Илгиз Ахметов. Путь к истине (продолжение)

Роман (Продолжение. Начало в № 2)

http://idel-tat.ru/news/literatura/ilgiz-akhmetov-put-k-istine

 

Сын рос умным, подвижным ребёнком. Иногда озорство, конечно, переходило границы… Телевизор как-то раз уронил, мячиком по моей аппаратуре попал, моторчик с игрушечной машины в розетку воткнул…

Как-то из очередной поездки привёз пистолет игрушечный – присосками стреляет. На следующий же день – мне прицельно в глаз. Как он тогда смеялся над моей болью! Словно подорванный танк, я дёргался в разные стороны, упав лицом на диван…

– Уррра! Я папу подбил!

Жена против ничего не сказала.

– Папа теперь циклопом будет. С одним глазом. Меньше будет видеть.

Вроде в шутку. А сын всерьёз. Ещё несколько раз пытался попасть. Глаз, заплывший кровью, болел долго. Жена придумала очередную хохму:

– Папа теперь вампир у нас, видишь, какой у него глаз красный!

 

Так! Почему я о плохом? Ведь и хорошего много было! Я для них старался, бывало, в четырёх местах одновременно работал! По вечерам садился возле детской двухъярусной кровати, читал им «Робинзона Крузо», «Дети капитана Гранта», «Двадцать тысяч лье под водой». Как они слушали! Глотали каждое слово!

– А что дальше? Что было потом? Ну, прочитай ещё…

А я, измотанный дневными проблемами, читать дальше просто не мог. Обессилевший, так и оставался лежать на полу… И был виноватым. Оттого, что засыпал. Жена посоветовала детям подпереть мои веки спичками, чтоб не закрывались… А ведь они – дети, поверили… Чуть мне глаз не проткнули тогда…

 

Поехали как-то на Амур. На этом берегу мы рыбачим, на том – китайцы. Крупную вытащишь – показываешь, хвастаешься… Они тоже ликуют.

Рано утром поймал я рыбку маленькую, коричневую. Друг мой, Гена Воропаев, сказал, что это – касатка болотная, хищная рыба.

– Брось ты её! Слизь на ней плохая.

И я бросил рыбу в траву. Ильнур её поднял, стал играть, поранился. Ядовитая слизь в рану попала. Ребёнок быстро угас, бредить стал. Наспех собравшись, умчались домой. Позвали фельдшера, медицина оказалась бессильна. Услышав случайно, зашёл сосед – дядя Федя Суббота. Он и спас – опоил отваром каких-то трав. Сутки от него не отходил. Так сидя все и уснули к утру возле его кроватки. Проснулись от слов сына:

– А что это вы сидя спите?

…Выздоровел! Какое счастье!

 

Приехали как-то раз в гости родители жены. Мы с тестем душ летний делали. Ёмкость наверх поднимали – топливный бак с комбайна. Только подняли, закрепили на место, до сверхчувствительного моего носа донёсся едкий запах.

– Бензин течёт где-то!

Побежал по крышам, спрыгнул с трёхметровой высоты и оказался рядом с мотоциклом. Ильнур был на сиденье, укрывшись моей штормовкой, из открытого бака нюхал бензин. Токсикоманил. Как я бил его тогда! Жалко, а бить надо! Даже Амур, пёс наш, плакал на цепи, будто упрашивая не бить. Конечно, всё равно не помогло. Так и не отучился…

Вот ныне рукоприкладство пытаются отменить. Телефоны доверия придумали. Социальные службы всякие создали. Деньги казённые им девать некуда. Лучше бы создали по одному кружку в каждой деревне при мехмастерской, дали бы доплату хорошему пожилому механизатору. Так мальчишки не вылезали бы оттуда!

Когда я работал главным энергетиком в совхозе, мальчишки разбили стёкла и фары всей поставленной на линию готовности техники. Главным виновником оказался мой оболтус… Мне пришлось восстанавливать более пятидесяти единиц техники. Все старые друзья съехались, кто что мог, то и нёс: кто фары, кто приборы. Труднее всего было найти лобовые стёкла на новые модели тракторов. Беда случилась в пятницу, а комиссия по приёмке должна была приехать в понедельник. В целом, успели… Поседеешь тут…

 

– Ты не о главном. Отвлёкся ты… – старлей тяжело вздохнул, стал набивать трубку. – А всё-таки жена твоя наверное знала… И слила кому-то… А когда сын совсем от рук отбился?

– В Бугульме. Сосед к наркоте пристрастил…

 

Когда-то Англия завоевала великую страну – Индию. Уничтожила их самобытную культуру, разграбила национальные богатства, обнаружила на этой земле опиумный мак. Так появился первый наркокартель в нашем девственном мире. Опиум продавали в Китай. С каждой проданной партией спрос на дурь увеличивался. Наркотики отняли смысл жизни у целого народа. Но Китай одолел эпидемию. Честь и хвала китайцам, сумевшим вернуть себе право на будущее.

