Снег

Александр Владимирович Лиманский родился 14 мая 1979 г. в горо-де Краматорске Донецкой области в семье инженеров, получил специаль-ность инженера-механика, окончив с отличием Донбасскую государствен-ную машиностроительную академию. Работал инженером-конструктором на Новокраматорском машиностроительном заводе. Занимается изучением иностранных языков. В 2014 г. переехал в Казань, начал изучать татар-ский язык. Стихи и рассказы стал писать не так давно. Пишет на русском, украинском, английском и других языках, делает стихотворные переврды. Публиковался в газете «Ялав» (Чувашская Республика).

Шёл белый пушистый снег. Он падал неслышно, кружась в вечернем морозном небе. Всё вокруг было укрыто нежным покрывалом, а он всё шёл, и казалось, что этому не будет конца…

Он брёл по аллее старого городского сквера, укутавшись в теплую куртку, подняв до отказа воротник. Снежинки норовили залететь ему за шиворот, падали на лицо, причудливыми узорами оседали на замшевой ткани куртки. Идти было нелегко: дорожка была сильно занесена, а пото-му безлюдна в этот поздний час. Тусклые блики редких фонарей не могли нужным образом осветить путь, лишь давали слабые ориентиры дороги. Но знакомые тропы, исхоженные вдоль и поперёк, не требовали особого освещения. Ноги сами вели в нужном направлении.

Давние воспоминания всплывали в памяти молодого человека. Мо-ре, такое тёплое и ласковое. Прозрачные бирюзовые волны с мерным ро-котом накатывали на галечный берег и с легким шорохом возвращались обратно, оставляя за собой влажный след на переливающихся на солнце мокрых камнях.

В один из таких ясных солнечных августовских деньков, когда утомлённая зноем южного солнца земля уже начинает чувствовать при-ближение осенней прохлады, Он повстречал Её.

Отпуск, выпавший в тот год на «бархатный сезон», было решено провести на море, вдали от бесконечной городской суеты и шума шоссей-ных лент. И, хотя подходящей компании, готовой разделить беспечную радость человека, вырвавшегося на волю из царства разгоряченного ас-фальта и бетона, не нашлось, всё же тот факт, что впереди – общение с крымской природой, созерцание бесконечной морской глади, купание в лазурных водах и ощущение ласкового прикосновения лучей южного солнца, ничуть Его не огорчал.

В тот день, несмотря на отличную погоду, пляж был почему-то не столь многолюден. Она лежала на топчане, и безупречности форм её тела позавидовал бы сама Мадонна Рафаэля. Изысканная широкополая панама почти полностью закрывала её смуглое лицо. Не обратить внимания на та-кую девушку Он не мог. Собравшись и преодолев неловкость, Он поднял-ся со своего шезлонга и направился в Её сторону, делая вид, что просто прогуливается, разминается. Внешностью и фигурой Он тоже не был оби-жен: спортивного телосложения, с тёмными, слегка вьющимися волосами. Своей улыбкой он мог при желании околдовать любую женщину. Но за-стенчивость его могла свести всё это на нет.

Он подошёл к Ней.

– Не подскажете, который час? – произнёс Он первое, что пришло на ум. Слегка повернув голову в Его сторону и смерив юношу взглядом, Она, как бы нехотя взглянув на часы, ответила:

– Половина одиннадцатого. Вы что-то ещё хотели?

Парень смутился, но взял себя в руки:

– Давно здесь лежите?

Ответ последовал незамедлительно и уже без нарочитой надменно-сти:

– Довольно давно. Одной загорать скучно, – лицо девушки озарила белоснежная улыбка, от чего у парня сильнее забилось сердце.

– Тогда давайте загорать вместе, ведь вместе и время бежит быст-рее.

Девушка подвинулась. Лечь рядом Он не осмелился, только лишь присел у её ног.

– Как Вас зовут? – спросила Она.

– Дмитрий, – ответил Он. – А Вас?

– Инга.

Он окончательно понял, что очарован Ею и простым времяпрепро-вождением на пляже их отношения не закончатся…

…Дмитрий очнулся от горячих воспоминаний у подъезда собствен-ного дома. Он стал похож на настоящего снеговика. Отряхнувшись, па-рень вошел в подъезд.

