Dream life

Предлагаем вашему вниманию черновики романа, который прямо сейчас пишет автор на популярном литературном онлайн-портале. Это своего рода литературный стартап. Произведение нуждается, на мой взгляд, в обратной связи, в отклике  читателей. 

 Нигматуллина Ляйсан Авкатовна. Родилась 3 октября 1971 года в посёлке Джалиль Альметьевского (Сармановского) района Республики Татарстан. Окончила филологический факультет Казанского государственного педагогического университета по специальности «Учитель русского языка и литературы». Кандидат педагогических наук. Работает преподавателем русского языка и культуры речи в КГАСУ.

Действие романа разворачивается в Америке, штате Аризона, в далеком будущем. В результате многочисленных войн и сбоя экосистемы исчезли моря и океаны, растительность, животный мир, вследствие чего на свет стали появляться люди-покемоны с отсутствующими конечностями, со множеством других уродств. Таков один из героев романа – Якоб. Главные герои – трудные подростки: Раффа, Лит, Тейлор и Бэн, IQ которых не позволяет им учиться в престижной школе, поэтому их помещают в Dreamschool, где и разворачиваются основные события. Школа оказывается гигантской мясорубкой. Большинство детей не доживет до совершеннолетия. К счастью, им встречаются неравнодушные взрослые, например Сандра –одинокая женщина, учительница-идеалистка. Эта жизненная установка близка и Якобу, деду Митчеллу и Frendу. Все вместе они противостоят злу, которое в человеке прорастает сразу, как только он отдаляется от своих истоков, природы, искусства и классической литературы. В хаосе наступившей катастрофы они находят выход.

 Юго-запад Североамериканского континента до нашей эры. Куксония тянет к бирюзовому небу стебли-присоски. Сочные листья на ветвях торомиро, наоборот, стремятся вниз — в сумрак каньона. Прикорневые розетки агавы выстреливают из жирной маслянистой почвы, чтобы захватить как можно больше пространства, раскинув во все стороны длинные мечевидные листья. Щедрое солнце дарит тепло всем растениям без разбору, даже гигантской раффлезии, источающей острый запах разлагающейся плоти. Кажется, её мясистые лепестки готовы заключить в смертельные объятья не только бездумных насекомых, но и само светило. Пройдут тысячелетия, и люди назовут этот цветок «трупной лилией»…

А пока под сенью многоярусного леса два дейнозуха, каждый около двенадцати метров, раздирают тушу динозавра: сначала сосредоточенно и тупо, затем с исступлением. Слоистые облака пытаются закрыть от солнца неприглядную картину, но оно упрямо выглядывает из-за них, спеша к назначенному часу растратить жаркое тепло.

«Закат. Солнце скрылось за скалой. Последние лучи светила окрасили редкие облака в красный цвет. Ревущее море, как разгневанный великан, в бессильной ярости бьётся о скалы. Собрав все свои силы, оно бросается на пляж, на скалы. Из-за утёса показываются два утлых судёнышка. Море швыряет их из стороны в сторону, бросает с волны на волну, играет ими, как щепками. Море может в любую минуту измотать и искалечить их. В своём гневе водная стихия похожа на дикого зверя, мечущегося по тесной клетке.

Бледный холодный месяц равнодушно наблюдает за разбушевавшейся стихией. Но к утру, как в доброй сказке, буря утихнет. И море станет голубым и прозрачным, спокойным и ласкающим…»

Женщина вдруг обнаружила, что стоит на пустыре и вдалеке огромными глазницами незастеклённых окон на неё смотрит бетонное чудовище — недостроенный аквапарк. 

Сандру охватил ужас, она судорожно ощупала содержимое карманов, надеясь найти там хоть какой-то гаджет, но тщетно. Впопыхах она ничего не взяла и теперь не знала, что делать.

Послышался шум приближающейся машины. Это был старый американский бьюик. Такие ещё использовались на городских окраинах: ретро-автомобили можно было подобрать на любой свалке и при желании вернуть к жизни. На центральной улице города этот бьюик казался бы рухлядью, а на окраине смотрелся вполне достойно. Скрипнув тормозами, машина остановилась недалеко от женщины. Каково было удивление Сандры, когда из машины показался пассажир-покемон.

