РАДИК БАРИЕВ: «Ругаю себя, что старею»

Истинный актер, по мнению Жерара Депардье, это игрок в карты: надо переиграть партнера, который тоже мастак в своем деле. Популярный актер театра им. Г. Камала, народный артист Татарстана, лауреат Госпремии РТ им. Тукая Радик Бариев – артист, склонный к импровизации и глубоко ценящий искрометный народный юмор. Подобно мистеру Пиквику у Диккенса, он является истинным «наблюдателем человеческой природы».

Бариев всегда в курсе событий, внимательно следит за театральными фестивалями и кинофестивалями, за бурной российской театральной жизнью, не пропускает премьер у коллег.  

 – Радик Зуфарович, сегодня театр опять становится некоей политической трибуной?

 – Театр, безусловно, реагирует на все, что происходит в стране. Марсель Салимжанов всегда говорил, что актер и режиссер – это люди без кожи, они должны реагировать даже на дуновение ветерка. Если мы берем пьесу в работу, то просматриваем все через призму происходящего вокруг. Ситуация в стране, в республике серьезно влияет на творчество, на взаимоотношения в театре и, конечно, на зрителя. Он ведь видит малейшую фальшь и чутко на нее реагирует – его никогда не обманешь. Сегодняшний кризис в стране имеет и положительную сторону: надо всем вместе искать выход из него. Поэтому, я думаю, парадигма нового переосмысления и прочтения классики позволяет активно двигаться вперед, преодолевать нытье, инертность, пессимизм. Излишнее политиканство театру тоже не нужно. 

– Откуда в мире столько зла и насилия? При отсутствии милосердия мир сходит с ума? 

– Мне кажется, что зло, насилие, нетерпимость были всегда, просто это не обострялось до такой степени средствами массовой информации и всемирной паутиной, как это происходит сейчас. Зло многолико, зло коварно, но оно в конце концов преодолевается, потому что люди всегда и везде верят, что рано или поздно это пройдет и мир вернется из апокалиптического состояния в гармоничное. Для меня такой эйфорией была горбачевская перестройка: появилась надежда на лучшую жизнь, преодоление бед, на энергию добра, верилось, что мы станем абсолютно счастливыми. Мы увидели запрещенные фильмы, телевидение стало свободным и демократическим, в журналах стали печатать то, за что раньше люди десятилетиями сидели в тюрьме. Милосердия, по-моему, меньше не стало, и мир не сошел с ума. Просто, вместо решения насущных социальных проблем, наше государство тратит деньги, как говорится, не туда. Зачем кладут самую дорогую шикарную плитку на мостовые, если нет денег, чтобы отправить на лечение больных детей?! На днях соц- сети облетело фото девушки, одиноко стоящей с плакатом на фоне праздничной столицы: «Давайте лечить детей из бюджета, на иллюминацию собирать через смс». Как же верно! Для чего этот «пир во время чумы»? Ведь люди – самый ценный капитал, поэтому именно в людей нужно вкладываться. Власть должна быть скромнее при тотальной нищете народа. Вот тогда и будет реальное милосердие. 

– Вас волнует проблема свободы и несвободы человека?

– Вопрос свободы волнует каждого. Если говорить о духовной свободе, то она зависит во многом от убеждений, общения, чтения великих книг, приобщения к классической музыке, понимания своей роли в этом мире. 

 – А чем для вас является театр – способом что-то сообщить миру или зеркалом для познания и понимания мира? 

– Театр – это моя жизнь. Но в одиночку поменять мир или сообщить ему что-то свое я не смогу – это коллективное творчество. Мы все время бежим, спешим, преодолеваем кучу препятствий, а театр на 2-3 часа останавливает время и заставляет взглянуть на себя и свою эпоху со стороны. Жизнь прессуется в мгновениях, и уже самое главное в ней – не упустить свое и запрыгнуть в уходящий экспресс. Именно поэтому артисты со сцены пытаются сообщить людям самое главное, самое важное, пропуская и переосмысливая происходящее через себя, иногда даже на подсознательном уровне. 

– Кто оказал самое большое влияние на ваше восприятие мира и профессиональное становление?

