Рок – жив!

2007 год был расцветом рока в Казани. Процветали неформальные субкультуры, юноши и девушки хотели быть панками, готами, металлистами, ЭМО. Рок играл в сердцах молодежи.

«Верни мне мой 2007-ой» - такие слоганы часто можно встретить на просторах социальных сетей. И, действительно, есть что вспомнить. Рок-культура в Казани в это время в самом разгаре. Неформалы собирались в популярных для них клубах, где местные группы играли песни известных рок-звёзд и свои собственные произведения, выезжали на рок-фестивали под открытым небом. Царила атмосфера безудержного веселья, драйва и свободы.

Вместе с двумя молодыми людьми, чья юность пришлась на легендарные «рокерские» годы, мы окунёмся в ностальгию и атмосферу того времени и узнаем, как сейчас живут бывшие неформалы и вообще – рок в Казани жив?

Марсель Идрисов – бывший хардкор-панк, 31 год. Во времена учебы в школе был гитаристом небольшой рок-группы, которую основал со своими одноклассниками (после окончания школы группа распалась). Закончил КГЭУ в 2014 году. Бизнесмен в сфере информационных услуг.

– Марсель, с чего и когда началось твое увлечение рок-музыкой?

– Когда я учился в 5-6 классах, а это было в 2002-2003 годы, один знакомый дал мне послушать кассету группы «Сектор газа». Да, в то время еще были кассеты для аудио- магнитофонов. Мне понравилось звучание гитары, их веселые тексты. Так Юра Хой стал первым панком в моей жизни. Со временем я начал слушать и другой русский рок – «ДДТ», «Би-2», Виктора Цоя. А в 9 классе увлекся поп-панком, таким как Blink-182, Sum 41, GreenDay. 

Поступив в университет, я начал общаться со знакомым, который тогда учился в Уфе и дружил с настоящими панками, хардкорщиками. У них была своя четкая идеология: все в мире должно быть по справедливости и равенству. Мы слушали панк-группы, которые выступают на политические темы, многие из них были нежелательными для власти. 

– Когда ты начал ездить на рок-фестивали? Какая атмосфера была на таких концертах?

– В 2008 году эта же компания уфимских панков предложила мне поехать на рок-фестиваль, который проходил под открытым небом, в полях. Это был закрытый для посторонних фестиваль, и всю информацию о месте и времени его проведения распространяли только среди своих и незадолго до самого мероприятия. Это было нужно для того, чтобы избежать присутствия СМИ, полиции и других «лишних» людей. Ведь тексты песен, исполняемых там, затрагивали темы политики, власти, социального неравенства. 

На фестивале я впервые в жизни увидел настоящих панков: разноцветные волосы, ирокезы, специфичный стиль в одежде.

Там царила атмосфера драйва, свободы. Все присутствующие там были, как одна семья. Было не зазорно попросить еды у чужого человека, поделиться, если у тебя была лишняя. Хотя мы вместе, дружно готовили еду на огне. 

– Расскажи о своей группе: как и с кем ты решил ее создать, почему не стали развиваться в этом направлении в дальнейшем?

– До 10-го класса я даже не имел представления о том, что такое гитара и как на ней играть. Но мы с друзьями как раз начали слушать тогда русский рок, и нам очень нравилась эта музыка. И однажды купили бэушные гитары и начали самостоятельно обучаться игре на них. Довольно быстро у нас все стало получаться. Мы играли каверы на известные песни, давали концерты в школе. 

Но после окончания школы все разъехались учиться по разным городам, и продолжать заниматься в составе группы стало просто невозможно.

Да и создавали мы ее не для того, чтобы стать известными музыкантами, а потому что нам просто нравилось этим заниматься. Это было такое хобби.

– Кто вдохновлял тебя?

– Меня не вдохновляла какая-либо отдельная личность. Меня вдохновляла сама эта атмосфера и идеология хардкор-панка, стремление к свободе и равенству.

На самом деле я был не просто панком, а именно хардкор-панком. Эти панки отличаются от обычных тем, что несут в себе протест, бунтарство. Это музыка справедливости, нежелания мириться с неравенством. Ведь не зря говорят: «Сила в правде»? А хардкор-культура доносила это в своих текстах.

– Как получилось, что ты начал отходить от культуры панка и изменил свою жизнь?

– Однажды на одном из фестивалей я ненароком подслушал разговор двух панков, в котором они высмеивали своего знакомого, устроившегося на работу. Уже тогда это показалось мне странным. 

В целом, идеология панков – это немного утопия. Ведь у них нет цели прийти к власти, а одними текстами песен изменений не добьешься. Кроме того, многие панки сильно погрязли в нездоровых зависимостях и разрушили этим свои жизни. Я такого сценария не хотел.

С годами я все реже начал посещать фестивали и рок-концерты. Возраст давал знать о себе: мне хотелось продвигаться в жизни в финансовом положении и в плане личностного роста. Я начал обучаться финансовой грамотности. Окончив университет, я решил не идти на работу по специальности, потому что много этим не заработаешь. Мы с братом вместе начали работать на себя, заниматься бизнесом. Сейчас я работаю уже один и имею два вида бизнеса. Женился, у меня растет сын. 

Я продолжаю слушать рок-музыку. Но уже не панк, а что-то более спокойное – русский рок, металл, олдскул. Такие группы, как Scorpions, Queen, TheRollingStones. 