Нашему правительству надо бы получше изучить этот эпизод китайской истории, что-то перенять. Например, полный запрет любых наркотических веществ в свободном доступе. Плюс жёсткий контроль в медицинском направлении всех наркосодержащих препаратов. И трудотерапия!.. А у нас смертную казнь отменили. Пропала сдерживающая сила. Ведь Китай именно через страх смерти и одолел наркозависимость…

 

Кстати, про Китай… Ведь именно в Китай и предложили мне ехать. На работу. Но перед этим ещё кое-что было…

Подружился я с Юрой Куковицким почти сразу же, как на Дальний Восток приехал. Он работал художественным руководителем в Доме культуры. Лёшка Резник был у него бас-гитаристом. Лёшка – он такой человек, ему размах нужен. Кто-то из старых друзей рассказал, что баржу-сухогруз продают.

– В Японию! – предложил Лёха. – У нас на свалке загрузиться чёрным и цветным металлоломом, макулатурой, элементарными опилками. А обратно – подержанными машинами.

Скинулись, кто сколько мог. Хозяева на рассрочку согласились. Первые партии машин пошли на ура – прямо с борта. А остальные местные перекупщики разобрали. Свалки постепенно пустели, особенно прибрежные, начали поступать машины, требующие ремонта. В этом я тоже помогал. То музыку поставить, то проблемы с электрической частью…

В общем, дело хорошо пошло. На зависть многим. Узнал о несчастье я слишком поздно… Присвоение Лёшкиной баржи, наверное, было одним из первых по стране рейдерских захватов. Но ведь и я был одним из первых, кто произносил «Служу Отечеству!» Я начал своё расследование и докопался.

 

Официально я продолжал работать в своей радиомастерской. Работы всегда было – хоть отбавляй. Зашёл мужик, одет по-спортивному, раньше я его не видел.

– Проблема есть… – начал он сразу, как поздоровался. – Сигнализацию ставите?

На «четвёрку» ВАЗовскую.

– Комплектующие есть? У меня ведь в основном бытовая электроника…

– Что скажете, то и привезём. Но дело непростое. Сигнализация должна быть с ловушкой.

– То есть?..

– Угонщика надо тёпленьким брать.

– О, брат, вам не ко мне, вам к ментам надо…

В дверях появился второй:

– Подполковник милиции такой-то. Я сам – ответственный за раскрытие угонов. Дело сложное, и ты нам не откажешь. Здесь честь мундира затронута. Нам известно, кто ты: я про твою службу в КГБ. С твоим руководством я согласовал, вернее, они как раз и вышли на меня. И порекомендовали именно тебя.

– Тогда картину в подробностях, пожалуйста. Вдруг не смогу…

– Сможешь…

За чашкой чая стали обсуждать. То и дело заходили клиенты – приходилось отвлекаться. То готовый телевизор или магнитофон отпускал, то, наоборот, принимал… А в голове дозревала картина со всеми нюансами. На двух листах бумаги медленно, но верно появились блок-схема аппаратуры и спецификация деталей.

– Значит, не зря тебя Физиком окрестили…

– Главное – детали найти…

– Это как раз не проблема. Твои мозги, наши руки…

– Контактные концевики в Белогорске закажем. В авиамастерских. Предприятие режимное, кто попало не зайдёт. Там друг у меня, чеченец, он поможет. Центральный блок я за ночь спаяю. Простую, на показ, сигналку в универмаге центральном, напротив военкомата купите. Самое сложное – паралитический газ. Баллон как у дихлофоса должен быть. Лучше – с клапаном пошире. Под электромагнитный активатор…

 

Через два дня испытали. Отлично получилось.

Оказывается, в прошлом году подполковник купил новенькую «семёрку». Снежной белизны, сверкающая никелем машина вызывала радость семьи и зависть сослуживцев. Через месяц машина исчезла. Угнали. У заместителя начальника областного УВД ГАИ! Именно у того человека, кто и занимается тем, чтоб угонов не было! Искали, да не нашли. Как в воду канула. (Кстати, забегая вперёд: так и оказалось…)

Стал он ездить на служебной. А потом и её угнали. Благо первая машина была застрахована, он к тому времени страховку получил. И приобрёл эту самую «четвёрку». Всерьёз встал вопрос о мерах защиты. Нет, не только машины. Защиты чести.

Вот как они, оказывается, меня выбрали.

