КОНСЕРВАТОРСКИЙ МУЗЫКАНТ – это штучная профессия

В юбилейный год Казанской государственной  консерватории им. Н.Г. Жиганова молодые специалисты, педагоги вуза собрались, чтобы обсудить будущее и проблемы любимой профессии, обменяться идеями и творческими планами. В беседе участвовали музыковеды Анна Маклыгина, Алсу Хасанова и Залина Загидуллина, пианистка Римма Гимадиева, вокалистка Айсылу Сальманова, флейтистка Ляйсан Айнатуллова, балалаечник Артем Усов.

ОНЛАЙН И ИНОСТРАННЫЕ ЯЗЫКИ 
Анна Маклыгина: Добрый день, коллеги! Как сказал один известный писатель и философ: «Цель обучения – научить обходиться без учителя». Сегодня кафедра теории музыки и композиции Казанской консерватории решила собрать молодых специалистов разных кафедр, чтобы поговорить… да, собственно, обо всем. О насущных проблемах нашего музыкального образования, о тех сложностях, которые перед нами встали в последнее время, весьма непростое. И, конечно, о судьбе консерватории. Весной мы имели беспрецедентный случай перехода обучения на дистанционный формат. Для многих вузов это было не так болезненно, как для нас. 

Римма Гимадиева: Действительно, творческие вузы были поставлены совершенно в новые непривычные для них условия. Весенняя ситуация – пандемия – показала, что исполнительские специальности – самая уязвимая часть классического музыкального образования, потому что контакт эмоциональный, зрительный, тактильный невозможен в дистанционном формате.

Но даже не в этом главная проблема. С чем столкнулись исполнители – это полное звуковое искажение при работе через технические средства связи (телефон, компьютер). В этих условиях наша профессия обесценивается, нивелируется полностью, потому что результат исполнительской деятельности – это результат звукового воплощения. Его качество пострадало. Процесс обучения неизбежно стал более схематичным, конечный результат – лишь предполагаемым. 

При этом многие студенты кафедры фортепиано – не пианисты по специальности – мобилизовались. Даже те, кто раньше в силу занятости не имел достаточно времени для занятия инструментом, вдруг выучили программы, проявили невероятную самостоятельность, сдали всё в срок. 

Но мы – педагоги – уже не могли требовать от них высоких, в профессиональном смысле слова, результатов, в частности фразировочных, временных, звуковых и прочих тонкостей.

 Да, время не стоит на месте, технологии двигаются вперед… Думаю, для лекционных курсов дистанционный формат даже удобнее: педагог не тратит времени на дорогу, появляется возможность поднять и дополнительные ресурсы. Но с исполнительскими специальностями надо быть осторожнее, надо иметь в виду, что контакт в классе важен, необходим. 

Айсылу Сальманова: Не только инструменталисты, но и вокалисты испытывают немалые трудности при дистанте: им надо ставить аппарат, идет активная физиологическая работа.

Анна Маклыгина: Согласна. Но есть и большой плюс во всем этом. Еще лет пять назад, когда о дистанционном обучении не шла речь вообще, тем более в стенах консерватории, я поднимала вопрос о внедрении такого формата обучения для привлечения специалистов из зарубежных вузов. Мастер-классы ведущих исполнителей и композиторов могли бы сильно расширить границы образования и профессионализма наших студентов. Тогда я говорила, правда, только о композиторах. Поднимался вопрос о зарубежных специалистах в области музыкальной поп-культуры, киномузыки и искусства аранжировки. Эта область одна из самых прибыльных в музыкальном искусстве, и студенты хотят себя там проявлять.

 Ляйсан Айнатуллова: Здесь молниеносно встанет вопрос финансирования. 

Алсу Хасанова: Да. И иностранного языка. Какой процент профессорско-преподавательского состава свободно говорит на английском? Студентов тоже, думаю, не так уж и много свободно говорящих на английском. Несколько лет назад Вадим Робертович Дулат- Алеев (зав. кафедрой истории музыки — прим. Ред.) предложил идею создать группы преподавателей для изучения английского (занятия оплачиваются консерваторией). Но столкнулись с проблемой найти удобное для всех время. Проблема в том, что все педагоги вынуждены работать в нескольких местах, помимо того, что ведут научную деятельность. Если бы все работали только на ставку, степень усталости педагогов не была бы настолько высокой. 

Анна Маклыгина: Как ни странно, именно язык становится одной из главных причин «законсервированности» консерваторий, может, кроме Московской и Петербургской.