«Зачем я ей это всё наговорил? Зачем обидел её, такую нежную, трепетную, всегда всё понимающую и принимающую меня таким, каков я есть, со всеми моими недостатками и достоинствами? – думал он. – Ведь, кроме неё, у меня нет никого на свете, кто так самозабвенно и искренне любит и понимает меня, оболтуса! К чему эта вся принципиальность и апломб, отстаивание собственных тщеславных суждений и плохо прикры-тое высокомерие?»

Поднявшись на свой этаж, он позвонил в дверь. Нежный бархат-ный, чуть встревоженный голос спросил:

– Кто там?

– Это тот, кто любит тебя больше жизни, кто готов на коленях про-сить у тебя прощения, тот, кто обещает ценить каждую минуту, проведён-ную с тобой, и не тратить это время на глупые ссоры…

Его глаза застилали слёзы.

Дверь открылась. Она молча подошла к нему и обняла, прижав-шись к его слегка небритой, мокрой от снега и слёз щеке.

Любовь и море

На морской набережной было как всегда шумно. Отдыхающие тол-пились у пристани в ожидании прогулочного теплохода, который с мину-ты на минуту должен был показаться из-за дальнего мыса. То и дело про-бегали портовые грузчики, до отказа набитые различной кладью. Щеголе-вато одетые моряки вперемежку с рабочими из рыболовецкой артели до-полняли тот ни с чем не сравнимый колорит курортного приморского го-родка, так уютно расположившегося на узкой полоске суши между прак-тически вертикально восходящим горным хребтом и набегающим на пес-чаный берег ласковым лазурным морем. Зелень кипарисов, магнолий, южных пиний и ароматы роз всевозможных цветов и оттенков – этот ма-ленький кусочек рая так и манил к себе любого неискушённого обывателя.

Море тоже манило к себе своими красками, от темно-синего вдали до прозрачно-бирюзового у побережья.

Илья устроился на скамейке под сенью раскидистой старой акации. День выдался нестерпимо жаркий, и даже бриз не приносил желаемого об-легчения. Сегодня был выходной. Последняя неделя выдалась особенно напряжённой. Начался курортный сезон, и туристическая фирма, в кото-рой молодой человек в летнее время подрабатывал гидом-экскурсоводом, завалила его нескончаемым потоком отдыхающих. О возможности реаль-но подзаработать во время каникул на юге Илья узнал из интернет-объявления, вакансия предполагала знание английского в совершенстве. Успешно закончив третий курс института иностранных языков, увлекаю-щийся к тому же археологией парень понимал, что такой шанс упускать нельзя. Здесь можно было убить сразу нескольких зайцев: и отдохнуть вдоволь, и попрактиковаться в английском, и, конечно, заработать денег на ноутбук.

Но на деле оказалось не всё так радужно. Работать приходилось с раннего утра и до последнего клиента, вернее, до последней набиравшейся группы желающих ознакомиться с достопримечательностями Приморско-Ахтарска, а именно – раскопками древнего скифского городища, занима-ющего довольно обширную территорию на север от самого городка, уни-кальным ботаническим садом, горным ландшафтным парком с юго-западной стороны. На активный отдых оставалось совсем мало времени. А если учесть, что из обещанного заработка вычитались весьма приличные проценты, якобы уходившие на содержание штатного состава фирмы, то картина была совсем грустная. Туристы были сплошь «наши», им носи-тель иностранного языка был вовсе не нужен…

Илья устало сидел на скамейке, по морю плыл белый красавец лай-нер, протяжно издавая трубный вой. Илья представил себя у штурвала и отдающим команды морякам и не заметил, как тихонько рядом с ним на скамейку присела девушка и, стараясь не шуметь, достала из сумочки пла-ток и стала им обмахивать своё лицо. Начала наводить марафет и вздрог-нула, заметив сидящего на другом конце скамейки парня, косметичка, сверкнув зеркальцем, выпала у неё из рук.

