ШЛЯПА И ПОДБЕРЕЗОВИК

Новогодняя история
Шура чистила картошку: доведенный до автоматизма процесс всегда успокаивал. Когда она нервничала, то заготавливала картофеля как на роту солдат. Потом раскладывала его, нарезанный, по банкам, заливала водой и убирала в холодильник: пригодится для супа.

  Но сегодня это не помогало. Картошка в доме закончилась, а нервы все еще на пределе. В довершение всего Шура порезала палец. Поиски пластыря заняли минут пять. Вроде и квартирка крошечная, «малосемейка», но нужные вещи в этой тесноте всегда теряются, разбегаются по углам, прячутся, когда особенно нужны. 

Прилепив, наконец, пластырь, Шура села на диван и расплакалась. 

Когда мама звонит ей в Казань из родного села Кундрючья и спрашивает, как дела, приходится бодрым голосом врать, что все отлично, и это выматывает так, будто полдня дрова колола. А что скажешь? Правду, которая уместится в одном предложении: унылая работа и одинокие вечера в квартирке размером с собачью будку?

 Шура с отличием окончила университет, голова у нее всегда хорошо соображала, но какой от этого толк, если она как устроилась три года назад на должность младшего менеджера в рекламное агентство, так и сидела и просидит еще лет десять. А что такое младший менеджер? Распечатай, принеси, скачай на флешку, сообщи клиенту… 

 – Ты слишком скромная, Шурочка, – говорила мама. 

– Тихая уж больно, глаз не поднимаешь. В наше время так нельзя. 

Ни в какое время так нельзя, если честно. Но мама и сама никогда голоса ни на кого не повысила, работала не поднимая головы в своей Новогодняя история бухгалтерии, а должности и премии доставались другим. Наверное, так жизнь и устроена: одни создают, пашут, другие пользуются. Шура и мама были из первой категории.

 Только вот из любви к дочери мама выражалась чересчур мягко. Не тихая Шура, а неприметная. Никакая. Вроде и привыкла уже к такому положению вещей, и смирилась почти, но нет-нет, да случится что-то, отчего так горько на душе, что можно хоть вагон картошки перечистить, все равно обиды не избыть. 

Шура пару часов назад вернулась с новогоднего корпоратива. Хотя еще двадцать третье декабря и завтра на работу, а впереди почти целая рабочая неделя, но на более поздние даты все было уже давно забронировано. 

– Раньше надо было думать, – недовольно морща нос, твердила старший менеджер Лидочка, звезда фирмы. – Довыбирались! 

Лидочка, замдиректора Элла Львовна, секретарша Регина, главбух Галия Раисовна и Шура – вот и весь женский коллектив. Мужчин в фирме работало шестеро, и сейчас главной интригой было то, кого выберет бросившая очередного ухажера Лидочка: давно добивавшегося ее расположения Костю или новенького Диму.

 На празднике все были нарядные, красивые, заводные. Елка переливалась огнями, мужчины искрометно шутили, женщины стреляли глазами и изгибались под музыку, как серпантиновые змейки. 

Шура сидела в уголке, дожидаясь подходящего момента, чтобы уйти. Она не любила шумных сборищ, чувствовала себя неловко и не хотела приходить, но директор сказал, что это нужно для укрепления командного духа.
Новенький Дима, наливая всем шампанского, подошел и к ней.

 – Тебе тут не нравится?

 – Нет, почему! Здесь очень даже… – Она смутилась и покраснела, потому что он обратился к ней впервые за три месяца. Бокал в руке дрогнул, и шампанское пролилось на пол. – Извини. 

Дима не успел ответить, как Лидочка закричала:
 – Все за стол! Сейчас будет сюрприз! Они с Региной готовили сценарий для праздника, а Лидочка была еще и ведущей. 