Я не жалею о том, что я был панком, рокером. Это было такое хобби моей молодости. Но в любом случае продолжать вести такой образ жизни мне уже было неинтересно. Нужно было взрослеть, пытаться чего-то добиваться в жизни. Не подумайте, что я против панка, рок-музыки. Просто не нужно делать это образом жизни. Ведь какой образ жизни у панков? Безделье, вредные привычки.

Я до сих пор хожу на качественные рок-концерты, и мне это очень нравится. Рок в моем сердце всегда жил и всегда будет жить!

Борис Боярин – 35 лет. Закончил КГФЭИ. Работает в сфере информационных технологий. Был соучредителем рок-клубов «Тасмания», «Трансильвания», «Гараж» в 2009-2015 годах.

– Борис, расскажи, как все началось именно для тебя? Как ты попал в рок-тусовку и в каком году это случилось?

– В тусовке я с 2003 или 2004 года, когда начал учиться в институте. Стал часто бывать в центре Казани, общаться со старым знакомым, который уже давно был с неформалом. Сначала я познакомился с тусовкой на Баумана, а потом уже понял, что контингент там, мягко говоря, сомнительный, поэтому начал искать единомышленников на металл-концертах. И быстро нашёл их.

– Ты сам причислял себя к какому-либо неформальному течению? 

– Причислял к казанской металл-тусовке.

– Где в то время проходили такие концерты?

– В те годы концерты были в «Арт-Салоне», в клубе «На задворках», ну, и периодически во всяких не очень приспособленных для этого местах типа репетиционных баз и дворцов культуры. Тогда ещё рок-движение не было массовым, его расцвет пришёлся на 2007-2010 годы.

– Я знаю, что ты сам организовывал рок-клубы. Расскажи, почему решил создать свой первый клуб? 

– Да, я был соучредителем многих рок-клубов Казани, таких как «Тасмания», «Трансильвания», «Гараж», но первоначально поучаствовать в создании рок-клуба меня натолкнуло то обстоятельство, что в городе просто негде было проводить металл-концерты. Был такой период, когда рок-кафе «Татарстан» закрылось, а других адекватных клубов не было. Вот и пришла идея открыть клуб самим. Тем более что спрос на рок-клуб был и со стороны посетителей, и со стороны организаторов и музыкантов.

– Насколько трудно было это все организовывать: приглашать группы, делать все упорядоченно, без особой анархии?

– Ничего особо трудного не было, т.к. у меня уже был неслабый опыт работы в рок-кафе «Татарстан» и, хоть я его и не возглавлял, и не открывал, концерты я там делал и всю кухню знал от и до.

Поэтому в следующих проектах я применял свой опыт на практике как положительный, так и отрицательный. Грубо говоря, на одни и те же грабли старался, по возможности, снова не наступать.

– Какие-нибудь из этих клубов остались сейчас? Или с годами все кануло в лету?

– Увы, сейчас ничего не осталось из старого. Сейчас в похожем формате существует «Нора 2.0», но это уже совсем другая история. Остальные это либо концертные площадки, либо кафе-бары.

– Какая сейчас посещаемость у рок-клубов? Ходят ли туда «старперцы» казанского неформального движения? Или, в основном, это новые, молодые лица?

Б.Б.: Посещаемость сейчас нелинейная. Люди уже не ходят на концерты «ради тусовки», они ходят на конкретные группы, поэтому, когда есть хорошие концерты с годными группами, в зале бывает аншлаг. А вот рядовые сейшены с парой-тройкой начинающих музыкальных коллективов уже не популярны.

– Как вообще сейчас обстоят дела с рок-культурой в Казани? Когда все неформалы легендарного 2007-го уже выросли, остепенились?

– Надо понимать, что рокеры и прочие неформалы были не только в 2007, но и в 1997, и в 1987, к примеру, и даже раньше. И сейчас они есть. Причём металлистов и рокеров в классическом понимании этого слова всегда было примерно одинаково, и в Казани их никогда не было много. Одно время было много панков, потом ЭМО, рэперов и каких-то хипстеров. Это, увы, не мировоззрение, а способ самовыражения молодёжи.

Имею в виду всю эту массовость, конечно. Единичные индивиды, верные своим взглядам всю жизнь, тоже, конечно же, присутствуют.

– Что сейчас стало с теми тогда юными неформалам? Они повзрослели и отдалились от всей этой роктемы? Или многие твои знакомые до сих пор верны своим идеалам, своему стилю?

– Про панков и прочих говорить не буду, многие из них опустились ещё хуже: годы вредных зависимостей не прошли даром. Основная масса «бунтарей» из 2007-го, увы, постригла чёлки, вытащила пирсинги, и поменяла футболки «TokioHotel» на белые рубашки. У многих уже семьи, дети, квартиры в ипотеке на 20 лет.

Но вот металл-тусовка – это как государство в государстве.

Тут большинство людей осталось верным своим идеалам, при этом никто не опустился, но и никто не зазнался. Металлисты, в основном, работают в сфере информационных технологий либо же в отрасли автомобильного и мотоциклетного ремонта, хотя есть и бизнесмены, и государственные служащие, ну и, конечно же, деятели культуры и искусства.

И все эти люди продолжают ходить на металл-концерты, многие играют в группах, сохранившихся ещё с тех времён, а летом все собираются на природе, на шашлыки. Во время этих встреч большинство одевается и выглядит так же, как и 10-15 лет назад.

– Так, значит, рок в Казани все так же жив?

– Жив и будет жить.