– На меня огромное влияние оказали три человека: Наиль Ибрагимов, Марсель Салимжанов и Фарид Бикчантаев. Я по жизни шел в одну сторону, они меня увели в другую.  Наиль Ибрагимов, ныне знаменитый руководитель танцевального коллектива «Пантера», объяснил, что такое сцена, научил профессиональной пантомиме, дал основы народной и классической хореографии. Его студию пантомимы и клоунады я посещал еще в школьные годы. Готовился поступать в институт культуры, но угодил в армию. Но и там ставил себе цели: непременно стать студентом, а после остаться в театре Камала. Если же не получится, уйти из профессии! Переписывался с Наилем Ибрагимовым, он-то и сообщил, что в 1990 году в Институте культуры состоится набор на первый экспериментальный театральный курс под руководством Салимжанова и Бикчантаева. Курс татарский, а я на тот момент татарским языком владел лишь на бытовом уровне. Но куда деваться, надо готовиться! Ибрагимов поделился со мной списком нужных книг, и прямо в армии я принялся их штудировать. Он же порекомендовал Фариду Бикчантаеву обратить на меня внимание, сказав, что из меня будет толк и получится хороший артист (смеется). Благодаря им, я с 1995 г. стал актером театра им.  Г.  Камала, где на практике постигал азы профессии под руководством легендарного Салимжанова. Марсель Хакимович говорил простые вещи таким языком, словно рубил топором и сразу отсекал, подобно Родену, все ненужное, поверхностное, ложное, пафосное. Благодаря этому, он буквально слепил прекрасных актеров, которые и сегодня работают в нашем театре. Иногда Салимжанов шутил, что «чем хуже пьеса, тем лучше должен быть актер». 

– Какую профессиональную цель ставите перед собой? 

– Хочу как можно дольше работать в этом прославленном театре и быть «на плаву». Энергии во мне много, я люблю и умею работать, поэтому всегда стараюсь пребывать в творческом развитии. 

– Говорят, режиссер должен умереть в актере.

 – Безусловно. Режиссер за каждого переживает, он нас лепит, как кувшин из глины. Если кувшин будет кривым, как думаете, кого будут ругать? 

– А какие произведения театра и кинематографа произвели на вас самое большое впечатление?

– Если говорить о театре, то первым ошеломившим меня спектаклем стала «Бичура» Фарида Бикчантаева. С этого спектакля я вышел преисполненный невероятного трепепа.  Что касается кинематографа, то, когда впервые увидел фильм Спилберга «Список Шиндлера», был ошарашен глубиной, метафоричностью, трагизмом холокоста, ужасами войны, ненавистью к фашизму.  Помню, смотрел фильм ночью, все вокруг спали, а я, пораженный, стал всех будить – как вы можете спать, когда на экране происходит такое?! Сам я в ту ночь так и не уснул... И сегодня всегда есть те, кем я восхищаюсь. Нравятся постановки Некрошюса (увы, уже покойного), Додина,  Бутусова, Женовача.

– Актер должен сниматься в рекламе? 

– Это уже личное дело каждого. Я в молодости снимался в рекламе, неплохо зарабатывал. Кстати, это были качественные видеоролики, и мне за них не стыдно. 

– На что бы вы потратили миллион долларов? 

– Навсегда избавил бы свою семью от нужды и материальных проблем, жил бы в достатке, о чем мечтаю по сей день. Ну, и посмотрел бы мир, потому что обожаю путешествовать. 

– Деньги для вас имеют важное значение? 

– Очень важное! Когда у меня нет денег, начинается хандра, депрессия, головные боли, я плохо себя чувствую, заболеваю. Ощущение безденежья просто ужасно. 

 
– Сколько времени вы проводите в социальных сетях? 

– Немного. Инстаграм удалил. Сижу иногда только в Фейсбуке, чтобы почитать, о чем пишут умные люди. 

– Что бы вы никогда не сумели простить? 

– Самое ужасное – это брошенные дети. Этого я не могу понять и оправдать. 

– Если бы вы решили снять фильм, о чем бы он был? 

– Сегодня было бы чрезвычайно интересно снять большой полнометражный фильм о Казани 80-х годов, о молодежном бандитизме, проанализировать его причины. За кулисами драк и поножовщины стояли очень серьезные кукловоды с далеко идущими целями, потом началась криминальная революция 90-х годов. Но снимать сегодня про те времена сложно – другой сленг, другая архитектура, уровень жизни, возможности, уровень мышления. Господствует тотальный прагматизм. Но желание снять такой фильм есть.

– Будете пить очень горькое лекарство, если его настойчиво рекомендует врач?

– Конечно! Я трепетно отношусь к своему здоровью. 

– У вас есть любимое животное?

 – Нет. 

– Что вы видите в зеркале, кроме собственного отражения? 

– Я вижу многое. Чаще несоответствие возраста и масштаб созданного на сцене. Ругаю себя, что старею. 

– Вы счастливый человек?

– Я очень счастливый человек: семья, любимая работа и преданные друзья. Меня просто переполняет радость бытия от этого (смеется).

автор: МАРАТ ШАКИРЗЯНОВ

Фото из архива ТГАТД им Г.Камала