 

Подполковник машину, конечно, где попало не оставлял. И брелок-приёмник никому не показывал. Вот однажды отвёз он семью в гости, вернулся домой. Шатаясь, будто пьяный, побрёл домой, перед этим неуклюже припарковав машину. Поднялся к себе на третий этаж, свет включил. Через открытую балконную дверь понеслась громкая музыка. Вышел на балкон, напоказ из горла хлебнул «жигулёвского»…

Время работало на него. Выключил свет, остановил музыку, стал одеваться. Если всё удачно – сейчас клюнут. И вдруг – бипер…

Ого! Уже! Аккуратно выглянул в окно лестничной площадки. Трое возле машины. Всё у них отработано до мелочей! И время выдержки учли, и капот сразу открыли, и сигнализацию мигом отключили. Всё! Завели, поехали. Подали назад… А! Вот и четвёртый сел. На шухере, значит, стоял. Ну, комплект. Выходить можно потихонечку. Медленно выехали со двора, повернули налево. Как только включили вторую скорость, концевики сработали…

Всё! Баста, карапузики! Приехали! Это конечная!

Двигатель заглох, щелчком заперлись все двери, салон заполнился едким газом.

Как говорится, недолго музыка играла. Через минуты прибыла и патрульная машина ВАИ. Город-то ведь приграничный – армия всегда начеку!

К тому времени все четверо уже лежали на асфальте лицом вниз. Только наручников не всем хватило… Вот он, кому не хватило, придя в сознание, и попытался бежать по прибытию патруля. Зря. Солдат с бедра дал короткую очередь. Все три пули вошли в цель, раздробив тазовые кости.

А утром, когда другой зам поздоровался с дежурным на проходной управления, к нему подошли двое. Защёлкнулись на запястье наручники…

 

– Мне казалось, я всё про тебя уже знаю… А ты как книга – каждая страница тайнами полна. Что, и вправду зам верховодил?

– А то! Машины разбирали, кузова топили в отстойнике обогатительного. Воду спустили – там столько вышло! Были и трупы. Потому и дело засекретили. Срок уже вышел. Там всего пять лет было подписки.

– А тебя хоть поблагодарили? Такое дело!

– Ещё бы! На заставе такой праздник устроили! И всё в честь меня! Праздника такого ни до, ни после я никогда не видел.

– Уж я тем более, наверное… – с нескрываемой завистью грустно произнёс мой друг.

– Не грусти, вот найду сына, в гости тебя позову. Такой праздник устроим! С рыбалкой!

 

Правда, я не сдержал слова… Сын нашёлся, а я счастливым так и не стал… И старлея не смог принять как гостя дорогого... Оказывается, мой старлей не дожил до этих дней… Героически погиб при задержании вооружённой банды… Загородив своим УАЗиком путь многотонному грузовику, гружённому левым оружием. Вытолкнув перед этим из машины молодого стажёра. Такой поступок я бы приравнял к подвигу Александра Матросова, закрывшего амбразуру грудью…

Это уже потом.

 

А пока искал сына. За эти бесконечные два года поисков я проехал более двухсот тысяч километров… Получил три огнестрельных ранения. Одно, правда, только царапина. Другая рана – лёгкая. А вот третья – пуля остановилась в сантиметре от позвоночника. Про переломы я уж молчу, сам со счёту сбился. Ножевые – боюсь ошибиться – около десяти. Ну вот, опять про северную поездку не рассказал… Ладно, пока про другое кровавое приключение…

 

Дело было под Ярославлем. Точнее – поближе к Костроме. Мне как будто нехотя сказали про одно место, где собраны и работают пацаны вроде моего. Я и направился разведать это самое райское место: огромный свинокомплекс, часть которого была чем-то вроде лагеря для заключённых. Забегая вперёд, скажу, зря я туда сунулся: сына моего там не оказалось, а многих ребят там от наркозависимости вытаскивали. Встреча приняла совсем неожиданный оборот…

 

– Кишки свои когда видел? Щас увидишь!

Зоновский нож блеснул неожиданно, я опоздал… Жгучая боль в правом боку разозлила настолько, что я двигался автоматически и, как потом выяснилось, безотказно правильно: оказывается, я прыгнул назад, а правой рукой схватил лезвие. Удар левой ноги в пах завершил сюжет. Мой недобрый приятель корчился от боли и, пританцовывая, пятился назад. Шёпотом произнесённые многоэтажные слова его резко оборвались страшным криком. Всё это время я был занят собой – не до него было. В живот нож почти не попал – порезал только мышечный покров. А вот рука пострадала сильнее. Пульсирующая струя ярко-алой крови – явный признак артериального кровотечения. Скорее передавить, хоть временный жгут наложить.

Противник пропал. Как сквозь землю провалился.

– А-аааа-ааааа…

Голос действительно доносился из-под земли. Оказывается, площадка, где мы дрались, не что иное, как крыша огромной канализационной ямы, поросшей местами лебедой. Из-за этого бурьяна я и не видел открытый люк.

