Новая книга

История этой книжки началась в 2000 году. Тогда все встречали Миллениум, и, вступая в новый век, хотелось сделать что-то значительное и запоминающееся. Многим моим подругам в тот год исполнялось 30. Это важная цифра в жизни женщины. Подводя промежуточные итоги, девчонки рассказали мне свои поучительные и вдохновляющие истории. Но книга тогда не случилась... 20 лет пролежала моя рукопись на полке. Я сама ужаснулась количеству прошедших лет, когда, разбирая архив, наткнулась на папку с пожелтевшими воспоминаниями. Допускаю, что в глубине своей души, собеседницы даже затаили справедливую обиду на несостоявшегося автора. Но главным открытием для меня стали не потерявшие своей актуальности сами монологи героинь. Мне захотелось поделиться этими монологами. Особенно с теми, у кого тридцатилетие ещё впереди. И всё началось сначала...

Для начала захотелось поделиться детскими историям моих замечательных героинь. Я благодарна им за то, что они отважились рассказать о себе самое сокровенное. Героиней считаю и замечательную, самобытную художницу Любовь Сивко, работами которой проиллюстрирован этот материал. Надеюсь, они станут и частью будущей книги, потому что настоящее предназначение женщины – делать людей счастливыми.

Луиза. Эх, мама, мама...

В школе я всегда была самой маленькой и худой. Мама даже мне книжку подарила со всякими упражнениями, чтобы я их делала. Воровала по мелочи у одноклассников. Границы дозволенного всегда проверяла – прокатит, не прокатит. Мама выдавала мне свои решения, как уже приготовленный пирог. И мне было так легко, я к этому привыкла. Что мама разрешала, то и делала. Сама я конфликтов не любила и не создавала, научилась от себя негатив отводить, чтобы на меня не орали. На танцы, вышивать, петь, на курае играть – всё по маминой воле. В институт меня «поступили» родители. Окружение считало меня везунчиком.

Мама всегда была прямолинейна. А папа – приспособленец. Я у него этому тоже научилась. Косметика стала моим самым большим увлечением. Мне было интересно, и я в ней разбиралась. Мама давала мне деньги на обеды, я их откладывала и покупала косметику, чтобы ухаживать за собой. Однажды мы жутко поссорились, потому что мама опять сделала по-своему и купила не тот шампунь, который я просила. На меня тогда капитально наорали. Я этого очень не люблю. Мужчины никогда не вмешивались. Себе дороже. Братишка капризничал, уходил в ночь, не брал трубки. Я так никогда не делала. Поэтому, когда мама купила квартиру и дачу, она оформила их на меня. Сказала, с мужем буду разводиться, брат к жене уйдет, а ты не предашь. Весь управленческий ресурс у меня тоже от мамы, но шла я к ней только в самые критические моменты. У мамы с папой были сложные отношения, в которые мама меня погружала. Детям нельзя это транслировать. Мне было грустно, что они ругаются, но я была её поверенной.

Однажды мама рассказала мне про наши женские физиологические особенности, хотя к тому моменту я и так всё знала, и добавила: если вдруг забеременеешь, приходи ко мне.

До какого-то момента я считала, что моя мама – молодец, потому что моё подростковое время прошло без особых скандалов. Я даже в ночной клуб на дискотеку с парнем после выпускного не пошла. Даже спрашивать у мамы не стала, знала, что не отпустит. Сейчас понимаю, что лучше бы я тогда бесилась, чем в свои 30 с лишним понять, что пора отстраиваться и всё это снова проходить. Мне не нравится жизнь моей матери, я не хочу её повторять. Но до конца сформулировать то, чего хочу сама, тоже не получается. Я не могу достигать целей, потому что не научена принимать решения. Сейчас приходится самой блуждать в темноте и исправлять свои же ошибки. Но я этому даже рада.

Лия. Больше, чем я

Я всегда была неуправляемой. Оторви да брось. Если что-то было не по мне, вставала и уходила. Учителям могла в лицо сказать всё, что о них думаю, физрука в 6 классе «козлом» обозвала. Буйная, активная. Бешеной меня в школе называли. Управляться со мной могли только те, у кого хватало ума и терпения мою энергию в мирное русло направлять. При этом ещё заводила и лидер. Темперамент такой. Дралась, как мальчишка, меня боялись все. Однажды стукнула одноклассницу, которая переобувалась и положила вещи на моё место. Учительница записала тогда в моем дневнике: «Била девочку до крови в нос».

