Алехандро Пуче: «В Колумбии музыкальный театр не так развит, как в Татарстане»

Колумбийский театральный режиссер Алехандро Гонсалес Пуче главный гость форума «Науруз» 2018 года. Его спектакль «Чернобыльский идиот» представлен в программе показов на сцене театра Камала два вечера подряд. О том, мог ли быть на месте князя Мышкина Иудушка Карамазов, почему в Колумбии почти нет музыкальных театров и в какой казанской семье подается самая вкусная губадия Алехандро Пуче рассказал в интервью для журнала «Идель». 

Режиссер-постановщик Алехандро Гонсалес Пуче окончил режиссерский факультет Российской Академии Театрального Искусства (ГИТИС), работал актером в театре  «Школа драматического искусства под руководством Анатолия Васильева» и на сегодняшний день является профессором Университета del Valle (г. Кали, Колумбия), студентом докторантуры Университета Валенсии (Испания). Художественный режиссер Творческой и Исследовательской группы Театра del Valle осуществил постановки спектаклей «Чайка», «Дядя Ваня», «Фауст», «Волшебный маг», «Отелло». В театре Колумба Алехандро Гонсалес Пуче совместно с Симфоническим оркестром города Богота (Колумбия) осуществил оперные и музыкальные постановки: «Иван Грозный» Сергея Прокофьева, «Жанна Д’арк в огне» Поля Клоделя и Артура Онегера, «Кармино Бурано» Карла Орфа. Пуче является постановщиком драматических спектаклей в разных городах мира, в том числе «Иисус» Вергилио Пиньеды в театре «Киноактер» (г. Екатеринбург, Россия),  «Невероятная и печальная история о простодушной Эрендире и ее бессердечной бабушке» Габриэля Гарсия Маркеса в театре «Бурдрама» (г. Улан-Удэ, Автономная Республика Бурятия, Россия), «Игра в классики» Хулио Кортасара в театре «Бенефис» (г. Москва, Россия), «Бедный человек, все это набросок и различные интермедии» Педро Кальдерона в Католическом университете Чили (г. Сантьяго) и другие.

«Я сам жил в чернобыльской зоне»
«Чернобыльский идиот» – постановка, основанная на романе Федора Достоевского «Идиот» и других разнородных источниках – фильме «Голоса Чернобыля» по книге «Чернобыльская молитва» лауреата Нобелевской премии Светланы Алексиевич. Постановщик также опирается на свидетельства сотрудников Чернобыльской АЭС в 1986 году, свидетелей катастрофы. А также обращается к «Сталкеру», советскому научно-фантастическому фильму 1979 года режиссера Андрея Тарковского, где главный герой тайно проводит людей на запрещенную территорию.

Здесь пытаются переосмыслить одну из серьезных трагедий человечества прошлого века. Сегодня десятки сталкеров бросают вызов пространству вокруг Чернобыльской трагедии и входят в него с туристами, которым кажется более захватывающим сделать селфи на фоне реактора, нежели Эйфелевой башни. В этой версии князь Мышкин и другие персонажи «Идиота» смешиваются с героями Чернобыльской зоны, которые появляются как явления или темы сюжета. Этические и моральные постулаты были опровергнуты, идеи вечности и контроля человека над прогрессом были поставлены под сомнение навсегда. Настолько, что Чернобыль сыграл решающую роль в падении советской империи.

Мышкин возвращается в Припять, эпицентр трагедии, в поисках своих предков, через двадцать пять лет после того, как его отправили лечиться за границу. Деревня, которая живет в рамках возможностей разрушенной окружающей среды и нравственности, теперь наслаждается своеобразным «ренессансом» благодаря туризму. Казалось бы, далекая для Колумбии тема, но ядерные аварии Фукусимы и Чернобыля показали, что мир меньше, чем нам кажется. Жители этой части Украины и Белоруссии или Японии живут в настоящей «человеческой лаборатории», где вы можете постоянно возвращаться в прошлое, благодаря ошибкам ученых и высокомерию лидеров наций с атомным оружием.

Наш разговор с колумбийским режиссером состоялся через мессенджер в аудиозаписи. Мой собеседник свободно изъясняется по-русски, но некоторые слова произносит со своим неповторимым акцентом, что придает им порой новый смысл. В этом – еще одно очарование личности Алехандро.

– В Казани спектакль «Чернобыльский идиот» будет идти на испанском языке. Планируете ли в дальнейшем перевести пьесу на татарский? Как, по-вашему, это может отразиться на содержании: выиграет он или потеряет?
– Этот спектакль – не просто постановка текста. Это совершенно новый текст, созданный из двух разных произведений. Сейчас «Чернобыльского идиота» переводят на русский и татарский языки. Это очень содержательный, интеллектуальный материал, поэтому нам очень важно, чтобы и русский и татарский зритель глубоко понимал все тонкости текста, его юмор, особую атмосферу и сам дух спектакля. 

– Текст – главная тема форума «Науруз» этого года. Как вам пришло в голову соединить два текста Достоевского и Алексиевич, созданные в разных веках?
– Работа над текстом – это очень важно и необходимо уметь это делать. Есть такое понятие как «этюдный метод», то есть умение, импровизируя, сделать из готового текста что-то свое, пользуясь ассоциациями, которые лично у тебя вызывает исходный материал. Мне было очень интересно читать «Чернобыльскую молитву» Алексиевич, ведь некоторое время я сам жил в зоне поражения после катастрофы. Но есть в этом произведении такая тема – даже русская литература не в состоянии объяснить всех масштабов и ужасов этой катастрофы, в каком мире теперь вынужден жить человек. На самом деле, я не сразу пришел к соединению романа Алексиевич и «Идиота». Я обращался и к образам братьев Карамазовых, размышлял над «Тремя сестрами» Чехова, но все же пришел к выводу, что именно князь Мышкин должен вернуться после долгого отсутствия в Чернобыль. Только тогда получается нечто новое, а не очередная трактовка романа Достоевского. А, как известно, и на русской, и на международной театральных сценах постановок «Идиота» было очень много.  