– Что, смотреть будешь, как я в дерьме тонуть буду? Это я тебя хотел туда сбросить!

– За что? Ты ведь меня и не знаешь!

– Знаю, сказали! И заплатили! Твои же!

– Ну и кто я?

– Мент продажный – вот ты кто! Наркотой промышляешь! Смертью! Не жить тебе всё равно!

– Да, я в конторе работал! Давно! Но ментом не был никогда, продажным тем более! Я сам брал с поличным наркобарона – капитана милиции Лахно! Целых 250 кг сырца конопли-полуфабриката! Про канабис слыхал когда-нибудь? Он друга моего убил! Позже сын мой наркоманом стал… а потом пропал. Мне сына искать, а не с тобой воевать…

Потеря крови делала своё дурное дело. Давление, видимо, стало падать, пульс участился раза в два. Сделав несколько шагов, я нагнулся возле молодого лопуха. Сорвав, стал спешно жевать сочные стебли. Пока жевал, снял тельняшку и резал на бинты… Когда почувствовал, как едят мою голую спину комары, рука уже была забинтована.

Я стоял возле открытого люка с длинной, метра четыре жердью. Наверное, мой вид был страшен: чёрная ветровка, до глаз натянутый капюшон, измазанные кровью и грязью лицо и живот… Смерть с копьём во плоти…

– Чур! Чур, меня! Уходи! Не хочу умирать! Боже, спаси меня! Больше никогда…

Он рыдал, причитал. В горле моём застрял ком. Жердь медленно опускалась всё ниже. А вдруг не хватит? Хватило!

Снизу на меня смотрели глаза уже совсем другого человека. Они молили о прощении, они были полны слёз.

– Прости! Я ведь не знал… Христом богом прошу, прости! Никогда не согрешу! Прости!..

Эти слова он шептал уже лёжа на траве.

– Прости…

– Дальше сам… Я крови много потерял… прощай!

Шум в ушах. А вслед всё не смолкает шепот:

– Прости…

Шатаясь, иду к машине. А сам, того не осознавая, шепчу в ответ сквозь слёзы:

– Прощаю… Боже, всемогущий, прости его, грешного…

Любой грешен. Что же такое должно произойти, чтобы человек встал на путь истины? Получить нокаутирующий удар судьбы? Оказаться на волосок от смерти? Потерять самое дорогое?

 

…Остановившись на высоком берегу матушки Волги, выхожу из машины. Тишина. Передо мной внизу тёмная гладь воды, впереди горизонт. Тонкие, нежные облака, окрашенные первыми лучами солнца во фламинговый цвет…

– Боже! Если ты есть на свете, если ты существуешь, то почему ты так жесток? Верни мне сына моего! Дай мне знать, как его найти! Верни мне сына!

Голос мой раскатами, эхом от берегов, многократно усиливаясь, уходит по реке…

Воздух дрогнул. Это ударил главный колокол церкви. Услышали, значит, в небесах… После каждого удара большого присоединялись другие, поменьше колокола. Такой звон! Чистый, серебряный, я бы сказал. Помню, я на коленях стоял… Дальше – бездна. Сон. Наконец-то за последние три дня…

 

Отвлёкся я опять.

Про работу в Китае…

В общем, после той операции, когда взяли наркобарона, мне полагалось сменить место жительства. Тут ещё и покушение было. В Райчихинске, на выезде в сторону посёлка угольников. Я ехал из посёлка Широкого, где мини-завод ЖБИ запускал. Прижали, в общем, остановился. Идут с цепями да монтировками… Пришлось стрелять на поражение. Старался, конечно, в кости не попасть…

Правда, потом такая разборка полётов была! Когда всё успокоилось, мне и говорит моё начальство:

– Как насчёт работы в Китае? Выехать придётся с семьёй. Необходимо согласие жены.

Та ответила:

– На край света увёз – я согласилась. За край – не поеду! Если тебе семья дорога – приедешь сам!

Наутро я доложил.

– Ну, что ж, семья – дело такое... Очень жаль, но тебе придётся подчиниться жене... Все мы немножко подкаблучники.

 

Так я попал в Бугульму. Стали работать в школе. Директор школы – Роза Мукадасовна – несколько раз пыталась убедить меня принять от неё руководство, а я отказывался... Не знал ведь я причин её истинных... Знал бы – согласился бы... Она не выдержала этих мук, постоянных измен мужа, оскорблений и унижений. Видно, сгорела вся изнутри и... ушла из жизни. Повесилась в сарае. Дети остались сиротами, муж теперь в открытую шлялся...

Дальше в этих стенах находиться мне было не под силу. Я бросил работу. Попытался открыть мастерскую, как на Дальнем Востоке. Взял кредит... Проценты загнали меня в долговую яму. Вот тогда я и пошёл на завод.

