Молодые.1942

Рауза Мутыковна Мусина родилась 15 декабря 1957 г. в деревне Мурадымово Кугарчинского района Башкортостана. Получила специальность учителя английского и немецкого языков в Башкирском государственном педагогическом институте. С 1988 г. живёт в Набережных Челнах. Работала учителем английского языка в школе-интернате «Омет», выступала в составе башкирского фольклорного ансамбля «Гульназира» НКА «Шонкар». Пишет стихи, тексты песен, участвует в региональных и всероссийских творческих проектах. Призёр состязаний народных сказителей «Сэнэнов» в Башкортостане, литературного конкурса Литиздата. Пишет рассказы.

Да, они ещё не знали, что было уготовано им судьбой. И не только им, а целой стране советской, которая начинала новую, бурную жизнь после бедных, голодных лет.

Гражданская война, голод, раскулачивание, коллективизация хозяйств. Халиль 1917 года рождения, а Гульжиган – 1923-го. Каждый из них по-своему пережил голодные годы. Их семьи в чём-то схожи: добывали свой хлеб своими руками, тяжёлым трудом. Отец Гульжиган работал круглый год: охотился, рыбу ловил, держал пасеку. В хозяйстве было несколько коров и две лошади, одна – ездовая, даже имелась к ней лёгкая карета «кырандас», другая была ломовая – для полевых работ. Когда началась коллективизация, отец, посоветовавшись с братьями, добровольно вступил в колхоз, собственноручно привёл своих лошадей и двух коров в колхозный двор. В придачу отдал внушительных размеров каменный склад (келэт). И пасека перешла в колхоз. Правда, для личного хозяйства оставили и коров, и даданы (ульи).

Первые годы были, как говорили бабушка с дедушкой, урожайные. Зерно, добытое коллективным трудом, которое привозили в каждый двор, было некуда девать. Эти 2-3 года они называли «хоррият» – «свобода». Позже мясо, зерно, шерсть, шкуру, яйцо, масло приходилось сдавать в больших объёмах, и «хоррияту» пришёл конец. Начались раскулачивания, репрессии, гонения. Отца Гульжиган, двоих его братьев не трогали. Может быть, за старания и заслуги в голодные годы. Тогда ему, как имевшему образование, поручили организовать столовую для голодающих. Для оформления документов пришлось доехать аж до Москвы. Выбил всё-таки столовую. Для начала этого дела, однако, пришлось зарезать корову – приданое второй жены. И она не жалела, отдала коровушку ради голодных деревенских детей. Хотя и жаль было – корова  вот-вот должна была отелиться. Но и ждать было некогда, голод припирал, а люди умирали… Когда зарезали корову, никаких отходов от неё не осталось – разобрали всё: шкуру, теленочка, вышедшего из утробы, разодрали даже послед от него. В столовой кормили в основном детей. Женщины со своими крынками стояли у двери и ждали, когда вынесут помои. Эта мутная жирная вода заменяла им бульон.

У Халиля своя история. Их в семье было девять мальчиков и одна девочка. Отец скупал бычков из дальних деревень, подкармливал их и продавал мясо. Не бедствовали, но жизнь была тяжёлой. Халиль в школу ходил, учиться любил, всё на лету схватывал. Так он закончил семь классов. Его одноклассник Гиззат поступил в педучилище в Темясово, и Халиля звал с собой, а Халиль не мог продолжать учебу – ни обуви, ни пальто, ни шапки на выход у него не было. Уехал в Стерлитамак, поступил на столяра учиться, зима настала, холод и голод замучили. Ходил по дворам, искал работу. Где дрова колол, где овчарни вычищал, где мелкие плотницкие работы выполнял. Друг по училищу предложил поехать в Ташкент. Уехали на товарном поезде. Их, конечно, никто не ждал в Ташкенте. Зато там было тепло. Оба паренька были рукастые, выполняли любые поручения: работали с глиной, саманные домики строили, хворост таскали, косили. Пригодилось хорошее знание арифметики – помогали узбекам вести учёт в торговле, также обучали их детей грамоте. Росли, крепчали. У них добротная одежда появилась, и обувь купили. Зима прошла, весна принесла Халилю печальную весть. Младший брат написал, что отец не вернулся после очередной поездки с мясом в город Магнит. Поспешно собрав свои пожитки, Халиль отправился домой. Садык, старый узбек, провожая его до вокзала, сказал: «Будет плохо, приезжай, я привык к тебе, как к своему сыну». Вернувшись, он повторил возможный путь своего отца, заезжал в каждую деревню, расспрашивал. В одной деревне нашёлся человек, который видел, как к нему в сани вечером садился один мужик из соседней деревни. Недалеко от этой деревни он и нашел тело отца у дороги. Была ранняя весна, снег таял. От лошади и саней и след простыл. В те времена останавливаться на ночлег в незнакомой деревне было очень опасно.

После таких трагических событий Халиль и оказался тогда в деревне Гульжиган.

Никах состоялся. От отцовского хозяйства Гульжиган досталось неплохое приданое. Тёлочка и два дадана с пчёлами. Халиль увёз молодую жену в родной дом. Не сказать, что там ей было очень хорошо, но её полюбили и свекровь, и младшие братья Халиля. А как же, она всё умела делать. Корову доит, обед готовит и всех обстирывает. Если надо, и заштопает, и сошьет. К соседке по вечерам ходила, научилась вязать каёмку шали. Свекровь в деревне считалась грозной бабой. А как же! Если какая неряха вывалит золу у родника, она заставляла бедняжку чуть ли не вылизывать эту золу. А невестку, Гульжиган, она хвалила. «Мою невестку не слышно даже тогда, когда она сеет муку» или «Моя невестка – как тесто из пшеничной муки: куда потянешь, туда и идёт».

Весть о войне застала их в деревне мужа, в Чупанове. Братья один за другим ушли на фронт. А Халилю «посчастливилось» ещё немного побыть с молодой женой: комиссия обнаружила грыжу, и ему пришлось лечь в больницу, после операции неделю провёл дома. И тут его не сразу отправили на фронт: военкомат направил на курсы радистов в Чебаркуль. После курсов он вернулся в деревню. Их эшелон отправляли через три дня. Из деревни он ушёл один. Она провожала его до конца улицы Аеркул. Он сказал: «Я, хуш. Мине көт!» («Ну, пока! Жди меня!»). Закинул на плечо котомку со сменным бельём и тёплыми носками, ложкой и кружкой. Она молча кивнула и прислонилась к берёзе, такой же молодой и одинокой, как она. Нет, Гульжиган не была уже одинокой: под её сердцем билось ещё одно – маленькое и ещё беспомощное.