 Залина Загидуллина: Помогло бы открытие иностранной магистратуры с обучением на английском языке. С одной стороны, это будет привлекать иностранных студентов поступать именно в нашу консерваторию. Вузы в небольших европейских странах конкурируют с вузами Франции, Германии, Англии как раз благодаря тому, что открывают подобные магистратуры, и поток студентов постоянно растет. С другой стороны, это хорошая мотивация для наших педагогов развиваться в профессиональном английском, так как они смогут применить знания в преподавании в магистратуре. Но сразу же возникает и другая проблема. 

Важным критерием при выборе вуза для студентов является доступ к электронным источниковым базам (Oxford Music Online, ResearchGate). Не имея доступа к мировым базам научных статей, мы будем оставаться локальными вузами без выхода наших исследователей на международный уровень. У нас была только подписка на Jstor — пока единственный канал доступа к потоку оцифрованных статей.

О БУДУЩЕМ ПОКОЛЕНИИ. МУЗЫКАНТЫ-БЛОГЕРЫ? 

Анна Маклыгина: А как вообще обстоит дело с абитуриентами консерватории? 

Артем Усов: С этим большие проблемы: теряется уровень образованности абитуриентов. Они приходят более слабо подготовленные. То есть сейчас мы «катимся» еще на советской системе: в ближайших колледжах – а я практически везде бываю – людей нашего поколения нет. Либо 60+, либо только начинающие путь в профессии. Казанский колледж не имею в виду, здесь все-таки иная ситуация. Но в большинстве музыкальных учреждений нашего региона, например, нет класса балалайки. Поэтому приходится курировать каждого студента в регионах отдельно. 

Анна Маклыгина: Подобные проблемы нередко возникают и у нас, музыковедов. 

Ляйсан Айнатуллова: Чего не скажешь о классе флейты. У нас дикие конкурсы! 

Анна Маклыгина: Сколько всего берут примерно флейтистов в год? 

Ляйсан Айнатуллова: Двух. А поступающих девять или десять человек.

Римма Гимадиева: Вообще, надо понимать, что классический консерваторский музыкант – это профессия штучная, она не модная, не актуальная сейчас. Они получают академическое образование не для того, чтобы пиарить себя – они идут с прицелом на базовое академическое образование, которое дает фундаментальную основу. Поэтому в современном мире, где общество настроено на потребление, на хорошую красивую состоятельную жизнь наша профессия не нацелена. Она не дает возможности заработать, «устроиться». По большому счету, студенты не меняются. Либо это люди, которые, действительно, понимают, что они будут профессиональными музыкантами, педагогами, связывают себя с этой профессией, либо приходят за дипломом о высшем образовании. Консерватория не нацелена выпускать уличных музыкантов. Это классическое академическое образование. Поэтому проблема снижения цифр приема, качества подготовки абитуриентов в классическом музыкальном образовании, в культурном срезе неизбежна. Эта профессия не популярна, она не обеспечит роскошной жизни, ты не будешь «на коне» в финансовом отношении. 

Айсылу Сальманова: Проблемы у музыкантов есть и за рубежом, например в Италии – стране оперы, где у вокалистов нет работы! Развитие интереса к искусству словно остановилось. У нас ситуация сходная, студенты выпускаются, и им тоже некуда устроиться. Поэтому многие талантливые певцы вынуждены уходить либо на татарскую эстраду, либо вообще идти не по профессии. Потому что работодатель хочет получить уже готовый продукт. 

Залина Загидуллина: Работодатели от наших выпускников требуют высокого уровня владения не только профессиональными исполнительскими навыками, но и дополнительными навыками самопродвижения, коммуникативными навыками в работе с публикой… С другой стороны, за рубежом многие музыканты-исполнители уже во время обучения в вузе объединяются в академические ансамбли, нарабатывают программу, выступают и уже тогда учатся продвигать себя. В итоге на выходе из вуза у них уже есть навыки для самостоятельной работы, необходимые связи, своя публика. 

Анна Маклыгина: А вот это очень важная составляющая! В нашей консерватории как-то возникала идея создать проектный центр, где творческие навыки сразу бы получали необходимую реализацию. Что это значит? За рубежом при университетах есть исследовательские центры, где проходят опыты, эксперименты. У нас это тоже могло бы быть, только в области концертной деятельности. Ведь проекты могут существовать не только в области академической музыки. Это могут быть различные шоу-программы, проекты современной, аутентичной, фольклорной музыки, детские интерактивы, образовательные и научные проекты в области музыкального искусства и многое другое. 