«Пьесы Стругацких я бы поставил…»

– Вы упомянули Чехова. А какие еще произведения русских, российских писателей «просятся» на вашу сцену?
– Современные российские пьесы мало переводят на испанский язык. Поэтому мы в Колумбии больше ставим и любим произведения писателей XIX века: Толстого, Достоевского, Чехова, Гоголя, а из XX века – Булгакова.

– Как вы относитесь к творчеству братьев Стругацких? 
– Язык Стругацких, созданные ими образы очень трудно перенести на колумбийскую сцену, а также перевести на испанский язык, не потеряв точности и очарования их стиля и мыслей, которые они хотят донести до читателя. Кстати, многие действительно сравнивают «Чернобыльского идиота» со «Сталкером», но именно с фильмом. С произведением Стругацких – в гораздо меньше степени. Согласитесь, фильм очень отличается от их книги. Однако я очень хочу поставить на колумбийской сцене пьесы Аркадия и Бориса Стругацких. Драматургических работ у них немного, но написаны они так же замечательно, как их фантастические рассказы. Мне очень интересно было бы работать с их пьесами «Без оружия», «Пять ложек эликсира», которые и в России редко ставятся. 

Формула ядерной реакции как музыка
 

– В спектакле «Жизнь есть сон», который вы поставили в начале года театре Камала, для музыкального сопровождения вы использовали лишь скрипку и баян, специально отказавшись от компьютерных изысков. Какая музыка нас ждет в новой постановке?
– Каждый спектакль должен обладать собственной атмосферой. Для «Чернобыльского идиота» музыку специально написал колумбийский композитор Адриано Гузман. Это все оригинальные произведения. Интересно, что для их создания музыкант использовал математические и химические формулы, в частности, ядерной реакции, которые чудесным образом воплотил в музыке. Кроме того, использованы элементы русской народной музыки, но в переложении видения композитора. 

– В постановках театра Камала очень много музыкальных номеров. Вы планируете обратиться к жанрам рок-оперы или мюзикла? 
– У меня был небольшой опыт постановки современной оперы. Очень хочется заняться музыкальным театром, но не в Колумбии. Это возможно делать только, например, в США, России, где есть такие замечательные актеры, которые и поют, и танцуют, и прекрасно играют. В театре Камала они тоже, конечно, есть. Мне кажется, что это традиция, наработанная годами и талантами. У себя в Колумбии мы сейчас ставим музыкальный спектакль об ученом и географе Вильгельме фон Гумбольдте. Он, кстати, по приглашению царя, бывал и в России, и в Казани. Но нужно, чтобы и у нас были актеры, чтобы этим заниматься. 

Камаловский – образ «чистого» театра»

– Алехандро, вы уже дважды принимали участие в фестивале «Науруз», приезжаете и в третий. Что вас привлекает?
– Открытая театральная книга – вот что мне напоминают обсуждения на русском и татарском языках на форуме-фестивале «Науруз», на который я приезжал уже два раза. Мне нравится и сам театр Камала, который объединяет вокруг себя целую группу лучших театров тюркского мира. Образно говоря, это очень чистый театр. Был в прошлом году и на образовательном форуме, где рядом за партами сидят как студенты, так и опытные актеры. Я очень впечатлен. 

– Однажды вы сказали, что культура не имеет национальности. А юмор – имеет? Вы ставите комедии, например?
– Да, и культура, и литература – это всемирное достояние. Все мы можем читать и почитать Шекспира, Кальдерона, Пушкина и Достоевского. Что же касается юмора, то это, скорее, имеет местное значение. Чувство юмора сильно зависит от местности, где живет публика, которая смотрит спектакль. Лет пять назад я поставил спектакль «Театр чудес» по Сервантесу, в котором юмору, как и во многих произведениях этого автора, уделяется большое место. Мы работали с тюркскими актерами в том числе, и я уверен, что спектакль удался. Тот счастливый случай, когда юмор был понятен представителям разных культур и национальностей. Что касается юмора автора пьесы, режиссера, я считаю, что он должен присутствовать обязательно. В этом мире есть место и для страданий, и для переживаний. Мир, показанный в «Чернобыльском идиоте» очень страшный, приходилось искать разные решения, в том числе и через смех, пусть и сквозь слезы, чтобы передать его точно, но не напугать при этом зрителя до полусмерти. 

«Пышпышмак», или За что колумбиец полюбил Сабантуй

– В этот свой приезд в Казань планируете ли вы увидеть что-то новое для себя? 
– Чтобы поставить спектакль «Жизнь есть сон», мы много гуляли с главным художником Сергеем Скомороховым, пытались обнаружить, есть ли барокко в Казани. Что-то смогли увидеть, что-то передать потом на сцене. Я очень хочу вновь попасть на Сабантуй. Это уникальный праздник, с радостью, играми, шашлыками, чаем и «пышпышмаками» («өчпочмак» – «треугольник» – блюдо татарской кухни, прим. ред.). Татарская кухня – одна из моих любимых кухонь в мире, потому что она добрая, готовят у вас действительно с любовью. А мама Фарида Бикчантаева готовит очень вкусную губадию, которой могут наслаждаться только избранные друзья режиссера.