было. 

Настя: 
– Для меня моң ощутим в более камерных вещах, на самом деле, не в рок-музыке. 

Нурбек:

 – По моим ощущениям, как    раз все    гармонично, потому что именно в роке    появились первые представители альтернативной татарской музыки в конце 80-х. Мы в какой-то мере продолжаем их мысль: они «горели» сделать татарскую музыку, татарскую культуру конкурентоспособной, отвечающей    современным    требованиям.    Это не какая-то «консерва», которая живёт только в музеях. Меня поразило, когда Борис сказал, что, впервые услышав про моң, он в Петербурге пару недель ходил и всем рассказывал: а вот в татарском языке есть такое слово и такое понятие, которое невозможно перевести. И я вдруг с другой сторон  на это посмотрел. Ты живешь внутри своей среды и многого не осознаешь. Как у чукчей есть 9 оттенков белого, а для других    народов это удивительно. Богатство языка раскрывает богатый внутренний мир народа.    

Что было самым сложным в процессе подготовки? 

Нурбек:
– Гитара и вокал. 

Настя:

 – Самое сложное для меня – это репетиции в зум-конференции, потому что в какой-то момент их стало очень много! Онлайн-репетиции, оказывается, очень затратные. Вроде просто сидишь на стуле и не делаешь ничего физического, но сил это забирает очень много. Расстояние между режиссером, между твоими партнерами ощущается очень тяжело. Я была очень рада нашей первой встрече вживую. 

Лилия: 

– Интересно,    что я была невольным    наблюдателем    всех происходящих    событий с Настей. Я видела, как она репетирует в карантин,    даже не надеясь, что сама когда-то    буду задействована в спектакле. Только когда несколько артистов ушли из    проекта, позвали меня.    Так что    я была    с самого начала, но присоединилась    самой    последней. 

Настя: 

– На самом    деле каждый участник, даже    тот, кто    был только временно    и потом ушел,    внес что-то свое в спектакль. Мы намеренно не стали менять имена персонажам, потому что очень много привнесено наших личных историй в пьесу и, по сути, мы являемся ее соавторами. И так как каждый из актеров, который    был с нами в какой-то    период    подготовки, приносил свою историю, то, соответственно, каждый раз менялся и мой персонаж. У    меня за весь период было три разных линии.    Но я благодарна каждому, кто с самого начала пытался помочь нам обрести моң. 

Нурбек:

 – Сюжет, который Слава Дурненков заложил в пьесе, повторился в жизни. По сюжету рок-группа как раз    не может найти третьего участника. И мы реально не могли    его найти.
    
Чем для вас этот проект отличается от ваших    предыдущих работ? 

Настя: 

– Для меня этот спектакль отличается тем, что мы делали его 9 месяцев, за это время рождаются дети. Это мой самый долгий    по срокам проект. Когда я соглашалась на участие, я, на самом деле, не знала, о чем он будет, даже пьесы не было. Единственное, что я знала: это будет спектакль о взаимоотношениях татароговорящих и русскоговорящих. Конечно же, мне интересно в    этом поучаствовать, ведь я живу в Казани,    где особенные    межнациональные отношения, смесь культур. Я, конечно, слышала до спектакля про понятие «моң», но я многого не знала. Этот проект буквально принес мне знание. 

Лилия: 

– В моей жизни не было понятия «моң». Я приехала из Казахстана, и у меня семья не говорит по-татарски, Для меня этот проект особенный еще и потому, что Борис Павлович – удивительный человек. Такой работы с режиссером у меня никогда не было.    

Нурбек:

 – Для меня это необычно, потому что я уже давно не говорил на сцене, все мои последние проекты были танцевальными. Это не так тяжело оказалось, благодаря Борису: он проводил с нами тренинги, и это помогло войти в процесс. Борис хочет добиться легкого непсихологического существования, это очень интересно для меня, но я с жанром ситкома никогда до этого не работал.
    
