Писатель - больше, чем профессия

Полина Михайлова - родилась в Москве 16 января 2002 года. Автор сборника стихотворений «Ранка на ладони», вышедшего в оренбургском издательском доме МВГ. Её стихи и проза печатаются в журналах «Кольцо  А», «Изящная словесность», ЛИтеrra. Alma Mater – философский факультет МГУ им. Ломоносова.

– Есть ли прототип героя у Марины из вашего рассказа?

– Однажды я листала сайт, посвящённый индийским тканям (мне нужны были названия для другого рассказа), и внизу была предложена статья-интервью с индийскими девушками, лица которых при разных обстоятельствах были облиты кислотой. Они получили невообразимые увечья изза ревности преследующих их парней, сестёр или мачех. Эта тема показалась мне настолько ужасающей, что я не могла не начать размышлять над ней. Этим девушкам мешала их внешность: одну не смогли обучать в школьном классе, другая не стала стюардессой, как мечтала, а третью не приняла семья жениха… Я подумала: а что, если перевернуть всё вверх дном? Что, если допустить, будто свои увечья видим лишь мы сами, а для других – всё в порядке? Это может привести к гораздо большим бедам. Так родилась «Марина»

– Когда пишете, вы пропускаете историю через личные переживания?

– Конечно, без того, чтобы остро проживать некоторые лейтмотивы рассказа, нерв у произведения не выработать. Я не проживаю абсолютно всё, о чём пишу, но добрую половину пропускать через себя приходится. Примеряю ли на себя? Нет, никогда. Но читатель может быть уверен в том, что Марина, действительно, существует. А ещё – поседевший мужчина, которого зовут Андрей, учитель Скворцов в бесцветном пиджаке и заледенелые персики в карельской деревне Матросы.

– Как распределяетесь между учёбой и литературной жизнью?

– Мне очень понравилась фраза, которую я недавно где-то услышала. Её произнесли в оппозицию знаменитому «тайм-менеджменту». «Не менеджи своё время, – говорилось там, – менеджи своё внимание». Особых проблем враспределении времени и внимания у меня нет: если честно, я даже не думаю о том, как именно их делю. Для меня всегда главным было состояние спокойствия внутри: всё в порядке с любимым человеком и семьёй – тогда есть силы на всё. А когда тебе тяжело, нет времени даже на самые необходимые дела.

– Хотите ли вы в будущем полностью связать свою жизнь с литературой?

– В 2023 году я заканчиваю философский факультет МГУ им. Ломоносова. Дальше – магистратура. Зарабатывать деньги я умею, и поэтому мне ничего не мешает сделать писательство делом всей своей жизни.

– Где берете вдохновение? Заставляете себя писать?

– По-моему, Чайковский говорил, что талант влияет на результат работы всего на 1%, остальное же – труд. Полностью разделяю это. Даже самому кристально чистому таланту необходим усидчивый хозяин, любящий своё дело настолько, чтобы работать кропотливо и с удовольствием.

– Какие литературные жанры вам ближе всего?

– Мне близок реализм и как для автора, и как для читателя. А ещё в написании прозы мне очень помогает поэзия. Она как будто чуть «сжатая» проза, проза в jpg. Начинала литературный путь я тоже как поэт с пабликом собственных стихотворений «Каждая строчка вам».

– О чем у вас получается писать лучше всего?

– Наверное, одна из важных вещей для пишущего человека – не бояться форсировать именно то в своём таланте, что развито лучше всего. Сейчас модны межпредметность и универсальность, мы стремимся быть донельзя эрудированными. Но я всегда замечала силу в тех людях, кто не стесняется своего незнания, которое присутствует у него лишь по причине глубокой погружённости в своё дело. Мне кажется, пока мне удаётся писать об эмоциях, которые связаны с разоблачением страхов, с сожалением о неправильно прожитом или о несуразно осуществлённой нежности. Мне бы очень хотелось научиться писать о том, чего я совсем не знаю, о каких-нибудь душевных терзаниях космонавта на МКС, например, или о любви двух первобытных людей. Пока не хватает кругозора, но начать очень хочется.