– Ой! – вскрикнула девушка и нагнулась, чтобы поднять её. – Какая же я неуклюжая! – негромким голосом, практически про себя пробормо-тала она.

– Давайте я вам помогу, ничего страшного, бывает!

Он взглянул на девушку и улыбнулся. Девушка ещё больше по-краснела, но улыбка, посланная ему в ответ, говорила о том, что помощь она готова была принять. Илья быстро поднял с земли косметичку и про-тянул её девушке:

– Вот, возьмите. Вроде бы цела.

– Вероника. Точнее, Ника, – чуть запнувшись, ответила девушка.

Несколько мгновений они молчали, с интересом разглядывая друг друга.

– Мне кажется, я вас уже где-то раньше видел, – прервал молчание Илья. – Вы случайно не в Киеве живете?

– Нет, я из Кременчуга, а в Киеве только учусь, в юридическом.

– Мне почему-то показалось ваше лицо знакомым. Мы не могли раньше встречаться, ведь я тоже живу и учусь в Киеве, сюда вот только приехал на каникулы.

– Не знаю. Мне тоже так кажется. Я здесь в гостях у своей тёти. Приехала совсем недавно, и вообще первый раз в Крыму… А на кого Вы учитесь, могу спросить?

– Закончил третий курс университета по специальности перевод-чик… И, слушайте, может быть, перейдем на «Ты»? – с веселыми нотками в голосе предложил Илья. От пасмурного настроения, охватившего его с утра, не осталось и следа.

– Конечно. Я только «за», – обрадовалась девушка.

Илья пододвинулся к ней:

– И как тебе нравится этот городок? Уже успела побывать на пля-же?

– Что ты! Нет ещё! Я только вчера поездом приехала. Я поезда плохо переношу, да ещё и место в плацкартном вагоне… Дорога очень утомляет, – она улыбнулась и поправила челку. – А ты здесь как прово-дишь каникулы?

Илья, сам не зная почему, вдруг рассмеялся.

– Что смешного я спросила?

– Да так. Ничего. Не обращай внимания! – Илья продолжал улы-баться, в его глазах засверкали огоньки. – Мне кажется, что до сегодняш-него дня я и вовсе ещё не отдыхал. Ты можешь себе представить, почти две недели здесь, а купался всего пару раз… Наверное, компании подходящей не было, – он хитро поглядел на девушку. – Но теперь, наверное, всё из-менится?

– Ты весьма самонадеянный молодой человек, - Ника отвела взгляд в сторону, делая вид, будто всматривается в морскую даль. – Всё зависит от человека, а также от его отношения к обстоятельствам…

– Ну, зачем же всё так серьёзно сразу представлять? – Илья поста-рался сдержать смех.

– Что ж, пора и домой, к тёте, – сказала Ника, поднимаясь со ска-мейки.

– Я провожу тебя. Ты не возражаешь? Ты далеко от набережной живешь? – предложил Илья.

– Да нет. Тут недалеко. Минут пятнадцать ходьбы. Я и сама дойду. Не потеряюсь.

– Ну, уж нет. Я доведу тебя до дома, тем более я все переулки здесь знаю. Я ведь экскурсоводом тут подрабатываю. Заодно и мини-экскурсию тебе проведу по дороге домой.

– Если экскурсию, тогда пошли. Страсть как люблю всякие сказки слушать!

Они вышли из-под акации, и нестерпимый жар разогретого асфаль-та ударил прямо в лицо. Илья аккуратно взял Нику под руку, стараясь долго не задерживаться на солнцепеке, они направились к дому Ники. По дороге Илья рассказывал о памятниках, домах, фонтанах и прочих досто-примечательностях, мимо которых они проходили, сдабривая рассказ анекдотами. Ника как будто знала его сто лет. «Может быть, и вправду мы с ним где-то раньше встречались? – крутилось у нее в голове. – Только вот где?»

Пройдя старый сквер и рыночную площадь, молодые люди завер-нули в узкий переулок, уходящий резко в гору. Преодолев десяток ступе-ней, они подошли к старому кирпичному дому с осыпавшейся в несколь-ких местах штукатуркой.

