Денис Липатов. Стихотворения

* * *

 

Эти суздальские зимы,

Это пенье куполов,

Как любовь, невыразимы –

Сердца сказочный улов.

 

Так морозно, что, mein Liebe,

Сберегая звук в тепле,

Ты не русское спасибо,

А дзенкуе скажешь мне.

 

Безошибочное чувство

Дерзким сердцем узнаю –

Сопричастности искусства

И сотворчества всему:

 

Это я был звонкий зодчий,

Что по воздуху резцом

Выводил и дни и ночи,

Украшая изразцом,

 

Эти солнечные взвеси,

Колокольный этот звон,

Эти радужные церкви,

Взоры иверских мадонн!

 

Потому что нету века,

Ни пространства, ни имён:

Только в сердце человека

Сам узор запечатлён.

 

* * *

 

Болезнь равнодушной латынью

Не лучших сулит перемен:

Себя осознаешь с уныньем

Системой артерий и вен.

 

Не личностью с правом на выбор

Своей уникальной судьбы,

А пулей, под общий калибр

Подогнанной для стрельбы.

 

Ведь, в общем, на взгляд эскулапа,

Не много ты чем отличим

От прочих, попавших в лапы,

Ну разве ещё излечим.

 

В сплетении дельт и излучин

В тебе протекающих рек

Какой сантиметр не изучен,

К чему приложить оберег?

 

Не верь сухопарой латыни,

Крепящей всему ярлыки –

Поверь лучше горькой полыни,

Поверь тишине у реки.

 

Надежд и отчаяний сумма –

Всегда ли душа на виду –

Последней сестрой Аввакума,

Затворницей в тайном скиту.

 

* * *

 

Погода тянется к погоде,

А человек бежит к теплу,

Ему не хочется в заводе

Точить деталь в своём углу.

 

Ему не хочется в конторе,

Ему не хочется нигде,

Ему за свой бы счёт на море,

А он сидит в Караганде,

 

А он сидит себе в Тагиле,

Он в Алапаевске сидит,

Цветочки содит на могиле,

Или в могиле сам лежит.

 

На солнце щурится, растяпа,

Платочком грязным трёт очки,

Какой-то псине тянет лапу,

Какой-то женщине – ключи.

 

Какой-то там ещё ребёнок

Его тягает за рукав,

Он говорит ему – тигрёнок,

Но что к чему – не разобрав.

 

МУСОРГСКИЙ

 

То ли мУзыка, то ли музЫка –

Гроздья звуков и нот лузга,

То ли ёрзает, безъязыка,

Беззащитная мелюзга.

 

Знатоков забирает зевота,

Дилетантов свербит задор,

Композитора жрёт икота,

Зубом мается дирижёр.

 

Что там слышится, что сгущается,

Что там прячется до поры? –

Там с грозою гроза встречается,

Там на вилы идут топоры.

 

Там врастает в людей железо,

Там, зализывая рубцы,

То раскольничья спорит аскеза,

То хмелеют изменой стрельцы.

 

Я дышу этим воздухом зорко,

Как и ты – забулдыга – Модест,

По проулкам и по задворкам

Разбазаривая протест.

 

Заитильщина и Задонщина,

Завалдайщина прозвенит,

Но внезапнее, чем пощёчина,

Бунт хованщиной кровенит.

 

Божий дар – ноша всё же не лёгкая,

А свобода – не водки штоф –

Римский-Корсаков с поволокою

Вдруг посмотрит из-под усов.

 

Погрозит то смычком, то пальчиком,

То скрипичным поманит ключом,

То прикинется одуванчиком,

То маячит за левым плечом.

 

Музыкальной шкатулки жители,

Не ходите за мной толпой,

Отступитесь, друзья-учители,

Плачьте, скрипки, рыдай, гобой!

 

То не водочка под сурдинку,

Не кабацкий шумит пророк,

А заезженною пластинкой

Вьётся нищего тенорок.

 

* * *

 

На старых улицах, что вскоре

Под корень будут снесены,

Ещё в случайном разговоре

Мне «фиты» с «ятями» слышны.

 

Как будто тени разночинцев

Ещё живут во флигелях,

Ругают истово мздоимцев

И спят в обнимку на углях.

 

А ночью серой в подворотне,

Где всяк дрожит своим добром,

Мелькнёт курьером преисподни

Святой безумец с топором.

 

И холодок по сердцу лижет,

Как будто взгляд из-за угла.

Таких, как ты, пройдох и выжиг,

Ничья душа здесь не ждала…

 

Трамвай машиною Уэллса

Меня поднимет на проспект,

Где город к празднику оделся

Огнями ёлок и комет.

 

И я не знаю, где я дома,

Куда забрёл, а где – живу,

И электричества соломой

Мне стелют неба синеву.

 

* * *

 

Давай скитаться по земле,

По бездорожью и дорогам:

Пешком, верхом, на корабле –

Воистину ходить под богом.

 

Воистину, куда глаза

Глядят: в туман и непогоду,

Куда укажет путь гроза

Стрелой огня по небосводу.

 

Земля давно поделена

На царства, княжества и ханства,

Но даже в эти времена –

Давай воспитывать пространство.

 

Питать, как малое дитя,

Любовью заполнять пустоты,

Чтоб мне не потерять тебя

И не пропасть в его зевоты.

 

ДЕТСТВО

 

Сиди, как взрослый, у камина,

Врачом отставленный от игр.

Съедает детство скарлатина,

Как путешественника тигр.

 

Вполне серьёзная обида:

В каникулы – на бюллетень,

Хотя не кажешь, в общем, вида

И безразличен, как тюлень.

 

Но крики за окном доносят

Зимы весёлой кутерьму,

А про тебя никто не спросит,

И не придёт к тебе в тюрьму.

 

Теряешь много или мало?..

И слёзы тоньше, чем слюда –

Тебе ль не знать, что жизнь пропала,

Опять пропала – как всегда!

 

Сквозь сон над Диккенсом зеваешь,

Скучнейший – молвишь – господин,

Согреться им!.. Но вспоминаешь,

Что электрический камин.

 

* * *

 

Последние летние дни

Наполнены грустной тревогой.

За Волгою ночью огни

Зажгут над железной дорогой.

 

И тянут по ней поезда

Пугливые локомотивы

В игрушечные города,

Где счастливы или счастливы.

 

И думаешь: тоже туда,

Да чтоб никому ни словечка.

Так пели ещё: «В холода, в холода…»

Дарили на память колечко.

 

Вода утечёт, обмелеет река,

А мост над рекой обветшает.

Вернёшься на родину издалека,

А музыка – та же играет…