Скрипач «Аквариума»: Мой отец всегда пел татарские песни

Скрипач и клавишник группы «Аквариум» Андрей Минханович Суротдинов родился в 1960 году. Творческий путь начал с «Академии старинной музыки» (1987–1993). Принимал участие в создании двух альбомов группы «Настя». Автор музыки к различным фильмам и сериалам.

Рок-группа «Аквариум» живет около полувека. Харизматичный музыкант Суротдинов играет в группе так долго, что большинство слушателей  уже не представляет себе этих песен без его скрипки и клавиш,с помощью которых он творит настоящие чудеса. В интервью с Андреем Минхановичем мы поговорили о будущих релизах «Аквариума», сотрудничестве с группой «Настя», юбилее Бориса Гребенщикова и любимых альбомах «Аквариума».

– Андрей Минханович, было бы интересно узнать о Вашем отношении к Казани? Какие воспоминания у Вас с ней связаны?
– Мой отец, Минхан Габдрахманович, всю жизнь пел песни на татарском языке, которого я не знаю. И когда мы жили в Казахстане, и потом, в Ленинграде-Петербурге. В Казани я оказался впервые в возрасте тридцати пяти лет. И сразу понял, о чем были эти песни. У меня сейчас электронный билет в Казань. Скоро буду. Очень люблю Казань. В Казани запомнилась комета Хейла - Боппа в 1997 году. Это было яркое событие. Она, конечно, видна была и в других городах мира, но особенно яркой запомнилась в Казани.

– Как Вы относитесь к функционирующей в Казани «Школе рока»?

– К «Школе рока» отношусь положительно. В любом городе. Была бы она в моём детстве и в моём городе, я бы ходил в неё вместо общеобразовательной.

– Как произошло Ваше знакомство с Борисом Борисовичем? Каково это быть частью «Аквариума» уже более 20 лет?
– Привел меня знакомиться с  Борисом мой друг, скрипач Андрей Решетин (Рюша) в конце 1994 года. В 80-х мы с ним играли старинную музыку в ансамбле «ARS CONSONI». Потом я уехал в Москву в Академию старинной музыки, а он – в «Аквариум». В 1994 году Андрей целиком погрузился в барокко и уже не мог активно участвовать в жизни группы. Он позвал меня в студию на Пушкинской-10 на запись альбома. Там и произошло знакомство с БГ. Я под впечатлением, как Вы говорите, уже более двадцати лет. Время незаметно пролетело.

– Над чем сейчас работает «Аквариум»? Борис Гребенщиков говорил, что после записи «Времени №» осталось еще с десяток песен, которые ждут своего воплощения. Не готовится ли новый альбом или какие-то переиздания, сборники редкостей?
– Я люблю говорить о чем- то, что уже свершилось. Могу только засвидетельствовать, что Борис Борисович и группа в непрерывной работе. И этот способ жить приводит к результатам. 

– Сохраняете ли общение с Настей Полевой в настоящее время?
– Мы давно дружим с Настей и Егором Белкиным. И я помню песни Насти с тех пор, когда мы еще не были знакомы. В ее голосе есть нечто, свидетельствующее о мощном таланте – проникающая радиация. И я всегда считал её звездой! Мне очень хотелось сыграть хотя бы несколько скрипичных звуков в её песнях. И для меня честь, что это
случилось. Ну и несколько совместных концертов было. Мне очень важно, что Настя и Егор – мои друзья. 
– Не устаёте ли вы от гастрольной жизни?

– Я ничего не понимаю в жизни без гастролей. Это ведь непрерывное путешествие. Когда за окном мелькают березки и другие деревья, значит, я дома. В поезде или в автобусе. Самолеты еще есть. Это круто. И загадочно. В следующий раз хочу летчиком стать. В семье понимают. Моя жена, Даниэла Стоянович, актриса, тоже всегда едет и летит. 

– Какая музыка больше всего повлияла на ваше решение стать музыкантом и оказала на Вас наибольшее влияние?
– На меня в детстве производил впечатление звук. Просто звук. Любой. Паровозный гудок, например. Он, вероятно, и повлиял на выбор инструмента. 

– Недавно один из основателей группы Джордж Гуницкий написал книгу «Осторожно, играет «Аквариум». Книги о группе выпустили также Дюша Романов и Всеволод Гаккель. Не собираетесь ли Вы стать автором книги?

– Пока ещё у меня заняты руки. «Аквариум» для меня  в настоящем времени, а воспоминания всегда в прошлом. Хотя я помню множество действительно замечательных приключений, свидетелем и участником которых мне довелось быть. 