Покемонами называли инвалидов, появившихся вследствие экологических катаклизмов. Но людям объяснили, что рождение уродов — это следствие порочного зачатия, то есть без ЭКО с клиническими исследованиями и генетическими тестами. Часто покемоны имели сохранный интеллект, но об этом трудно было догадаться из-за асимметрии их лиц и непропорциональности тел. Передвигались они в инвалидных креслах, некоторые использовали старые авто для поездок за гуманитарной помощью. 

Да, для компенсации физических недостатков и моральных страданий они получали неплохое денежное содержание от многочисленных благотворительных организаций — необходимости работать у покемонов не было. Но, несмотря на это, уродцы уверовали, что им все все должны, и поэтому не отказывались от дополнительной денежной помощи красивых успешных людей. Нарочито демонстрируя свою ущербность, они выезжали в креслах на оживлённые перекрестки с плакатом фонда «Тело в движении», затрудняя проезд дорогим машинам и лишний раз напоминая о том, что их такими создала природа, значит, они — её часть, а потому надобно помнить: «Люди не должны забывать, что на земле им отведено очень небольшое место, что они живут в окружении природы, которая легко может взять обратно всё, что дала человеку». 

Кто-то плотнее закрывал при виде покемонов тонированные стекла и включал громче музыку, злясь на предательски долгий сигнал светофора (минуты казались им вечностью), другие, напротив, спешили перевести средства в пресловутое «Телодвижение», надеясь тем самым замолить собственные грехи. Ненависти в глазах уродцев они не замечали. 

Сандра поймала себя на мысли, что где-то уже видела незнакомца, и, присмотревшись, вспомнила. Почти каждую пятницу, именно в пятницу, ей нужно было спешить к нулевому уроку. Тогда-то она и выделила из толпы этого покемона в Тусон-Сити — самом фешенебельном квартале. Ей всегда было его жалко, она пыталась не глядеть на убогого, когда в утренних сумерках красила губы в маленьком  autolife — машине, созданной специально для женщин, со множеством функций, которые позволяли безопасно и с комфортом передвигаться на небольшие расстояния. Например, autolif распознавал, когда водитель приближается к назначенному месту, и автоматически открывал для него двери.

На этот раз при встрече с покемоном нос к носу Сандру охватило смешанное чувство  смущения и сострадания, которое ей привила бабушка, но вместе с тем и брезгливости. «Четырехгранный нос, подковообразный рот, крохотный левый глаз, почти закрытый щетинистой рыжей бровью, в то время как правый совершенно исчезал под громадной бородавкой… Громадная голова… огромный горб между лопаток и другой, уравновешивающий его». В эпоху мрачного Средневековья такого урода могли бросить в костёр как нечестивца, а в настоящем воспринимали как злую насмешку природы — укор всем, кому повезло родиться красивыми.

Сандра, избегая смотреть на инициатора знакомства прямо, молчала. Покемон сам к ней обратился, причём, на удивление, приятным голосом:

— Ну что, боишься, красавица? Помоги убогому.  

— Да, а что нужно? — спохватилась женщина и без излишних пояснений сама догадалась достать из салона бьюика складное инвалидное кресло и разложить его.

— Вон, видишь, — покемон, ловко пересевший из автомобиля в кресло, указал на недострой. — Помоги туда добраться и пакеты из багажника возьми.  

Как завороженная, Сандра безропотно исполнила сказанное и, внезапно осмелев, внимательно рассмотрела собеседника.   

— Вы, я это чувствую, много читали, я ощущаю что-то вроде ореола вокруг вас. Меня тянет к вам. Откуда вы? — вконец раскрепостившись, спросила Сандра.

— Я из подвала, ничего интересного, — доверительно ответил горбун. — Родился в большой семье, если её можно назвать семьёй. Какое-то подобие коммуны. Все жили в подвале, и все были наркозависимыми. Выползали на свет божий только для поиска дозы. Никто не знал, кто чей отец, дети рождались случайно и жили недолго. Утомлённые их бесконечным плачем горе-матери страдали от силы пару часов и тут же уходили в забытье. Давайте сюда пакеты, Сандра, и не сочтите за труд отвезти меня к аквапарку.

Женщина вновь подчинилась воле беспомощного, по сути, существа, даже не задавшись вопросом: откуда ему известно её имя. Кресло ей пришлось катить медленно из-за куч строительного мусора, зато ничто не мешало внимать дальнейшему рассказу. 