– Как вы восполняете энергию после тяжёлых литературных трудов?

– Парадоксально, но у меня тем лучше «пишется», чем больше я занята. Но восстанавливаться всё равно надо, и для этого, мне кажется, нам всем иногда классно оказываться там, где виден горизонт. Не городские постройки, а простор. Долгое время я работала инструктором на севере, и это чувство того, когда мысль ни за что не цепляется – вокруг только снег, ни с чем не сравнимо по своей целительности.

– Как вы планируете свою работу?

– Какие-то планы, определённо, есть: дедлайны к конкурсам, например. Но за сам момент в течение недели или месяца, когда именно я сяду писать (время суток или место), я отвечать не могу. Единственное, что ценю – это удобный хорошо освещённый стол.

– Когда пришло понимание, что ваши истории интересны и другим людям, что вы не хотите писать в стол?

– Когда рассталась с мамой. Это случилось в семь лет. Тогда я поняла, что моя история уже не похожа на другие. С удивлением я спрашивала себя, откуда берутся письма в личных сообщениях о том, что кому-то помогли мои стихи. Не то, чтобы я получаю удовольствие от обратной связи – нет, это далеко не основной стимул в творчестве. Тем не менее, это штука важная. Думаю, мои истории как минимум вдохновляют читателя ещё больше полюбить жизнь (часто от противного) и расширяют его кругозор.

– Чем по-настоящему гордитесь?

– Мне нравится «Марина», опубликованная в журнале «IDEЛЬ». В ней я стремилась выработать язык, близкий к «набоковскому», только мой. Это получилось. Пока мне двадцать, и количество моих рассказов не превышает четырёх. Из всех своих произведений больше всего я уважаю «Болеконвертер»: и потому, что это первый болееменее классный рассказ, и потому, что тёплый образ рынка, на мой взгляд, получился неплохо. Рассказ как будто имеет запах! Восточных сладостей. Понюхайте сами.

– Вы читаете своих современников?

– До 2021 года я была абсолютным фанатом Виктора Пелевина. Его «Тайные виды на гору Фудзи» я считаю романом, близким к гениальности. С удовольствием слежу за исторической прозой Водолазкина. Но в основном читаю классику. Цвейг, Мельвиль, Мэри Шелли – не представляю без них своего видения литературы.

– Как по-вашему, о чем стоило бы писать сегодня современным писателям?

– О чём пишется. Говорить о том, что поэт или писатель обязан быть «голосом современности», не очень продуманно, на мой взгляд. Как вам кажется, какое произведение будет изумительнее: стихотворение о какой-нибудь из вечных проблем нашего общества, которую автор никогда в жизни не прочувствовал, или стихотворение про ранку на ладони вашего отца, которую вы в детстве нанесли ему случайно той самой щепкой вашей дачной лодки?

– Говорят, чтобы хорошо писать, нужно много читать.

– Полностью согласна с этим утверждением! Правда, образ нашей любимой книги зачастую составлен больше юностью или аффектом, чем реальностью текста и интертекста самой книги. Иными словами, мы как правило выбираем ту или иную любимую книгу не столько из-за того, какая она есть, сколько из-за того, что она с нами сделала в тот или иной период жизни. Моя любимая книга – «Нетерпение сердца» Стефана Цвейга.

– Что бы вы себе прежней посоветовали?

– Не откладывать. Раньше мне казалось, что у меня недостаточно возраста, опыта, развитого и в правильном русле понятого таланта. Но их всегда будет недостаточно, особенно, когда тебе чуть за двадцать. И когда я, наконец, поняла, что неудача – это не написать плохой роман, а всю жизнь мечтать его написать, но бояться продолжить даже вторую главу, тогда я стала писателем.

– Работаете ли сейчас над новой историей?

– Да, скоро у меня выйдет повесть «Уроки этики», где будет рассказано о человеке, который может превосходно рассуждать об этических проблемах на семинарах, но по вечерам бьёт свою девушку и доводит её до слёз своими рассуждениями о смысле жизни. А пока советую читателям прочитать мой «Болеконвертер».