Большая волна

Родился в деревне Кугушево Зеленодольского района РТ. Окончил филфак КГУ. Автор повестей «Возвратные дороги...» («Кайтыр юллар...»), «Одинокая тоска» (Ялгыз сагыш»), «Я буду ждать тебя» («Мин көтәрмен сине...»), многочисленных лирических, юмористических рассказов и монологов, сказок, творческих портретов и критических статей по творчеству прозаиков и поэтов, а также публицистических статей. Член Союза писателей РТ и РФ, Международного сообщества писательских союзов (МСПС), Союзов журналистов РТ и РФ.

Берег реки. На мокрой гальке, уткнувшись носом в песок, лежит рыба, изредка слабо ударяя хвостом о камни. Она судорожно раскрывает рот и, кажется, смотрит в синее небо, как бы вопрошая: отчего она здесь, в прибрежном песке, одинокая и беспомощная? А в синем небе плывут тонкие радужные облака, так же бесшумно, словно стайки рыб в глубине реки. Старая рыба понимала, что настали ее последние часы, она ощущала приближение конца. Но то, что она закончит свои дни вот так, заброшенная и немощная, она и представить не могла. 

А ведь совсем недавно, кажется, еще вчера, она была молодой и упругой, казалось, силы никогда в ней не иссякнут. Как она резвилась в утренней воде, метала икру, приучала свое потомство добывать корм! Куда же уплыли те времена? Где ее ласковые детки, почему они не уткнутся ей в брюхо? Угасая, старая рыба представляла, как бы она прыгнула обратно в живительную благодатную реку, если бы сейчас вдруг увидела своих родных. Но даже если бы и не смогла, то не так тяжко было бы ей в эти горькие минуты…

*** 
Бабушка Сатире, по обыкновению, проснулась очень рано, огляделась так, будто оказалась в незнакомом месте, но, вспомнив, где она, почувствовала, как тоскливо сжалось ее сердце. И тут же в памяти всплыл утренний сон. Может, она и есть та самая одинокая рыба? Нет, этого не может быть! Дочка Сахиля уверила ее, что приедет за ней, как только закончатся семейные торжества по случаю юбилея зятя. Конечно, доченька непременно приедет за ней! А может, вместе с ней соберутся и сыновья. Вот это был бы праздник! Старушка стала вспоминать те времена, когда сыновья дружно ее навещали в деревне, сажали весной картошку, весело и легко ко сили тяжелую от росы утреннюю траву, заготавливали душистое сено (зимой ей всегда казалось, что оно пахнет сыновьями), а осенью помогали собирать урожай. Свободными вечерами гуляли вдоль реки, пели песни. 

Первой подругой ей с детства стала эта река. Особенно она любила ее в самые ранние часы летнего дня. Ей казалось, что все вокруг плывет куда-то в таинственную даль: воды реки, тишина, солнечные лучи, прохладный воздух. Из реки, охотясь за мошками, дугой вылетали рыбины, серебряно сверкая чешуей, плюхались в воду, салютуя брызгами воды. На душе было легко, и сердце сладостно томилось неясным ожиданием чего-то очень хорошего впереди. Вспомнив эти близкие и далекие дни, бабушка не улыбнулась им, а глубоко и тяжело вздохнула. Снова огляделась вокруг. Уже несколько месяцев бабушка Сатире находилась в доме престарелых. Все-таки здесь был уход, не было так одиноко, как одной в деревне. Деревня уже не та, какой была прежде, шумной, работящей. Молодые уехали в города, а сверстников покосили болезни, невзгоды, время. В доме престарелых она подружилась с ровесницей Шамсеруй, перебирали с ней прошлую жизнь, молодость. И всё бы вроде ничего, но саднило сердце от тоски по детям. Что-то давно они не давали знать о себе. 

«Может, что-нибудь случилось?» – встревоженно думала Сатире. А может, написать письмо соседям, расспросить о детях? Нет, все-таки не стоит этого делать. Ведь соседи могут плохо подумать о ее детях. «Чужую беду чувствуешь только тогда, когда она и к тебе нагрянет». Господи, может, она чем-то обидела своих детей, своих кровиночек? Нет, пока была здорова, она жила заботой о них, старалась во всем помочь. Да, в последние годы она стала заметно прихварывать. Да что там! Силы совсем оставили ее! И все-таки надо суметь собраться, съездить в Казань, повидать детей, может, они в ее добром и мудром совете нуждаются. С такими мыслями она и направилась в кабинет директора Дома престарелых. Директор приняла ее приветливо, радушно.

