О самолёте и человеке

Ирина Федоровна Трифонова родилась в селе Городище Дрожжановского района Республики Татарстан.

В 1999 году закончила факультет русской филологии Казанского государственного педагогического университета. С 1997 года работает в редакции газеты «Сувар». В 2019 году стала руководителем-главным редактором газеты.

Первая книга «В памяти оставшиеся дни» была напечатана в Чувашском книжном издательстве в Чебоксарах в 2003 году.

С января 2016 года является членом Союза профессиональных писателей Чувашской Республики.

В 2004 году стала победительницей литературного конкурса «Между Волгой и Уралом» в номинации «Самая читаемая детская книга. Автор года». В этом же году в сборнике молодых писателей «Белое свадебное платье» были опубликованы ее рассказы. В декабре 2021 года в Чувашском книжном издательстве была издана 3-я книга «Тăлăх» («Сирота»).

На небольшой возвышенности, обдуваемой всеми ветрами, устремляя тусклый взгляд далеко за горизонт, стоял самолёт. Он медленно умирал в тоске по синему бескрайнему небу. Лишь изредка, когда поднимался сильный ветер, гремел гром и хлестал беспощадный стальной дождь, он чувствовал, что всё еще живет. Почему-то теперь он полюбил эту нелетную погоду. Ветер говорил ему о свободе. Нет, о борьбе! Он тосковал, тосковал всякий раз, когда его молодые братья с рёвом взмывали вверх – туда, в небо, высоко к облакам. «Я рожден летать, а значит, должен!» - думал он, печально провожая взглядом новеньких. Он вспомнил день, когда вышел на взлётную полосу последний раз. Но не полетел.  «Нет, это ошибка, какая-то глупая ошибка! – думал он. Я не сломан! - Люди ошибаются! Сделали меня памятником, а значит, заживо похоронили». Но он жил. Бог знает, сколько времени уже пролетело: дни, месяцы, годы, а может, и больше. Каждый новый день был похож на вчерашний. Даже деревья в соседнем парке, которые видны были как на ладошке, не менялись. Конечно, он видел, как осенью они сбрасывают старую пожелтевшую листву, весной обрастают новой, но это повторялось.

Но однажды, когда только-только начало светлеть и заалел восход, он почувствовал: что-то изменилось.

На кухонном столе дымилась одинокая чашка чая. Хозяин, кажется, забыл о ней. Он как прикованный стоял у запотевшего от горячего пара окна, стараясь вспомнить, зачем он здесь стоит и почему так пристально смотрит в окно, в которое всё равно ничего не видно. Разве он кого-то ждёт? И зачем он с утра заварил чай, для кого? Чтобы опять одиноко сидеть в тишине за завтраком и вспоминать? Сколько же лет уже так прошло? Но он всё чего-то ждал. Казалось, вот-вот наступит день и вернёт ему всё то, что он потерял. Ах, это всё… где-то внутри поднялась волна негодования, боли, обиды, безысходности и комком застряла в горле. Николаю Борисовичу стало трудно дышать. Он в сердцах стукнул себя кулаком по груди и отчего-то горько разрыдался. Кажется, во второй раз в своей жизни. После пришло облегчение, но лишь временное, потому что каждый раз боль утрат и, волна осознания одинокой холодной жизни поднимались с новой силой.

Николай Борисович, вконец опустошённый, сел за стол и одним глотком выпил уже давно остывший чай. Потом снова вернулся к окну. Там, внизу, бегали, ходили, суетились люди. Плотно укутанные в куртки, шапки и шарфики, они отсюда, с его девятого этажа, казались маленькими и беспомощными. Потом взгляд его скользнул выше, еще выше. Там над крышами домов, над всей Москвой парили голуби. Они плавно перелетали с одной крыши на другую и, весело воркуя, вели только им самим понятную жизнь. «Вот кто поистине счастлив», - подумал Николай Борисович. А ведь и он когда-то летал. В этом был смысл его жизни. Нет, не только в этом… Вспомнил он и своего друга, которого бросил, ему стало стыдно, он презирал себя за тогдашнее малодушие, слабость, бесхарактерность. Обвинил его за свою потерянную любовь, за одинокую жизнь и вообще за то, что когда-то сел за штурвал самолета.

