Миясат Муслимова: "В чиновничьей среде мало воздуха..."

В этом году Казань посетила известный дагестанский поэт, переводчик, журналист, педагог Миясат Муслимова. Помимо рабочего момента – она была приглашена в центр при Академии наук РТ прочитать лекцию по проблемам реабилитации несовершеннолетних, попавших под влияние экстремистской идеологии – поэт выступила перед казанской публикой с поэтическим вечером, который прошёл в литкафе «Калитка» Центральной библиотеки. Предлагаем вниманию читателя отрывки из эксклюзивного интервью Миясат Муслимовой корреспонденту журнала «Идель» Алие Хабибуллиной.

Фото Таира Кулиева

Миясат Шейховна Муслимова (псевдоним Мариян Шейхова) – дагестанский поэт, публицист и переводчик. Проректор по научно-методической работе Дагестанского института развития образования, кандидат педагогических наук. Автор около двухсот научных работ. Обладатель высшей журналистской награды «Золотое перо России». Председатель дагестанского отделения Союза российских писателей, Клуба кавказских писателей, автор десяти книг.

Понравилась ли Вам Казань?

Сказать, что понравилась, это ничего не сказать. Город удивляет на каждом шагу, тем более, у меня был замечательный проводник Эдуард Учаров, который хорошо знает город, просто влюблён в него. Параллельно он мне раскрыл другую Казань – ту, которая была в его детстве. Мне эта поездка ещё была интересна и возможностью познакомиться в каком-то смысле с родиной моих детей: их бабушка по отцу была казанской татаркой. Я горжусь, когда говорю, что в моих детях течёт татарская кровь. Это великая культура, великий народ.

Чем сходны и различаются Дагестан и Татарстан?

У нас много общего, и, прежде всего, религия, которая нас с вами связывает. Мне кажется, Татарстан развивается более динамично, здесь я вижу уважение к градостроительной культуре, к архитектуре своего города, к истории. По сравнению с нашим хаотичным градостроением – в Казани стремление сохранить облик города традиционно, здесь большее уважение к эстетической стороне, а не только к практической.

В Казани какая-то смягчённая разница между типами девушек, у нас же она более ощутимая. Например, у нас есть девушки, которые наглухо закрыты в хиджаб, а другие, наоборот, очень светские. Ещё вы никогда у нас в городе не увидите девушку, кто бы она ни была по национальности, с сигаретой в руках. Это исключено. В Казани же такое встречается. Мне нравится, что здесь спокойно на это реагируют. Это право человека – делать так, как он хочет. У нас в этом плане общество более жёсткое в требованиях.

В Дагестане множество государственных языков. Нет ли проблемы национальной литературы?

У нас старейшее книжное издательство, которому не так давно исполнилось 90 лет. Оно выпускает литературу на 14 языках каждый год. Другой вопрос, а читать-то кому? Читателей всё меньше, катастрофа с тем, что молодое поколение утрачивает свой язык. В селе ситуация лучше, там живут носители одного языка. Мы много внимания уделяем изучению родных языков в школе. Но сохраняется проблема с востребованностью литературы на национальных языках.

У вас много достижений в профессиональном плане. А что для Вас самое важное?

И литература для меня дорога, и работа, а вот научная деятельность, как ни странно, нет. Не нравится закрытость науки от жизни общества, а интересна та наука, которая выходит на широкую публику, влияет на взгляды и убеждения, что-то полезное даёт. Я стала публицистом, и материалы, которые помогают выразить голос многих, когда ты пишешь на острую тему, дают удовлетворение. Я за слово, обращённое к обществу!

У меня есть звания, награды, премии, в том числе международные, но самая дорогая награда – это слова благодарности учеников и их отношение. Лет пять назад мне позвонили из Америки, я не узнала голос взрослого мужчины. Оказалось, что это мой ученик, который учился у меня 30 лет назад, – Юра Кирсанов. Помню его грозой школы, двоечником, хулиганом. Я знала, что в душе он хороший, а грубость – маска, вызов, реакция на какую-то обиду. Мы в школе спектакль поставили, ему дали главную роль, он оказался очень талантливым актёром, просто влюбил в себя всю школу. И вот звонит мне Юра и говорит: «Миясат Шейховна, спасибо Вам. Если бы не Вы, не знаю, что бы из меня получилось. Наверное, я встал бы на криминальный путь».

А вообще, если бы у меня была ещё одна жизнь, я бы по-другому её прожила. Я бы взяла из детского дома очень много детей, не меньше 15 (смеётся). Моя подруга взяла из детского дома ребёнка, когда ей было далеко за 50, а я вот на такое не решилась. Ощущение, будто чего-то важного в жизни не сделала.

О чём Вы сожалеете?