Директор завода предложил испытательный срок, работа – запуск станков с ЧПУ. Приступил я в тот же день, во вторник после обеда. А в пятницу утром все четыре станка дали первую продукцию.

– Ильдар Яхич, я выполнил поставленную вами задачу...

– Знаю, видел, – улыбнулся он. – Сейчас поедете в банк. Погасите задолженность.

Вот так меня вытащили за уши из долговой ямы.

С заводским оборудованием я справился быстро: знания мои позволяли творить чудеса. Приятно видеть, как всё исправно работает, ещё более приятно чувствовать себя важным и нужным...

 

Выбоина на асфальте, которую объехать не было никакой возможности, сделала своё чёрное дело. Правый рычаг, видно, давно уже треснувший, оторвался напрочь… Колесо, сильно накренившись, прижалось к кузову… Пробороздив обочину ещё метра два, машина встала.

В автосервисе на Тульском перекрёстке удивились:

– Васильич, ты когда-нибудь видел такие рычаги? Титановые, усиленные…

– Дас ист фантастиш! Слов нет, одни слюни… Откуда такой аппарат? Интересно, чьё рукоделие? И сзади торсионный стабилизатор! Демпферные гасители…

Тут пришлось и мне включиться в разговор.

– Я и двигатель форсировал, и передаточное число главной пары изменил…

– Что за перегрузки должны были быть, чтоб такой рычаг оторвать?

– Дороги хорошие – езда экстремальная. Да и… подгоняла нужда-батька без милости… Не от сладкой жизни…

– А как тебя величать-то?

– Илгиз меня зовут.

– Татарин что ли?

– Ну…

– Хороший народ – татары. Верный. Чего не скажешь о башкирах… А ведь соседи только…

– Я башкиром и записан. Хоть и корни татарские. Башкиризация…

Иван Васильич продолжал разглядывать моего «жигулёнка» на подъёмнике.

– М-да! С заводским аналогом только рядом и стоял…

Он долго думал. В какой-то момент мне показалось, что он думает совсем не о машине.

– Организуй ребят, рычаг снимите. Аккуратно! Разбери, подгони, заварите. На аргон сходи на сварку. Сам, понял? Головой отвечаешь! А мы пойдём – перекусим.

Мы пошли по остеклённому подвесному коридору в соседнее здание – в кафе.

– Неспроста ты к нам попал, чувствую. Колись, что случилось. Сдаётся мне, ты по понятиям живёшь. У меня такое чувство, будто мы сто лет уже знакомы…

– Да что говорить… Сына я ищу… А как ты заметил?

– Ну, это несложно. Мне тут, знаешь, с какими людьми приходится встречаться! Я сам за зря отсидел…

Сидя за столиком в углу, мы продолжили.

Я рассказал, как заводы восстанавливал, как деньги через мой счёт в банке за работу ребятам распределял. Как сосед по фамилии Омаров позарился на эти деньги… Как сына к наркоте пристрастили…

– Знакомая картина. Это – самый лёгкий путь к чужим деньгам…

– Как-то возвращаюсь с работы, а сына нет дома. «Где?» – спрашиваю, а жена и говорит, мол, сын твой, сам и разбирайся. За пару дней до этого, когда возвращался я с работы, он спал. Причём странно. Бредил, чушь всякую нёс. Ещё и обмочился… А ведь четырнадцать лет парню… Только через несколько дней дочь рассказала, как ему мерещились ягоды на полу, как он их «рвал», «собирал» и «ел»… Так вот, прихожу – а сына нет. Пошёл искать. Темно во дворе – девять часов вечера. Найда, собака наша, то на задние лапы встаёт, то к земле прижмётся… Будто умоляет отпустить. Похоже, дворняжки – лучшая порода.

Отцепил. Побежала она прямиком к дому напротив, через улицу. Там многоквартирные двухэтажные дома стояли. Прибежала, царапает подъездную дверь, просит впустить. Открыл – зашла, обнюхав, добежала до лестничной площадки, помчалась к следующему подъезду.

Прибегаю, сходу открываю дверь. Найда бегом на второй этаж. Встала на задние лапы, тянется к лестнице на чердак. А сама, прямо как человек, то ли плачет, то ли лает… Как мультяшный Бэтман, устремляюсь вверх. Открываю люк, снизу Найда просится. Только успел её поднять, устремилась куда-то. И тут такой голос подала, даже сейчас, спустя много лет, жутко вспоминать… Бегу к ней, спотыкаюсь, падаю…

Наконец добрался. Найда, высунувшись из окна, смотрит вниз и скулит. Смотрю – внизу Ильнур. Лежит в странно изогнутой позе… Хватаю Найду и вниз. Через мгновение был уже возле сына. Парни, что толпой стояли недалеко, когда я заходил в подъезд, исчезли куда-то. Но об этом я подумал намного позже.