Николай Борисович вспомнил тот день, когда он познакомился со своей будущей женой. Это был тёплый июньский день. Ему надо было лететь в Крым. В отпускное время все желали отдохнуть у моря. Аэропорт заполонили туристы с огромными чемоданами. «Это сколько же отдыхающих у нас?!» - удивлялся молодой пилот. С каждым новым рейсом их число не убывало. Он бы и сам с радостью понежился у моря, но как раз лето -  самый разгар работы. А тот день выдался особенно суетливым, вдобавок ко всему одна стюардесса заболела, срочно нужна была замена. Её сняли с рейса Москва – Казань.

-    Алёна,- просто сказала она, протягивая руку, и очень ласково, как-то по-детски искренне улыбнулась.

-    Николай, - почему-то тихо произнёс он и нежно сжал её руку, которая была такой маленькой, что совсем потерялась в его огромной ладони.

У неё были светло-карие глаза, почти медового цвета, длинные каштановые волосы, собранные в высокий хвост. Ростом Алёна была чуть выше среднего, но такая худенькая и хрупкая, что в Николае сразу же проснулось желание от чего-то её защитить. Если она не   судьба моя, значит, мне суждено быть холостым, пулей пронеслось в его голове.

-    Вы отпустите мою руку, люди смотрят, - краснея, проговорила стюардесса.

-    Ах, да, извините, я задумался, простите, пожалуйста. Значит, сегодня мы летим с вами? Мне очень приятно, - переходя на деловой тон с деланной беспечностью заговорил пилот. За всё время полета новенькая не выходила у него из головы. Для себя он решил: если когда-то и женится, то только на этой девушке.

В Крыму им удалось побыть всего одну ночь. Нельзя упускать этот случай. «Кто знает, полетим ли мы ещё раз вместе», - думал Николай.

Купив у одной местной торговки красивый букет алых роз, он смело направился к Алёне. Ласковое и теплое море, свежий морской воздух сделало их встречу незабываемой, романтической.  Они почти ничего не знали друг о друге. Но казалось, что знакомы уже целую вечность. Вернувшись из Крыма, уже через месяц молодые сыграли свадьбу. С Алёной они жили счастливо, родили и вырастили сына. Но Бог почему-то решил отнять у него самое дорогое.

В те времена падения самолетов держали в строжайшем секрете. И лишь стены в миг опустевшей квартиры стали молчаливыми свидетелями страданий Николая Борисовича, который, словно раненый зверь, выл от боли и горькой утраты. Его маленькая и хрупкая Алёнушка погибла, когда она полетела за сыном в военный госпиталь. Андрей был военным лётчиком, служил в Афганистане. Тогда там шли ожесточённые бои. Николай Борисович знал, как сын тоскует по своим родным, особенно по своей жене, ведь они ждали первенца. И как раз в тот момент, когда подошли сроки родов, Андрея ранили. Алёна, как настоящая мать, тут же собралась ехать к сыну. Она так и не узнала, что у неё   родился внук. Как ругал себя потом Николай Борисович, что отпустил её одну. К чёрту бы послал тогда свою работу и полетел вместе с ней. Без неё его жизнь стала бессмысленной.  В тот день он возненавидел самолёты. Он проклинал себя, свою работу за то, что пробудил в сыне любовь к самолётам. Все их несчастья из-за них. Конечно, он знал, что это не так и он должен попросить прощения. Или до конца жизни будет презирать себя.

К самолету «ТУ-104», тяжело ступая, приближался седой, слегка сгорбленный, в белом полинявшем старом кителе, весь в орденах и медалях старик. Шёл он медленно.  Видно было, что шаги давались ему с трудом, но вместе с тем в нём чувствовалась какая-то внутренняя сила, какой-то запас энергии, сохранённый будто бы для особого случая. Расстояние между самолётом и человеком сокращалось. Казалось, что вот-вот они рванут навстречу друг к другу и уже никто тогда их не остановит. С трудом, сдерживая проснувшуюся пылкость, свойственную им в молодости, они достойно шли к своей встрече.