Понимаю своих родителей, они не знали вообще, что со мной делать. У них было два способа – сплавить меня бабушке (она умела со мной ладить) или отлупить ремнём или резиновой скакалкой. Ноги у меня вечно были в синяках, на физкультуру в шортах я ходить не могла. Мама родила меня в 17 лет. Позже я поняла, что родители никогда не были для меня авторитетами. Мои попытки со временем что-то им предъявить закончились словами: «Мы не педагоги, мы не знали, что с тобой делать. Нас никто не учил быть родителями. Не надо с нас спрашивать за наши ошибки». Видимо, не хватало у них желания понять меня, найти подход. Мама всегда была королевой. Папа её до сих пор очень любит, исполняет любой каприз. Они созваниваются по десять раз в день. А меня воспитывала жизнь, и не всегда правильно. Поэтому в 18 лет, получив на это законные основания, я ушла из дома. Жаль, что учиться быть женщиной мне пришлось самой, ведь у меня две дочери. Но я понимаю, что семья – не гарант того, что ребёнок будет похож на родителей. Мои дети тоже совершенно разные и на меня не похожи.

У отца – абсолютный слух, он самоучка, но отличный гитарист. Когда мне было четыре года, родители купили пианино, но, послушав, как я пою, заявили, что мне медведь на ухо наступил, и продали инструмент. А я пела везде, даже в автобусе по дороге в садик. Кричала пассажирам: «Запевай!» и сама орала во всю глотку. Видимо, и потом всё время доказывала родителям, что могу, и пела всю жизнь. Я же – как Фрося Бурлакова, мощная, и голос у меня мощный. А мечта про пианино осталась. Вот на пенсию выйду, куплю пианино и научусь играть. Я очень хочу.

Аида. Инженер, но это не точно

Мне важно быть счастливой и жить в парадигме: случается то, что должно случиться. Кажется, я не изменилась с детства. Повезло, делала только то, что мне нравится, а то, что не нравилось, срочно требовалось поменять. Детство у меня было очень ровное. Ребёнок ведь запоминает только какие-то серьёзные потрясения, не важно, плохие они или хорошие. Мама у меня всегда такая спокойная была. Я думала, все такие, и удивлялась, чего народ на мам «бочку катит»? Оказывается, такие не все.

Когда я появилась на свет, родители только закончили институт. Папа после военной кафедры сразу пошёл в армию. Как лейтенант, он имел право взять с собой семью, и мы два года прожили в военном городке. Потом он поехал по распределению работать на военный завод. До 10 моих лет мы жили втроём, без бабушек и дедушек. Папа часто был в командировках и всегда говорил: «У нас в семье демократия, пока всё делается по-моему». От папы мне досталась его прямолинейность. Он – категоричный человек, отчасти диктатор. У мамы подружек в чужом городе не было. Моя жизнь крутилась вокруг неё.

Всё детство я танцевала. Балдела просто от этого. Сначала занималась классическим балетом, потом народными и современными танцами. В «Тодесе» мечтала танцевать, но кастинг не прошла. Хотела в хореографическое училище поступить, но папа сказал, что примы из меня не получится, а «махать ногами в заднем ряду – не вариант». Не было у меня выдающихся данных и работоспособности нужной тоже не было. Но мне танцы нравились, доставляли удовольствие, заводили.

Никогда не была отличницей. Благодаря маме в нашей семье не результаты были главными. В школе я со всеми дружила – и с девчонками, и с мальчишками-гопниками. Не нашла языка только с географичкой. Она выгоняла меня с уроков, а учительница математики, увидев в коридоре, забирала к себе. Так что я занималась математикой с тем классом, у которого был урок. Мне нравилось, когда получалось. И учительница хвалила, что смогла трудную задачу решить. Вот это «поняла и справилась сама» стало мерилом моего успеха. Это можно сравнить с оргазмом. Вот ты трудишься и получаешь не просто результат, а удовольствие от этого результата. Это касается любого процесса. Сейчас у школьников неправильный посыл. Они задаются вопросом: зачем мне химия/физика/математика? А ответ прост, это ты приходишь в мир, и ты им интересуешься. А философское продолжение этой истории – ты интересуешься миром, мир интересуется тобой. Это не про формулы, а про жизнь, умение думать, анализировать, ставить задачи. Так легче с миром разговаривать.

Когда мне было 12 лет, у меня родилась сестра. Я чувствовала себя уже достаточно взрослой, ответственной и какое-то время ощущала себя её матерью, хотя меня не просили с ней нянчиться. Мне почему-то казалось, что если она плачет, то очень страдает и ей надо как-то сильно помогать. Я думала, что ночью она может умереть. Вставала и слушала, как она дышит. Эта нагрузка была не по силам моей психике. Я начала бояться детей и потом долго не хотела иметь собственных. С другой стороны, уже тогда мне хотелось свободы, и у меня её было предостаточно. Расставаясь со мной, классная руководительница сказала: «Наконец-то я больше никогда тебя не увижу». Всё потому, что я не очень любила все эти коллективные, стадные штуки. В пионеры меня приняли самую последнюю, галстук я не носила, в комсомол уже не вступала. Не потому что мне в пионерии что-то не нравилось, а потому что делать как все не хотелось. Я не идеалистка и не разрушитель. Просто всегда хочу, чтобы было ещё лучше, и достигаю момента, когда результат мне нравится. Мне важно это удовлетворение от труда. Границы расширились, , как в детстве, сначала надо, чтобы мама сказала, как классно получилось, потом учительница, твой парень и все остальные друзья.