– Вот мы и пришли, –Ника перевела дух от стремительной ходьбы. – Спасибо, что проводил меня!

– Не за что! Я тебя не слишком утомил?

– Что ты! Всё было очень интересно. И вообще, я хотела тебе ска-зать… Что мне с тобой было интересно.

– А мне – с тобой, – Илья серьёзно посмотрел ей в глаза. – Когда мы сможем снова увидеться? Я ещё многого тебе не показал и о многом ещё хотел рассказать...

– А ты бы этого хотел? – её голос слегка дрогнул.

– Конечно же! Что за вопрос! Ведь ты… Ведь я… – парень осекся, стараясь подобрать нужные слова, но так и не нашёл, что сказать.

– Ведь мы… нашли здесь то, что искали, ведь так? – Ника медленно подняла на него глаза.

– Да! Нашли! Я этому безумно рад!

… Впереди у них был незабываемый вечер. Впереди их ждала не-забываемая жизнь…

Чудесное очищение

Ворота старой деревенской церквушки были приоткрыты. Двое нищих стояли по обе стороны, держа в руках пластиковые стаканчики для мелочи. В лучах заходящего солнца немного облупившаяся от времени позолота на куполах переливалась огнём, и создавалось впечатление нере-альности происходящего. Из приоткрытых окон церкви доносились пес-нопения – вечерняя служба уже началась.

Людей внутри помещения было немного – обычное дело для дере-венской церкви. Сумрак храма, свечи, лампады. Лики на образах от бли-ков казались живыми. Убранство церквушки было небогатым, но умиро-творяющим.

Пожилой священник в рясе, расшитой золотыми и серебряными узорами, вёл службу у алтаря. Прихожане привычно выполняли все необ-ходимые обряды.

В дверях появился молодой человек с сумкой на плече. На вид ему было лет 25. Высокого роста, широкоплечий, казалось со стороны, уве-ренный в себе, он был одет в модную джинсовую куртку, кроссовки, на голове идеально уложенные в современной прическе волосы. Единствен-ное, что в нём не соответствовало всему внешнему облику, так это страх в его взгляде.

Парень купил одну свечку и, стараясь ступать по деревянному скрипучему полу как можно тише, подошёл к иконе Николая Чудотворца в дальнем углу. Зажёг свечу. Глядя на пламя, принялся шептать молитву, обращаясь к святому.

Молитва закончилась. Перекрестившись, все благоговейно продол-жили слушать вечернюю проповедь. В этот момент молодой человек изме-нился в лице, побледнел, его ноги подкосились, и он, опираясь о стену ру-кой, сполз на пол. Перед глазами была какая-то пелена. Последнее, что он помнил, были озабоченные лица старушек, причитающих над ним и неод-нократно упоминающих слово «бес».

Очнулся парень в маленькой душной комнатушке лежащим на кро-вати, на его лбу была мокрая повязка. Голова кружилась, подташнивало, тело казалось чужим. А главное, он не мог вспомнить, что же с ним про-изошло и как он очутился здесь.

Тут скрипнула дверь, и в комнату вошел отец Сергий – так звали священника деревенской церквушки. Он был одет в обычную одежду, ряса и подрясник были сняты и висели на стене.

– Уже пришёл в себя, сын мой? – с радостными нотками в голосе спросил он. – Здорово ты нас всех напугал! Но, слава Богу, все обошлось. Вышел он из тебя, – священник повернулся к стоящей в углу иконе Спаси-теля и, трижды перекрестившись, стал читать «Отче Наш».

– Где я?

– У меня дома, юноша, – батюшка присел на кровать. – Не беспо-койся ни о чем. Тебе сейчас нужно отлежаться и набраться сил – шутка ли, пережить такое!

– Да что со мной произошло-то?

– Вышел он из тебя, бес-то. Так-то вот… Милостью Божией.

– Что значит, вышел? Как это? Он что, внутри меня сидел что ли? – с удивлением спросил парень.

– Сидел, сынок, сидел. А ты разве не понимал, что с тобой что-то происходит не так? Не чувствовал ли, как будто бы тобой, твоими мысля-ми и действиями пытается руководить посторонняя сущность?