И вопрос здесь не в исполнителях, коих у нас достаточно, а в тех, кто именно продвигает эти проекты на республиканские и всероссийские площадки. В одной упряжке с исполнителями должны работать: менеджер проекта, креативщик и идейный вдохновитель, пиарщик и специалист по рекламе, оратор-ведущий, стилист, может быть, даже юрист по вопросам патента и т.д., чтобы на обсуждении музыкальной программы и единичного выступления где-либо все не заканчивалось. Задача — создать эксклюзивный готовый продукт, который сразу бы получил реализацию силами целой команды студентов разных специализаций. У нас есть студенты с хорошим потенциалом, которые могут придумывать интересные творческие проекты. У них мощнейшие ресурсы, они мыслят неординарно, у них есть энергия, задор и профессионализм. Для них это что-то новое. На одном из своих занятий я дала задание студентам: сочинить 100 таких проектов. По сути, придумать 100 любых идей о том, что можно сделать с их инструментами. Многие справились. 

Артем Усов: Такой пример уже есть. Наша выпускница Регина Абзалова завела инстаграм-канал и делает кавер-версии известных песен на домре, выпускает сборники. Они пользуются достаточно большой популярностью, Регина много выступает на городских площадках. 

Анна Маклыгина: Прекрасный пример. Время очень сильно все изменило в образовательной среде. Сейчас можно получать образование, просто прогуливаясь вокруг своего дома, включив в наушниках лекции каких-нибудь профессоров, специалистов из разных вузов мира. Другими словами, наряду с фундаментальным академическим образованием, которое может дать сейчас университет, необходимо отдельно – возможно, в рамках вуза – заниматься развитием целого ряда иных навыков, связанных с личностными составляющими: креативного мышления и способности к генерации идей, правильной коммуникации, ораторского искусства и самопрезентации, организаторских способностей, навыков работы в команде и т.п. Уверена, что это могло бы отчасти решить вопрос и трудоустройства, и финансовые проблемы профессии.

О ПЛАНАХ И ОЖИДАНИЯХ 
Анна Маклыгина: Напоследок мне бы хотелось задать такой вопрос: что вы ожидали от консерватории, когда только начинали работать? Сбылись ли ожидания, возникли новые цели? Я удостоверилась, что теоретики здесь получают действительно блестящее образование. Музыковедов у нас мало, а значит, каждый из них обучается, по сути, индивидуально. Они получают мощнейшую гуманитарную подготовку, учатся соединять музыкально-творческие навыки и знания с рациональным научно-исследовательским подходом. Музыковедение, на мой взгляд, пока одна из самых непризнанных профессий, потому что о ней обычно ничего не знают. 

Артем Усов: Я убедился, что нам не хватает отлаженной системы, которая есть в других вузах – что-то наподобие ярмарки вакансий. Чтобы студенты, выпускаясь, знали полную картину, где есть рабочие места, хотя бы в ближайших регионах. Тем более, если будет обеспечена квартира, то студенты, молодые семьи с радостью переедут туда. 

Айсылу Сальманова: Моей идеей было организовать оркестр или студию при консерватории для выпускников, где они могли бы работать и совершенствовать свое мастерство. Надеюсь, когда-нибудь это будет возможно. 
Ляйсан Айнатуллова: Когда я начала работать, то просто бросилась в омут с головой, фанатично. Моей задачей было научить не просто играть, а именно мыслить, чтобы в будущем мои ученики тоже могли развивать традиции лучших исполнительских школ. Конечно, мне хотелось бы, чтобы наше дело продолжалось. У нас на кафедре всегда большой конкурс, приезжают зарубежные музыканты с концертами и мастер-классами. Идет постоянный обмен опытом. 

Алсу Хасанова: Кстати, если сравнивать наш педагогический опыт с опытом коллег в других сферах образования или других вузах, можно сказать, что в консерватории есть определенный резерв свободы, больше возможностей включить авторский материал в преподаваемые курсы. 

Анна Маклыгина: Наша консерватория дает сильную образовательную базу и является одной из ведущих в России. Только в этом году, к примеру, к нам поступили двое музыковедов из Саратова — города, где тоже есть своя консерватория. Я уверена, что многие идеи и задачи, которые сегодня прозвучали, в ближайшем будущем будут иметь свою реализацию. Пожелаем нашим студентам не терять страсти к музыке и дальше вместе со своим преподавателями завоевывать новые лауреатские места и заявлять о Казанской консерватории на всемирных музыкальных площадках.

Материал подготовила Анна Маклыгина