– Итак, – театральным тоном провозгласила она, когда все расселись, – мы с вами все самые-самые, и поэтому…  

Лидочка принялась вручать каждому «медали» – кружки из цветного картона на шелковых ленточках. Галия Раисовна оказалась «Самая умная», дизайнер Роман – «Самый креативный», Регина – «Самая очаровательная» и так далее.

 Кроме того, каждому предлагалось загадать желание (про себя) и вытащить из шляпы бумажку с «инструкцией по исполнению» (прочесть вслух под общий хохот). Диме, например, следовало надеть носки из разных пар, высунуться в окно в полночь и прокричать: «Ой, мороз, мороз!» 

«Мне-то что достанется?» – смятенно думала Шура. 

Картонные медали болтались на шеях у всех, кроме нее, все уже загадали желания и прочитали бредовые инструкции. 

– Торжественная часть окончена! – объявила раскрасневшаяся Лидочка, обладательница медали «Самая обаятельная и привлекательная». 

– А Шура? – спросил Дима. 

– Шура? – Лидочка растерялась и посмотрела на Регину. Регина поглядела на Лидочку. 
 –Мы, кажется…    

    «Забыли. Я работаю уже три года, а они забыли о моем существовании». 

Пока Лидочка щебетала, а Регина пыталась перевести все в шутку, Шура изо всех сил старалась не расплакаться от унижения. Через пару минут всеобщее внимание, к счастью, привлек гендиректор: он желал произнести тост, после чего ему нужно было уходить.

Вскоре Лидочка, мило улыбаясь, попросила Шуру «не дуться» и всучила наспех сделанную медальку, на которой было написано «Самому веселому». Мало того, что чушь собачья и неправда, так еще и в мужском роде. 

Сжимая ее, Шура пошла к выходу. Шеф ушел, значит, ей тоже можно.

 – Уходишь? А желание загадать? – спросил Дима, увидев ее возле двери. В руках у него была шляпа, из которой все доставали «инструкции». 
Он что, издевается? 
– Для меня там ничего нет, – сухо ответила Шура. 

– А вот и есть. Дима смотрел серьезно, без издевки и протянул Шуре шляпу. На дне ее и правда притаился белый свиточек.

 – Лидочка, наверное, положила, – равнодушно проговорила Шура. Взяла бумажку и сунула в карман, не читая. 

– Не забудь загадать желание! – крикнул ей в спину Дима.

 Слезы текли, не желали останавливаться, как будто кто-то внутри нее повернул кран и сорвал резьбу. Дурацкая медалька висела на дверной ручке. 

Шура встала и подошла к зеркалу. Она не любила смотреть на себя, а тут еще и нос опух, и глаза покраснели. 

«Как бы я хотела быть совсем другой!» – подумала Шура. 

Вот оно – ее заветное желание. 

«Ну, теперь бери инструкцию», – прозвучал в голове Димин голос. 

Шура пошарила в кармане пальто и достала скомканную бумажку. Развернула и прочла: «Выйди из подъезда, поверни налево, пройди двадцать шагов и возьми то, что увидишь». 

Шура повертела бумажку в руке: у всех текст был отпечатан на принтере, а здесь написан от руки. Все правильно, откуда в зале ресторана возьмется принтер? Интересно, кто писал: почерк не Лидочкин, да и вообще странный: старомодный, убористый, с завитушками и росчерками. 

«Сходить, что ли?» – подумала Шура и, не успев удивиться своему решению, набросила пуховик, обулась и вышла из квартиры. 

Было уже поздно, народу возле подъезда не оказалось, поэтому никто не видел, как она, послушно направившись в нужную сторону, принялась отсчитывать шаги. Дойдя до двадцати, остановилась и обнаружила себя возле старой березы, под которой стояла засыпанная снегом скамья. На скамейке сидел пушистый черный кот. Увидев Шуру, он встал и подошел ближе. Поднял голову и мяукнул. 

Шура любила кошек и собак, и вообще всякую живность, подкармливала бездомных около подъезда, но ни разу не видела среди них этого котяру. Она бы запомнила его, такого угольно-черного. 