Ильнур не дышал, признаков жизни не подавал. На лице была гримаса блаженного наслаждения…

Умирает!!!

Дал несколько сильных пощёчин, швырнул снег в лицо.

Ильнур широко открыл глаза и стал судорожно глотать воздух… Смотреть на него было страшно. Вдруг он резко изменился, посмотрел на меня, улыбнулся.

– Па-па… А я спать хочу…

И отключился…

– Ильнур!!! Не спи! Открой глаза!

Я быстро прошёлся пальцами по конечностям, пощупал позвоночник. Переломов, кажется, нет. Слава богу! Упасть с крыши двухэтажного дома и ничего не сломать! Просто чудо!

Найда бегает вокруг, облизывает ему лицо, руки… И скулит непрерывно…

Принёс на руках домой.

Делая принудительную гимнастику, стал восстанавливать кровообращение. Наконец, он задышал ровно, сердцебиение вроде стабилизировалось. На следующий день ему стало получше. Кризис миновал, зато наступил другой – ломка началась. Ильнур не находил места, рвал на себе одежду, себя не контролировал.

Уходя на работу, пристегнул его наручниками к кровати. Вернулся – его не было. Снял наручники, непонятно как. Но дело не в этом – он опять за дозой, получается… Беглый осмотр дома показал: взял из дома все деньги. Вскрыт шкаф: сломан замок. Открываю – пистолета нет!

Делать нечего – надо искать. Только поиски ничего не дали. Вернулись домой глубоко за полночь. Усталые, отчаявшись от безысходности. Утром сообщили, что в соседнем районе задержали мальчика, по приметам похожего на нашего Ильнура…

По прямой – меньше пятидесяти километров – доехали за полчаса. Ещё с порога нас встретил дежурный.

– А я ведь знаю вас. Роза Мукадасовна моим учителем была. Бывал я у них дома и вас там видел раньше…

– А сын… Где сейчас?

– В детской комнате с психологом.

Сумели договориться – как будто ребятишки нашли оружие, хотели опробовать, а пистолет не стреляет, тогда решили сдать в милицию. Они сами в милицию шли…

 

– Ты о себе-то расскажи, Иван…

– Моя история не такая жгучая, как у тебя. Но тёрки с ментами и у меня произошли… Глупо, конечно. Но поучительно.

– Ну, не томи, расскажи…

– Кризис был в те времена. Денег не было: зарплаты задерживали, сбережения с книжки не снять… Наш закрытый НИИ не исключение. Чем только не выдавали зарплату: начиная от гвоздей и булавок, кончая автомобилями. Вот и у нас в счёт зарплаты путёвку на юг предложили. Решили её разыграть, как в лотерею, посчастливилось мне.

Бывший Артек, переоборудованный под санаторий, вместил в себя самый разносортный люд: были и спортсмены, и колхозники, и нефтяники.

В первый же вечер захотелось же мне посмотреть, как солнце в море уходит на ночь. Стою на горе, любуюсь. Красота сказочная. На небе – звёзды, внизу под горой – море. А на море – те же звёзды, танцующие сказочный танец…

И вдруг – плачет кто-то. Вытягиваюсь, прислушиваюсь. Карабкаясь, иду на голос. Вижу: сидит молодая особа, обеими руками держится за пятку левой ноги. Такая потерянная, хрупкая, нежная.

– Не сломала? Может, помочь?

– Не знаю… Болит очень…

– В больницу бы. Давай попробуем идти.

Сначала нёс на руках, но в полной темноте шли очень медленно. Остановились передохнуть. Она прижалась ко мне всем телом, как к родному.

– Мне холодно…

Не знаю, сколько мы просидели так, прижавшись друг к другу, укрывшись одним моим костюмом, вдруг стало светло: появилась луна. Я опять хотел было её взять на руки.

– Я сама…

Она так прижималась, такое от неё шло тепло, такие импульсы притяжения… Я еле себя сдерживал…

Так, слившись воедино, мы даже не заметили, как спустились. Потом долго искали какой-нибудь травмпункт, но везде было закрыто. Тут машина появляется на пустынной улице – вот спасение! Милиция, оказалось, даже довезли до больницы…

Когда проснулся, солнце стояло уже высоко. Меня как будто молния ударила –наспех одевшись, побежал в больницу. Оказалось – их так много и все похожи! Только к вечеру нашёл больницу. Но её там уже не было. Оказывается, ей сделали перевязку и отправили домой…

Я потерял покой: не ел, не пил, не до отдыха уже было. Я потерял голову! Влюбился я! Целыми днями с утра до ночи я бродил по городу, обходил побережье, пляжи… Так прошёл почти весь отпуск. Я уже отчаялся.