– В ноябре БГ исполняется 65 лет. Как, на Ваш взгляд, ему удаётся, несмотря на возраст, продолжать вести столь активную студийную и концертную деятельность? Ведь средняя продолжительность последних концертов «Аквариума» превышает 3,5 часа.
– БГ несет в себе экстраординарный заряд энергии. Он всегда бодрствует. Единственный раз я помню его спящим – когда мы вместе посетили какой-то не очень яркий концерт в филармонии. Похоже, что Борис видит нечто, что дает ему силы радоваться жизни и транслировать эту радость, делиться ею со всеми. Возраст не имеет значения.
 

– Какой период в «Аквариуме» Вы считаете наиболее плодотворным и интересным для Вас?
– В прошлом тысячелетии было много дорогого для меня: «Навигатор», «Снежный Лев», «Гиперборея», «Чубчик». Какой-то дивный сон. И в двухтысячных: «Пятиугольный Грех», «Территория»… Не буду дальше перечислять. Каждый альбом – новый период. Всё разное и дорогое мне.
 

– Какие у Вас любимые альбомы «Аквариума»?
– «Треугольник», «Табу», «Синий Альбом», «Русский Альбом», «Пески Петербурга». Меня еще не было в группе во времена записей этих альбомов.
А все участники этого праздника были для меня мифическими героями, с которыми вряд ли можно встретиться. Олимп, однако…
 

– Продолжаете ли Вы записывать музыку к фильмам и спектаклям?

– Мне иногда звонят друзья, театральные и кинорежиссеры, и вовлекают в разные приключения. Это и сейчас происходит. Но для меня самым интересным было участие в проекте «Немое кино» и «Живая музыка». Я озвучил примерно пятнадцать фильмов, каждый из которых – шедевр. Это было для меня активной формой просмотра великого кино.

– Обычно религиозные вопросы задаются Борису Гребенщикову, но было бы очень интересно узнать ваши религиозные взгляды?
– Интересный вопрос, учитывая мое татарско-русско-немецкое происхождение… Оно же исламо-православно-лютеранское. 
Могу сказать одно. Сейчас внутри меня никто не спорит, чей бог правильнее.
У меня много друзей – священнослужителей разных конфессий. Они между собой тоже не спорят.
 

– Участника группы «Аквариум» Бориса Рубекина не стало в 2015-м году. Каким вы его помните?
– Первого ноября была третья годовщина смерти Бори. Шестнадцать лет мы были вместе, и я до сих пор случайно открываю sms-ки от него
или файлы в почте. Мы проехали вместе десятки тысяч километров и провели сотни часов в студии, куда он приходил раньше всех, а уходил позже. Его вклад в записи и аранжировки был гораздо значительнее любого из участников группы. Он очень любил музыку. Всегда учился чему-то новому. У него было редкое сочетание дарований музыканта и звукорежиссера. И главное. Я думаю, что совместное музицирование – это контакт самого высшего уровня, так что Боря занимает очень важное место
в моей душе.
 

– Какой у вас личный способ борьбы с плохим настроением?
– Мой способ – повнимательнее оглядеться вокруг. И вслушаться еще внимательнее. Если настроение все равно плохое, значит, я куда-то не туда смотрю или слушаю что-то не то. Или недостаточно внимателен. А вообще-то, настроение – это полная ерунда. Перед лицом роскошного мироздания.
 

– Если бы у Вас была такая возможность какие три любых концерта любых эпох Вы бы посетили?
– Эпох…? Ну, интересно было бы Орфея послушать с его золотой лирой.  И увидеть последствия концерта – движение скал и деревьев. Его, правда, растерзали фанатки, менады. По одной из версий. Концерт Эрика Сати посетил бы точно. Если бы сейчас были 60-е, поехал бы на The Who, если бы границы были открыты, конечно.

– Следите ли за политической ситуацией в стране?

– Мой ответ будет из серии – хочешь изменить мир, начни с себя. Вот я начал с себя и выключил телевизор. Совсем. Где-то в 2014 году. И мир изменился. И самодовольные химеры пропали с их радиоактивным пеплом в кисельных берегах.  Если люди захотят пожить еще, им придется расстаться с телевизором. Я бы поставил два огромных экрана, повернутых друг к другу, для примера, на границе Украины и России, и пусть бы себе орали друг на друга.  А мы бы дружили. Гопников можно встретить и на улице, а телевизор включать, чтобы их увидеть – это мазохизм какой-то. А вокруг меня политическая ситуация замечательная.