– Ты потерялся?
 Кот снова мяукнул – в голосе было нетерпение. Оставишь его тут, чего доброго замерзнет: минус двадцать обещают, а он явно домашний, ухоженный. 

Очутившись дома, кот первым делом осмотрелся, заглянул во все углы, а потом повернулся к Шуре и снова мяукнул. 

– Да, не дворец! – немного обиделась Шура, прочтя в его глазах легкое презрение. Глаза, кстати, были не зеленые или желтые, а ярко-голубые. 

Покончив с обходом новых владений, кот поел тушенки, разлегся на диване и замурчал. Шура присела рядом, поглаживая его блестящий, лоснящийся бок.

  – Какой ты славный. Как мы тебя назовем? – Не успела договорить, как в голове всплыло: 

 – Подберезовик! Вот ты кто!

 Кот потерся головой о руку Шуры, выражая согласие. Она засмеялась, чувствуя, что у нее впервые за день светло на душе. 

Перед сном она пошла в ванную и даже напевала, когда мылась. А когда вышла, едва не упала в обморок. Аккуратно повешенная на спинку стула одежда, в которой она обычно ходила на работу – темно-серые брюки и белая блузка – валялись на полу. Подберезовик основательно потоптался на них, да еще и когтями подрал, так что вещи пришли в негодность. 

– Ты что натворил, хулиган? – потрясенно проговорила Шура, сжимая в руках истерзанные брюки. – В чем я теперь на работу пойду? 

Подберезовик посмотрел на нее и фыркнул:
 «Не надоело в одном и том же? Не пора ли примерить что-то новенькое?»

 – Тебе легко говорить, а у нас дресс-код.
Сказала – и осеклась. Лидочка, например, плюет на него, и ничего – все только млеют. 

– Да я не смогу! «А ты пробовала?» – дернул ухом Подберезовик. 

Шура направилась к шкафу. Одежды у нее мало: при такой зарплате не очень-то разгуляешься. Кроме испорченных брюк, были две юбки, пара блузок, водолазка, джинсы, а еще узкое трикотажное темно-синее платье, на которое она, повинуясь импульсу, угрохала половину квартальной премии, но так и не решилась надеть. 

 Когда на следующее утро Шура появилась на работе в юбке и водолазке, Лидочка, оглядев ее, бросила: 

– Юбка симпатичная, а водолазки я не ношу. Они асексуальные. 

– Это если у кого грудь минусового размера, – отрубила главбух, которая недолюбливала Лидочку. Регина хмыкнула, а Галия Раисовна продолжила, обращаясь к Шуре: – Правильно, что из брюк вылезла. Девушке надо юбки носить, это женственно. К тому же у тебя ножки красивые. 

Шура пробормотала что-то невнятное, а после, проходя мимо зеркала, остановилась и посмотрела на себя. Вроде и вправду неплохо. Фигура, может, и не такая идеальная, как у Лидочки, но не хуже, чем у полноватой Регины, которая не комплексует и носит все, что нравится. 

Возвращаясь домой, Шура неожиданно решила зайти в парикмахерскую.

 – Что будем делать? – спросила бойкая парикмахерша. 

– А что мне пойдет? 

Девушка подумала, повертела голову Шуры туда-сюда и сказала:

 – Волосы у вас тонкие, ломкие. Зачем отращиваете? Как пакля висят. Давайте стрижку попробуем? 

«Нет! – хотела крикнуть Шура. – Я всегда только длинные носила» 

Но вспомнила насмешливые голубые глаза кота и отважилась: 

– Стригите! Когда все было закончено, на Шуру из зеркала смотрела незнакомая большеглазая девушка. 

 – Как вам идет! – восхитилась мастер, любуясь своей работой. – А цвет как заиграл! Волосы будто крашеные! 

Подберезовик тоже остался доволен преображением хозяйки: окинул внимательным взором и утвердительно муркнул. 