И вдруг…

Выходя из магазина сувениров, лицом к лицу встретился с ней…

Я потерял дар речи, земля ушла из-под ног.

А она стоит передо мной, улыбается, глаза горят…

– Как долго я тебя искала…

Знала бы она, как искал я! Взял её за руки, произнёс:

– Больше я тебя никогда не отпущу…

Срок путёвки истёк, надо было решаться. Не знаю, правильно ли поступил, но я по факсу отправил заявление на увольнение, жене написал письмо о том, что влюбился, и правильно будет расстаться…

Снял я маленький уютный домик. Жить стали вместе. Надо было искать работу. Тут барыга один предложил отреставрировать икону. Качество моей работы было действительно высокое. Пошла слава, своя клиентура: заказчики, поставщики, посредники, даже случайные покупатели. Кто-то покупал икону, приносил на реставрацию, потом продавал, а следующий хозяин имел желание тоже навариться. Бывало, одна и та же икона посещала мою мастерскую пять-шесть раз. Растворители, лаки, химикаты.

Тут подруга эта… Ты уж извини, не буду её по имени называть… Забыть хочу, как сон… Начала она тоже кистью махать, мазню всякую создавать. Безвкусица, конечно. А я, дурак, возьми да ляпни, мол, подучиться немного не помешало бы. Учителя найти… Вот она и нашла. Художника одного. От слова «худо». И закрутилась у неё новая карусель…

Застал их в его постели. Уговоры не помогли, она не соглашалась возвращаться. Люблю, говорит…

Дома я пытался успокоиться – не тут-то было! Не стерпел – схватил двустволку и вернулся. Взвёл курки.

– Или ты вернёшься, или останешься здесь трупом. Пристрелю обоих.

– Ладно, Вань, твоя взяла. Пошли домой.

А через неделю опять пропала. Пришёл к художнику.

– Я что – дурак? С ней опять связаться? Мне моя жизнь дорога…

Где я только не искал её! Утром третьего дня я прижался к дулу ружья и сидел, обливаясь слезами. Сколько сидел – не знаю. Тут вырвали ружьё из рук. Оказывается, милиция начала поиски. Это они и остановили меня от необдуманного шага. Допросили художника – а он всё и рассказал. Потом нашлись два свидетеля, которые якобы видели меня возле мусорной кучи. Когда рыться стали, сорочку её ночную нашли среди этого мусора. Окровавленную.

Дальше – всё как в кошмарном сне. Камера. Суд. Приговор. 15 лет.

Только, оказывается, и там, по ту сторону закона тоже жизнь есть. И куда более справедливая… Там не просто закон, там люди по понятиям живут. А понятия, пожалуй, похлеще закона будут… Ещё до того, как я прибыл, уже все всё обо мне знали: и про иконы, и про художника, и про сфабрикованное обвинение. Даже про то, что я скоро выйду на свободу. Слова пророческими оказались. В стране произошли политические перемены, по случаю которых была объявлена амнистия.

И вот я на свободе. Куда податься? Назад в Крым? Невозможно, там одни воспоминания. Сошёл с поезда, стою на площади трёх вокзалов. Стою и думаю, куда пойти… Хоть обратно на нары соглашайся…

И вдруг…

– Иван Васильевич?

– Ну, я.

– С вами хотят поговорить.

Меня повезли в элитный магазин, переодели, переобули. Дальше разговор продолжился в сауне.

На следующее утро привезли сюда, то есть на это место. Здесь тогда ничего не было. Пустырь. Мы вышли из машины, а мне и говорят:

– Здесь будет кафе, там – автосервис. Это всё – твоё хозяйство. Деньги получишь столько, сколько требуется на раскрутку. Здесь – подъёмные. Их возвращать не нужно. А остальное – в долг. Беспроцентно на 10 лет.

Вот так и начал я новую жизнь. Разгонял тяжёлые мысли, заглушал себя работой. Месяц не прошёл, первые корпуса заработали. Кафе на перекрёстке – это настоящий клондайк. А когда рядом автомастерская – вообще золотое дно. Сам же видишь, глаз у тебя опытный.

За товаром в оптовые базы сам ездил. В Москве таких мест много. Однажды выхожу из какого-то офиса на улицу. В руках – кипа бумаг: накладные, пропуска через ворота в склады… Иду, весь такой занятый, ничего не слышу, никого не вижу. И вдруг лоб в лоб сталкиваюсь с мужиком. Поднимаю голову – передо мной художник, а рядом – моя вечная любовь…

– Ты??? Ты – жива?

– Конечно.