Как проходила музыкальная    подготовка? 

Настя: 

– Я считаю: нам круто повезло в том, что нас курировала группа «Juna». Мы все эти месяцы и очно встречались, и в зуме репетировали, весь этот долгий процесс участники группы были нашими музыкальными наставниками.

 Нурбек:

 – К моему приходу часть песен уже была выбрана, потом я предложил сделать кавер-версию    на песню «Әнисе» группы «Сак-сок». Я много слушал в свое время эту группу, и мне она очень нравилась. И вдруг в процессе репетиций оказалось, что самой сложной для меня стала именно эта песня, которую я сам же и предложил. Для профессионального музыканта, наверно, в ней ничего сложного нет. Но я в какой-то момент отчаялся, потому что ничего не получалось. Спасибо Марату из «Juna» за помощь, он – очень профессиональный человек. 

Настя: 

– Лет семь назад Регина Саттарова подарила мне гитару на день рождения. Она ее подарила потому, что я ходила и всем ныла, как я хочу научиться играть на гитаре. Но я тогда так и не научилась. То есть я выучила несколько песен и наигрывала их иногда дома или в компании друзей. И вдруг мне выпала такая возможность – научиться играть на бас-гитаре с нуля. И в какой-то момент я осознала, как я хочу выйти на сцену, чтобы сыграть и спеть. Это какая-то детская мечта – стоять на сцене с микрофоном и петь. 

Нурбек: 

– Я на акустической гитаре играл в юности какие-то простые вещи и тоже воображал себя рок-звездой. Как все мальчики, я тогда был фанатом Виктора Цоя, так что, наверно, как и Настя, я реализую сейчас детскую мечту.
        
В этих персонажах много от вас?
 Настя:
– На этот вопрос сложно ответить. Была попытка полностью отстраниться и сделать отдельного персонажа, но, скорее всего, это не войдет в финальную версию. Все сочинялось в процессе, то есть не с самого начала получилось, что поет именно русскоговорящий. Я изучала в школе татарский, но сейчас уже все забылось. Но вообще мне нравится говорить на татарском языке. Мне нравится сама мелодика языка. Я не знаю, какой у меня акцент. 

Нурбек: – Милый)

А есть страх, как примет публика? 

Настя: 

– Мне не страшно, потому что понятие «моң» – это нечто очень субъективное. И мне кажется, что это хороший повод для дискуссии, для того чтобы побольше узнать об этом. 

Нурбек: 

– Я стараюсь об этом не думать. Хотя я предполагаю, что найдутся люди, которые скажут: почему вы делаете про моң, у вас его нет. Ну, будут такие люди – и будут. Когда говорят, что у молодежи нет моң, это иногда становится оружием репрессий против каких-то проектов. Мы с этим ничего не сделаем. Моң ассоциируется с протяжными песнями, где какая-то ностальгия, грусть, воспоминания о родине. А может ли быть моң в драйвовой музыкальной композиции? Я, скорее, боюсь за технические моменты: смогу ли я хорошо сыграть. Моң отрепетировать невозможно, а вот технически можно быть хуже или лучше. Этот спектакль не стал для меня чем-то отдельным от того, что я делал раньше, скорее, это возможность что-то проговорить словами. Я часто встречаю стереотип, что татарское – это что-то такое деревенское, сельское. И многие татары не подозревают, что существует большой пласт альтернативной музыки, Таткультфест, театральные группы, сообщества… Мне кажется, этот спектакль отражает современные тенденции, то, что происходит здесь и сейчас в современной татарской культуре. Радует, что у нас теперь новая площадка и что спектакли Творческой группы «Алиф», я надеюсь, получат новую аудиторию. Когда начинался этот проект, мы еще не думали, что у «Алиф» и «Угла» будет новая общая площадка, а благодаря Борису Павловичу, у нее появилось и такое название. Как-то все само сложилось, и это очень здорово, я думаю, это супер-знак!

фото Юлии Калининой