-    Ну, здравствуй, Соколик, вот мы и встретились. Прости меня, кажется, я опоздал, слишком поздно мы встретились, - почти шёпотом проговорил старик, нежно поглаживая холодный фюзеляж самолёта.

-    Как ты изменился, твои волосы стали белее облаков в небе…

-… Стареем, годы не проходят бесследно, да и жизнь потрепала… Куда уж больше..

-    А я ждал, ждал, но тебя всё не было, я умирал, но ждал…

-    Прости, Соколик, ну, вот я и пришёл…

Если бы в этот момент кто-то проходил мимо, то подумал бы, что человек сошёл с ума: как можно разговаривать с самолётом?

Несмотря на годы, старый пилот, герой Великой Отечественной Николай Борисович мыслил трезво. Просто этот самолёт очень много значил в его жизни, длинной и суровой. Самолёт принес счастье в его одинокую, пустую тогда жизнь. Благодаря ему, он познакомился со своей милой, единственной, родной Алёной. Все эти годы он был слепым, кроме себя и своей боли ничего не замечал. Но когда вспоминал Алёну, свою любимую жену, он начинал путаться. В голове был хаос, и в жизни тоже.

В тот день, когда самолёт вышел в последний раз на взлётную полосу и не взлетел, ушла и его Алёна. Если бы она жила, всё было бы по-другому. С этого дня кончился их совместный полёт, а жизнь превратилась в одно лишь существование. Почему жизнь оказалась такой суровой, что за грех он совершил? Почему жена разбилась, почему сын погиб в Афгане? Они были самыми дорогими сокровищами для него. «Почему они погибли?! А я все живу?! Неужели жизнь прожита зря?» - спрашивал, сам не зная у кого, старик.

-Ты что, старина, плачешь?

 Старый пилот стоял, приткнувшись лбом к холодному металлу самолёта, по ржавому фюзеляжу «Ту-104» катились скупые, горькие старческие слёзы, оставляя длинные влажные следы.

-    Я трус, я жалкий трус, потому что бросил тебя, бросил небо.

- Нет, старина, это не так… вспомни. Вспомни, как мы летали. А ордена, медали? Разве они даны за то, что ты был трусом?

-    Знаешь, Соколик, о нас вспомнят ещё…

Николай Борисович теперь почти что ежедневно приходил на аэродром. Здесь все его уважали за былые заслуги и мужество, за его почтенную старость. Все видели, как загорались его глаза при виде самолётов, и не хотели отнимать у старика единственную радость в жизни. Этот блеск, этот огонь в глазах усиливался с каждым днём. И вот настал решающий день… Николай Борисович решил дальше не медлить.

-    Сынок, поможешь мне?

-    А что мне надо сделать?

-    Хочу проверить вон тот самолёт.

-    Но на нём давно не летают. Он для нас вроде памяти о вас.

-    Знаешь ли, давным-давно был такой случай, - и старик рассказал печальную историю молодому пилоту.

Стояла нелётная погода, все самолёты были в ангаре, лишь один одиноко стоял под холодным стального цвета небом. Его тусклые иллюминаторы заблестели озорным огнём, когда он заметил приближающегося друга.

-    Ну, что, дружище, полетаем, - как в молодости шумно заговорил старик.

Сев за штурвал, старый пилот почувствовал, как в нём поднимается сладкая волна полёта. Он уже почти забыл об этом чувстве за долгие годы. Ощутив снова, понял, что поступил верно. Ничто не имело смысла, кроме этого их единения. Они стали единым организмом, одной душой.

-    Старина, мы не должны так унизительно умирать, мы еще в силе! Вперед!

Самолёт тяжело развернулся и медленно, но уверенно пошёл по взлетной полосе, набирая скорость. Наконец, оторвавшись от земли и расправив крылья, они взметнулись в небо, к облакам, к свободе, к своей судьбе. К своей большой любви.