Сожалею, что за свою долгую жизнь не выучила ни одного языка народов Дагестана. У нас более трёх десятков коренных языков. До революции языком, на котором говорило всё население, был кумыкский. Его знание давало возможность общения со многими народами. Хотя бы этот язык я должна была выучить.

Что пришлось Вам преодолеть, чтобы стать тем, кем Вы стали?

У меня отец сидел в тюрьме. И вот это прошлое сыграло свою роль в моей карьере. Это я потом поняла, а до этого всё время думала, что же мне так мешает, почему постоянно какие-то препятствия возникают? Меня не смущало то, что мой отец сидел – он честный человек, уважаемый – это просто трагическое стечение обстоятельств. Моя мама работала простой уборщицей, ранее была крестьянкой. Ей было трудно одной растить троих.

Я всегда знала: человек способен на многое. Сопротивление среде создаёт человека – Горький прав. Нужно быть открытой для жизни, а не искать способы, как создать вокруг себя комфортную нишу. Жизнь должна быть с трудностями, никто не гарантировал человеку счастье на этой земле, чтоб он шёл сюда наслаждаться. А быть счастливой помогают люди, книги и природа.

Поэзия для Вас хобби или профессия?

Ни то, ни другое. Поэзия – способ, когда человеку очень плохо, избыть эту боль, чтобы жить дальше. Первая книга была посвящена трагедии в Беслане, дальше писала о том, о чём болело.

Над какими научными вопросами Вы сейчас работаете?

Меня интересует русская литература как способ сохранения нашего юношества, как средство развития сознания. Культура объединяет всех, там нет чужих, как, скажем, в религии. Сначала человек должен пройти «прививку культуры» с детства и только потом, я убеждена, его надо знакомить с религией.

Что значит для Вас работа в Институте? Каким Вы видите российское образование через десять лет?

Вы прямо почувствовали мою больную тему. Тридцать семь лет я проработала в университете, казалось, лучше этой работы ничего нет. Параллельно занимала другие должности, работала заместителем министра образования, заместителем министра печати. Я не пропустила ни одного занятия как преподаватель. Но год назад я ушла со своего филологического факультета, и, знаете, как ни странно и дико звучит для меня самой, я не пожалела об этом ни одного дня. Все реформы образования отвратительны только потому, что самого студента, процесс живого общения они отвели далеко в сторону. И на первый план вышла проблема контроля. Школы вообще этим загубили. Думаю, что мы всё-таки вернёмся к фундаментальным началам образования и модернизируем его.

Помимо филологического образования у Вас есть и юридическое. Почему не занялись юридической практикой?

Слишком поздно было ею заниматься, потому что я поступила на юрфак только в тридцать семь лет. Но я разработала спецкурсы для студентов юридического факультета. Чем сильнее юридическая элита, тем надёжнее наше государство.

Как Вы думаете, в чём секрет кавказского долголетия?

Само собой, это экология. А второй фактор – время. Там оно не суетно, не спешно, ты не чувствуешь его скоростной бег. На Кавказе ты наедине с вечностью, небом, покоем, с вершинами гор.

Идеальная женщина – какая она?

Идеальная женщина, конечно, существует. Эта та, которая может своим детям испечь пирожки (смеётся). Я этого не умею. Мне сын сказал: «Мама, я женюсь на той, которая прекрасно готовит». Поэтому я за то, чтобы идеальная женщина умела готовить, создавать домашний уют, чтоб детям было интересно с мамой.

У Вас есть стихотворение «Имя твоё»: «Лучше твоей свободы – только моя зима». Что скрыто в этих строчках?

Это любовная лирика. Главная мысль здесь в том, что в любой ситуации, когда происходит недопонимание между мужчиной и женщиной, разрыв – в этом нет никакой катастрофы для женщины. Приход к разрыву – это свобода чувств, это больше обретение, чем потеря.

Откуда такой псевдоним – Мариян Шейхова?

Когда начинала писать стихотворения, я была известна как чиновник. Мне не хотелось, чтобы это повлияло на восприятие моего творчества. В чиновничьей среде очень мало воздуха, поэтому и начала писать стихи. Имя Мариян я взяла от своей прабабушки, Шейх – имя моего отца.

Вы являетесь лауреатом Всероссийской премии им А. Сахарова «За журналистику как поступок». Как и за что Вы получили эту награду?

Когда я работала в парламенте, руководитель предложил мне подать мои статьи на конкурс. Помню, вручали мне награду люди, которых я считала эталоном в журналистском деле: Анна Политковская, Эльвира Горюхина и другие. Наградили меня за семь статей, четыре из которых были посвящены судебным очеркам, две были об образовании, и ещё одна статья освещала национальный вопрос.

Что для Вас искусство?

Искусство – это способ кристаллизации жизни и способ осмысления самого себя и другого.