 Вечером Шура сидела в обнимку с котом и думала, что новая одежда и прическа делают удивительные вещи: требуют, чтобы ты не останавливалась, шла дальше.

 Впереди были два выходных дня. Обычно Шура прибирала квартиру, смотрела телевизор, читала, но в этот раз у нее были другие планы. В субботу она отправилась по магазинам, купила косметику, духи, сумку и стильный шейный платок, который, как сказала продавщица, «оживит любой образ». 

«Мой образ определенно нуждается в оживлении», – подумала Шура, забирая покупки с прилавка. 

Ближе к вечеру она расклеила объявления о том, что нашла кота. Расставаться с Подберезовиком не хотелось. «Может, не надо? Пусть живет у меня! В конце концов, я его по «инструкции» нашла!» Но потом Шура решила, что это эгоистично: наверняка у кота есть владелец, который сейчас страдает и мечется в поисках своего любимца.

 Пока она занималась всем этим, дома случилось страшное. 

В пятницу Лидочка попросила Шуру к понедельнику доделать презентацию рекламной компании для фабрики «Игрушки супер». Придуманное Лидочкой было банально – как и все ее проекты. Клиентам редко нравилось то, что она предлагала, но, благодаря эффектной внешности, ей сходили с рук любые промахи. Потом приходилось дорабатывать, исправлять, но, тем не менее, Лидочка считалась хорошим специалистом, с которым охотно общались клиенты. 

«Доделать кое-какие мелочи» Шура собиралась в воскресенье, а пока оставила флешку и бумаги на столе. Придя из магазина, она выронила пакеты и застыла на пороге. 

Кот постарался вовсю: бумаги были изорваны в клочья, но гораздо хуже было то, что Подберезовик скинул на пол, разбил, изгрыз – безнадежно испортил флешку. 

– Это катастрофа! – простонала Шура, глядя на кота. 
«Это шанс!» – ответил тот.
… Утром в понедельник Шура пришла на работу не на полчаса раньше, как обычно, а минута в минуту. Под одобрительным взором кота надела синее платье, повязала оригинальным узлом платок, подкрасилась. 

Лидочка караулила возле двери.  

 – Где ты ходишь? Клиенты ждут! Все готово? 

– Готово, но я…

 – Отлично, – отмахнулась Лидочка, и обе пошли в зал для презентаций. 
– Что такое? Это не мое! – закричала Лидочка спустя несколько минут, когда файлы вывели на экран. – У меня было по-другому! Что ты натворила?

 – Проект выполнила я, – сказала Шура, поднимаясь с места и изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. 

 Замдиректора Элла Львовна смотрела на Шуру стеклянным взглядом, словно не понимая, откуда тут взялась незнакомая девушка. 

– Изложите свои мысли, – попросили «Игрушки супер». 

Шура говорила минут десять. Страх прошел, за спиной выросли мощные белые крылья, и она взлетела, чувствуя небывалую легкость и впервые сознавая, как прекрасна высота. И пусть ее проект осмеют, зато она попробовала! 

Но Шуру не осмеяли – ей аплодировали. Из зала она вышла руководителем собственного проекта: «Игрушки супер» желали, чтобы она вела их рекламную кампанию. 

Лидочка хлопнула дверью так, что едва не разбились стекла в окнах.

 Дима подошел и сказал:
 – Шура, это настоящий триумф. Поздравляю. 
– Он замялся, подбирая слова: – Знаешь, ты стала совсем другая. Смелая и… и очень красивая. Шура посмотрела в его глаза –  голубые, как сентябрьское небо. Хотела поблагодарить за комплемент, но вместо этого спросила:

 – Скажи, это ты сделал? Та записка в шляпе, Подберезовик?
 На Димином лице отразилось неподдельное изумление. 
– Как ты сказала? Шляпа и подберезовик? Шура покачала головой и улыбнулась. 
– Забудь. Иногда нужно попробовать стать другой. Может оказаться, что это и есть ты, даже если сама об этом не догадываешься.