— Так что никто бы особо не радовался моему появлению на свет, — продолжил инвалид, — даже родись я здоровым. А тут, увидев младенца без ног, да к тому же с лицом Квазимодо, все брезгливо от меня отшатнулись. Родная мать ни разу не взяла на руки и не притянула к груди. Впрочем, молока у неё не было, а если бы и было, то отравленное.

Я рос, как Маугли, только не в джунглях, а среди плесени, шприцев и другого хлама, питаясь объедками, принесёнными с помойки. Мать… я её никогда так не называл, её имя… неважно, однажды она не вернулась в наш подвал. Её исчезновения как будто никто не заметил. Обычное дело:  все постепенно куда-то исчезали. Я много плакал, звал её по ночам, она часто приходила ко мне во сне в образе мадонны со светлыми волосами, пахнущими ландышем. 

Вскоре от меня избавились, отдав в общину покемонов. Там я наконец познал, что такое ласка и забота, и, можно сказать, обрёл отца. Один из стариков был особо добр ко мне. Но главное — много знал. Он-то и научил меня читать и писать. Благо книг вокруг имелось огромное количество. Кто и зачем их туда свалил, бог весть, только это был не подвал, а целое книгохранилище Ленинской библиотеки. Так шутил мой названый отец. Кто такой Ленин, я тогда не понял, как не понимал и того, для чего нужны книги, и играл с ними, как с кирпичиками, сооружая пирамиды. «Мальчик, ты сам не знаешь, какой это клад, прочитай все эти повести, романы и поэмы, они спасут тебя», — напутствовал меня старый покемон перед своей смертью. Он оставил мне в наследство кресло, при помощи которого я получил возможность разъезжать по улицам. Но я не стремился туда. Литература поглотила меня полностью. Я жадно глотал сочинение за сочинением, не разбирая дня и ночи, к тому же в подвале всегда царили сумерки. Через книги я узнал красоту живой природы, был отважным капитаном на шхуне в открытом океане, рыцарем Айвенго и смелым мушкетёром. С каждым автором я проживал новую жизнь, научился любить и ненавидеть, а главное, твердо знал, что где-то есть другая жизнь, полная живых красок природы, где все обязательно могут стать счастливыми. Здесь, пожалуй, можно остановиться, милая Сандра. Мы пришли. 

Странная парочка вплотную приблизилась к недострою и остановилась у заваленного строительным мусором входа.

— Почти до двадцати лет я не выходил из подвала, — незнакомец не торопился ставить точку в своём рассказе, — всё читал и читал, пока семья, насильно посадив меня в кресло, не подняла наверх. Но я уже был готов найти в себе силы принять этот свет таким, каков он есть. Меня не пугала брезгливость, которую я ощущал со стороны людей. В поисках родной души я исколесил много дорог, пока не встретил Тейлора. Он мне вместо сына. Я думаю, мы понимаем друг друга?

Сандра согласно кивнула.

— Нет, я здесь не живу, — предупреждая её обидный вопрос, сказал мужчина. — Вы, наивные, жалеете нас, на каждом углу готовы плюшки нам раздавать. Только чтобы не видеть нас, только бы скорее с глаз долой…  А мне самому вас жалко. Вроде и красивые, и учёные, и работаете в стеклянных благоустроенных зданиях. Одеваетесь в дорогих магазинах и на косметику тратитесь. А всё равно несчастные.   

Покемон пристально посмотрел в глаза молодой женщины, так что ей стало не по себе.

— Вот я урод, и ты с отвращением на меня смотришь. Не отрицай! А денег у меня больше, чем у тебя. И за морщины я не боюсь, и в зеркала не смотрюсь. Я на людей, как в раскрытые книги, смотрю и на их лицах читаю. На ваших лицах страх, брезгливость, смущение. Доброта и сострадание редки, но встречаются, чаще у детей. Они ещё мало что понимают. И видят красивое и некрасивое по-другому. Красота — понятие относительное. Маленький человек видит сердцем. Когда он взрослеет, у него исчезает это качество.

Сандра пыталась возразить, но странный человек даже слово не давал вставить. Витиевато, повторяя одну и ту же фразу, он поучительно рассуждал, будто притчу рассказывал, о красоте и уродстве, добре и зле и ещё много о чём. В наступающей темноте, словно вуалью сгладившей его звериные черты, Сандра воспринимала собеседника совсем иначе, нежели раньше: она уже не видела в его лице ничего устрашающего.  