– Здравствуйте, здравствуйте! Пожалуйста, Сатире апа, присаживайтесь. Как здоровье, настроение? 
– На сердце неспокойно, доченька. По детям скучаю. Дочка живет недалеко, в Казани, обещала забрать меня дней через десять. Но до сих пор почему-то не видно моей доченьки. Хочу проведать их, может, случилось что? Не отпустите ли меня в город на два-три дня? 
– Их, бабушка, бабушка!.. Не хотела я вам говорить, лишать надежды... Дочка ваша была здесь, плакала, рассказывала, что ее муж страдает тяжелым заболеванием, трудно уживается с людьми и нуждается в серьезном лечении. На помощь братьев надежды нет. Они не смогли приспособиться к новым переменам и запили. Ваша дочь умоляла меня как можно дольше не выписывать вас из дома. 
Мы сами разыскивали детей, соседи сказали: «Да, живы-здоровы они». – Директор перевела дыхание и, даже боясь взглянуть на старую женщину (так горьки были ее слова!), закончила свой рассказ сообщением: «Хотели в суд подать, да поберегли ваше материнское сердце». Потемнело в глазах бабушки Сатире. Уши слышали всё, но душа отказывалась принимать жестокую правду. Когда пришла в себя, директор протирала ей виски смоченным платочком. Старуха ничего не могла сказать, как ни пыталась. Вошла медсестра и сделала ей укол. Вдвоем с директором они уложили ее на диван, и бабушка впала в забытье...

 Во сне она снова увидела песчаный берег, на котором лежала издыхающая рыба. Вдруг подул прохладный ветерок, он все усиливался, гоняя по реке волны. Каждая из них, взятая в отдельности, не велика, но чем ближе устремлялись они к берегу, тем, сливаясь в одну, становились мощной силой. А одна из наиболее смелых волн достигла лежащей на песке рыбы, но, не сумев вернуть ее в реку, так и ушла в песок. Рыбьи глаза засверкали – то ли от удивления, то ли от водяной пыли, и рыба еле заметно шевельнула хвостом... На этом месте сон прервался. Бабушка Сатире проснулась от прикосновения мягкой теплой руки. Открыв глаза, она увидела миловидную женщину со светлыми, ласковыми глазами, излучавшими свет.

– Бабушка, вы сможете встать сами? Я сварила суп, приготовила чай. Посидим вместе. Бабушке показалось, что она еще не отошла ото сна. Сон продолжается. «Это сон?» – слабо шевельнулись ее губы. Женщина ласково улыбнулась: 
– Нет, бабушка, это не сон! Я буду ухаживать за вами, вы так напоминаете мне мою маму! – Голос женщины слегка дрожал от волнения.
 – Как вы смотрите на мое предложение, бабушка Сатире? 

– Доченька... Миленькая... – только и смогла выговорить бабушка, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. 

Так у бабушки Сатире началась новая жизнь, она даже не заметила, как пролетела неделя. В воскресенье она умылась, совершила вечерний намаз и легла спать. И снова во сне увидела берег той реки, там лежала изможденная рыба. Ветер усиливался и поднимал волну. Рыбина устало закрыла глаза и лежала неподвижно. Иногда волны окатывали ее, даря глоток воды, глоток надежды. Где-то далеко, на самой середине реки игрались большие волны. Вот они помчались к берегу, рискуя разбиться в водяную пыль, но их отбрасывало назад в реку, но волны снова и снова устремлялись к берегу. Вдруг две волны сошлись и, обнявшись и о чем-то пошептавшись, ринулись одной высокой, большой волной к берегу. На берегу эта мощная сдвоенная волна подхватила умирающую рыбу, покрутила ее на своем гребне, пробуждая в ней жизнь, и с силой отбросила чуть ли не на середину вскипевшей реки. Бабушка Сатире проснулась с улыбкой на лице и сквозь слезы радости увидела в комнате мужчину с женщиной. Миловидную светлоокую женщину она уже почитала как свою родную дочь. Бабушка плакала, не стесняясь своих слез.

 – Мы приехали за тобой, бабушка. Собирайся, – сказала женщина, вытирая платком слезы на старушечьем лице. Потом она обратилась к своему спутнику: «Так ведь, Газиз?..» Мужчина кивнул головой, улыбаясь так же светло, как и его избранница. 

Авторизованный перевод с татарского