Альбина Абсалямова. Стихотворения

* * *
 

Там, на двенадцатом этаже,
Пальцем водить по стеклу.
Думать: зима наступила уже
Или молчит в углу?

«Как там, пора заявлять права
Или нельзя пока?
Может, ещё – разгуляй-трава,
Не-замерзай-река?

Может, пускай этот город сер,
Не убелён почти?
Может, не стоит из высших сфер
Снег на него трясти?..»

Глупость. Подстрочник. Эскиз. Канва.
И – по стеклу – рука:

«Пусть гололёд. Замерзай, трава,
Не шевелись, река».
 

* * *
 

и вдруг – «штормовое предупрежде...»
а я и не знала, что он – везде.
во всём этом ветре, буране, внутри,
смотри: не смотри, не смотри, не смотри.

ну что там увидишь, когда метёт,
когда штормовое, и всюду – лёд,
точнее, снег, то есть разом – всё.

и не спасёт тебя, не спасё...

 

* * *

 

Там, над моей головой, в вышине,

Праздник. Курбан-байрам.

Это так явственно видится мне,

Будто я тоже там.

 

Это в Татюнках, в деревне, стол,

И на столе – катык.

И занавески льняные в пол,

И за окном – арык.

 

Бабушка ставит на стол чак-чак,

Мёд, катламу, лапшу.

Гости спешат, ускоряют шаг...

 

Я им рукой машу.

 

ТАТАРСКОЕ КЛАДБИЩЕ

                                     

Дедушке

 

Монет было много, едва умещались в ладошке,

А их – ещё больше, сидящих у тёмных оград.

А мне так хотелось ичиги – цветные сапожки,

И очень хотелось узнать, кто такой конокрад.

 

Шайтан обещал не шалить, говорила бабуля,

Молитвенник старый меня от шайтана спасал.

Но всё ж иногда мне казалось: меня обманули,

И он может взять и пробраться – и в спальню, и в зал.

 

Огромная серая книга, увы, не читалась,

И бронзовый дед всё смотрел не на внучку, а вдаль.

И женщина в белом у входа тревожно прощалась,

Но слёз не роняли, а просто застыли

                                                              глаза, как миндаль.

 

ТАТАРСКАЯ СЛОБОДА

 

Не кончайся, живая вода,

Не теряйся, не тай слобода,

Погоди, погоди истончаться,

Оставайся такой, как всегда.

 

Пусть тропинки уводят в кусты,

Полумесяц сменяет кресты,

Деревянные ставни щебечут,

И окошки сияют, чисты.

 

Пусть белеет березья кора,

Запах хлеба летит со двора,

И мальчишки от счастья смеются,

И поют соловьи до утра.

 

Не кончайся, живая вода,

Не теряйся, не тай, слобода,

Погоди, погоди истончаться,

Оставайся такой, как всегда.

 

* * *

 

Там, на Казанке, всё ещё рыбаки.

Чем-то их манит этот некрепкий лёд.

А у меня – самолётик, кораблик, оба они легки,

И хоть один до тебя долетит-доплывёт.

 

Вот самолётик. С ним-то, вообще, легко.

Прямо и только прямо, и там, у самой воды

Маленький крюк направо. И в руки твои легло

Судно воздушное с ёмким названием «ты».

 

Или кораблик. По речке, протоке, ручью

К озеру мчится, видишь – быстрей, быстрей.

Ты уж поймай его – крейсер с названием «you»,

Бодро прошедший речку, протоку, ручей.

 

* * *

 

Это мальчики – про войну.
А девочки – про любовь.

Говори. Защищай страну.
Голову приготовь-
                               ся сложить,
и всё остальное – тоже.

А мне – ворожить, любить,
Решать, кто теперь дороже:

Ты один или вся королевская рать, 
Внешний мир со всеми его сюжетами...

Ты-то хочешь туда, спасать.

А я – не думать об этом.

 

АЛЛЕГОРИЯ РАДОСТИ

 

... а в руках у неё – огромный светящийся шар.

 

она переходит дорогу – проезжая часть, тротуар,

лужи, забор, машины, мост, фонари, дома

тоже теперь сияют, как шар и она сама.

 

а шар золотится, греет

ей руки и всё вокруг

 

(и, кажется, не имеет

значения больше вдруг

​

ни то, что случится позже,

ни всякие «нет» и «да»,

ни то, чего быть не может

сегодня или всегда)

 

планеты большой верченье,

верченье других планет.

 

...но шар, но его свеченье,

но весь этот блеск и свет!..