– Так ведь я… за тебя… отсидел…

– А от тебя по-другому и нельзя было избавиться. Сам виноват…

– А сорочка? Вся в крови…

– Тебя обдурить…– она ехидно рассмеялась в лицо.

– Ты… Ты…

Бумаги мои выпадают из рук, осенний ветер уносит их неизвестно куда. В горле пересохло, голова закружилась… В смятении пячусь назад, как от привидения. Тут под ногами откалывается кусок от бордюрного камня… Не знаю, что на меня нашло, но я схватил этот самый камень и… швырнул…

Она упала. Острым краем камень попал точно в висок. Выкатилось всего несколько капель крови. Она умерла почти мгновенно у меня на руках. А на лице так и не угасла эта ехидная усмешка.

Конечно, меня сразу же и забрали. И опять приговор. Тот же, что и тогда.

И судья меня освободил… Прямо из зала суда… Потому что уже отсидел за неё… Просто смерть её догнала с опозданием…

Только вот на душе нехорошо. Её нет, а любовь – осталась. По-настоящему ведь любил. А теперь… Сжигает меня изнутри. Похоже, однолюб я. Душа не лежит ни на кого.

 

Пока разговаривали, успели опустошить две бутылки кедровой водки и начали третью. Почему-то не пьянели. Тут зашли южные ребята с гонором. Того гляди, шалить начнут. Один прошёл, практически облокотившись на меня. В это самое мгновение полуржавый вальтер времён Великой Отечественной из его внутреннего кармана перекочевал в мои руки. Под столом я его протянул Ивану.

– Вовремя ты. Спасибо.

Взглядом позвал официантку, что-то шепнул. Даже я не заметил, как пистолет оказался на подносе под полотенцем, а уж остальные – тем более. Девчонка ушла. Вскоре в зал вошли два охранника. Серьёзные, в строгих чёрных костюмах.

– Господа! Кто потерял пистолет? Предупреждаю: в помещении при оружии можно находиться только с разрешения руководства.

В зале стихло. Все переглянулись. Хозяин пистолета засуетился, его спутники уставились на него.

– Да не мог я его уронить…

– Твой?

– Ну…

– Документы готовьте для проверки. Ещё кто при оружии?

Иван улыбнулся, глядя на меня, и кивнул. Я встал.

– Я гость.

– Почётный гость, – добавил Иван. – Покажись. Чтоб все видели.

– Хозяина потерянного оружия просим обратиться к вахтёру и предоставить необходимые документы. Приятного отдыха, господа!

– Что это было? – спрашиваю.

– Воспитательный момент. Он ведь понял, что пистолет не ронял, а кто-то вытащил. Только признаваться никогда не будет. Ребята с ним поговорят. Отдадут, конечно, железку. Но он должен станет: будет глазами и ушами. Гарантией безопасности.

– Мудро.

– Пойдём, поздно уже. Да и машинку твою надо посмотреть…

 

…Дорогам, по которым ездят, люди дали имена. Так, дорога М7 стала «Волгой», М5 – до Челябинска – «Уралом», а трасса, по которой я мчался сейчас в сторону Питера, получила гордое название «Россия». Дальше мне предстояло двигаться по «Коле» – видимо, имя переняли от Кольского полуострова…

Держу скорость сто сорок. Но много лет назад я получил урок. Тогда я только-только форсировал свой двигатель. Мощности было – на зависть многим! Собрались в Самару, выехали рано утром. Ну, думаем, часа за четыре доедем. Ребята на заднем сиденье анекдоты травят. И всё больше про быструю езду. После каждой хохмы интересуются, нельзя ли побыстрее. А я что – давлю…

– Смотри! Там ларёк вроде! Тормозни!

Там остановился, тут, то в туалет, то на заправку. Уже который раз обгоняю одни и те же машины, например, эту оранжевую «копейку». Вдобавок ещё постовой тормознул – не понравились ему полупьяные морды моих пассажиров.

А время идёт. И когда я остановился перед светофором на въезде в город, у меня чуть не отвисла челюсть. Впереди стояла та самая «копейка»! Через полчаса, когда заехал на стоянку перед авторынком, увидев эту же машину, я не смог удержаться и подошёл к водителю:

– Ты что летаешь, что ли? Раньше меня доехал!

– Нет, я просто еду. Не гоню, и не стою.

– Я же тебя обгонял…

– А потом стоял? Зачем гонять, если потом всё равно время зазря переводить…

– Какую скорость ты держал?

– Шестьдесят, семьдесят, редко – девяносто. Где знак – вообще сорок. А ты, поди, под сто сорок гонял!

– Потому и спрашиваю!

– Молодым был – и я был резвым. А потом мне дед один объяснил, как я сейчас тебе. Чтоб жизнь зазря не продувал.

Всё понятно, всё предельно просто.

 

продолжение следует