Наконец поток красноречия прервался, и загадочный человек, достав из кармана свёрток, засунул его в пакет с продуктами и протянул Сандре.

— Я долго буду добираться, — пояснил он, — а ты, добрая Сандра, занеси этот пакет и поставь его около граффити с дейнозухом. Это для моего молодого друга. Он здесь часто бывает со своими приятелями. Мне хочется ему помогать, интересными книгами и продуктами. Он слишком гордый, поэтому я оставляю, пока он не видит.

Как бы ни было Сандре жутко отправляться в заброшенное строение, но пришлось выполнять просьбу. Из входного проёма она невольно подняла глаза к небу, и здесь, на городской окраине, оно показалось ей каким-то другим; малиновый закат окрасил своими отсветами всё вокруг, даже серый бетон уродливого здания приобрёл мягкий карамельный оттенок. Холмы в отдалении казались особо живописными. «Может, это и есть природа?» — мелькнуло в голове женщины. 

К возвращению Сандры чудаковатый приятель разложил возле себя на бетонной плите лакомства из второго пакета, а в центре импровизированного пиршественного стола водрузил бутылку Шардоне.

— Это настоящее Шардоне?! Откуда оно у вас? — воскликнула Сандра.

— Из подвала Ленинской библиотеки, — улыбнулся Яков. — Там был целый ящик. Вино по чайной ложечке давали всем детям, как микстуру. Давным-давно вино пили не для увеселения, а как лекарство, разбавляя водой. Оно повышало иммунитет… Прошу к столу, мадам!   

— Что, прямо так? — попыталась возразить Сандра, но соблазн был велик, и она, найдя поблизости старую коробку, не без удовольствия на неё уселась.

— Я всегда буду приходить сюда и смотреть на закат, — сказала она после глотка вина из пластикового стакана. — Знаете, как это необходимо. Люди забыли, что такое настоящий закат, трава, море и океан. Вы видели море? Нет. А запах моря вдыхали? Как не видели? Значит, вы не можете умереть.

— Родись мы, девочка, допустим, хоть сто лет назад, — поддержал лирическое настроение Сандры чудак, — всё можно было бы исправить, спасти: и море, и океан, и китов, и дельфинов, и леса Амазонии, и птиц, и много чего ещё. И я мог бы быть не таким, а красивым и составить вам блестящую партию. Да, да, не смейтесь. Всё могло быть иначе.

Закатив глаза, странный человек продолжил: «Люди не должны забывать… что на земле им отведено очень небольшое место, что они живут в окружении природы, которая легко может взять обратно всё, что дала человеку. Ей ничего не стоит смести нас с лица земли своим дыханием или затопить нас водами океана — просто чтобы ещё раз напомнить человеку, что он не так всемогущ, как думает. Мой дед говорил: если мы не будем постоянно ощущать её рядом с собой в ночи, мы позабудем, какой она может быть грозной и могущественной. И тогда в один прекрасный день она придёт и поглотит нас. Понимаете?»  

— Я где-то уже это слышала, — произнесла Сандра.

— Надеюсь, вы читали Брэдбери, хотя он запрещён. Но вы, верно, читаете запрещённую литературу?

Сандра смутилась. Вино разлилось по её телу живительным нектаром. Молодой женщине хотелось плакать и смеяться одновременно. Что-то родное и близкое почувствовала она в одиноком человеке.

…«Даже если Якоб не отчаивается, всё равно нужно обязательно сделать его счастливыми  и спасти ещё хотя бы нескольких человек, иначе жизнь будет бессмысленна» — с этой мыслью Сандра сладко засыпала в своей студии на 62-м этаже после благополучного возвращения в центр города: новый друг довёз её до ворот «Лабиринта». Она не до конца понимала, что с ней произошло: то ли это было на самом деле, то ли показалось — спонтанная прогулка, призрачное здание, загадочный покемон… Странный человек, который помогает подросткам просто так. А может, он ей просто-напросто морочил голову? Вдруг он вовсе не тот, за кого себя выдаёт?.. Почему-то наотрез отказался называть своё имя... Ладно, тогда она придумает его сама — Диамандо. Бриллиант моей души!