– Не знаю… Что-то такое было. Но я считал, что это у меня от пе-реутомления и переживаний, – ответил юноша.

– Ты пришёл вовремя, уже готовым к тому, чтобы облегчить душу и выгнать эту сущность из себя. Если не секрет, скажи мне, чего ты просил у иконы Николая Чудотворца?

– Здоровья. Но не для себя – для моей невесты. Она тяжело заболе-ла как раз накануне нашей свадьбы, так что пришлось отложить меропри-ятие. Я её очень люблю, жизнь без неё для меня не имеет смысла. И когда это с ней случилось и прогноз врачей был неутешительным, а попросту они не понимали, что с ней происходит, я и решил обратиться к Николаю Чудотворцу…

– Понятно, сын мой. В заботе о ближнем застал тебя Господь, а свя-той Николай помог ему излечить тебя. Не переживай. Твоя невеста скоро пойдет на поправку. Бес, сидевший в тебе, навлек хворь на невесту твою. Он исчез – уйдет и болезнь. Главное, верь и молись!

Старик встал, погладил бороду и добавил:

– Всякое бывает в жизни. Но Господь видит чистых душой и не оставляет их никогда…

Неожиданно раздался звонок мобильного телефона. Звонила мать невесты:

– Дима! Наконец-то я дозвонилась, ты всё время был вне зоны до-ступа… Аллочку сегодня выписывают! Я так рада! Федор Иванович, ле-чащий врач, говорит, что она идёт на поправку и что это впервые в его практике – такое чудесное выздоровление!

– Да, Светлана Леонидовна! Я все понял. И тоже очень рад! Пере-давайте ей привет! Скоро буду у вас.

С этими словами парень встал с постели. Голова уже почти не кру-жилась. Прежде чем покинуть это тихое пристанище и попрощаться с от-цом Сергием, он повернулся к иконе, встал на колени и произнёс слова благодарственной молитвы, которые сами собой всплыли в памяти.

За окном было темно. Такси стремительно неслось по просёлочной дороге. На душе у парня было светло и радостно, а перед глазами было лицо отца Сергия, и слышались его слова: «Господь видит чистых ду-шой…» 

Дорога к себе

Анастасия Прокофьевна приостановилась, переводя дух. До дерев-ни было ещё далеко. День выдался на редкость душный. Солнце палило немилосердно. Небо с редкими, плывущими по нему грязно-белыми обла-ками было подёрнуто какой-то сизой пеленой. Ветер стих. В воздухе па-рило, и чувствовалось, что где-то уже идёт дождь. Одна эта мысль уже как-то успокаивала, давала надежду на то, что мучительная духота дня наконец-то сменится долгожданной прохладой. Женщина присела на бревно, как нельзя более кстати лежавшее в пыли у самой дороги. Вокруг не было ни души. Голая степь, кое-где перемежающаяся редкими пролес-ками, раскинулась куда хватало глаз. И дорога, пыльная, с глубокими наезженными колеями фермерских тракторов и грузовиков, извилистой лентой рассекала это бескрайнее ковыльное царство, да кое-где вдали ле-ниво паслись стада рыжих молчаливых, тоже, по-видимому, изнывающих от духоты летнего полудня деревенских коров.

Повязанная на голову косынка чуть сползла набок, шелковый са-рафан не давал дышать полной грудью, от тяжёлых сумок ныла спина и болели руки. Женщина была уже немолода, как сама, смеясь, говаривала, разменяла N-ный десяток. Но зацикливаться на возрасте не было ни жела-ния, ни времени: в повседневных заботах всё время проходила её жизнь, сначала дети, теперь уже и внуки не давали скучать; и, даже выйдя на дол-гожданный заслуженный отдых, Анастасия Прокофьевна не заметила осо-бой разницы в темпе жизни.

Рано похоронившая мужа, с которым прожила таких коротких, но счастливых двадцать лет, женщина привыкла всегда полагаться на свои силы и на судьбу – волю Божью, как её учил настоятель местной деревен-ской церквушки, отец Серафим. «Не ропщи на житие своё, дочь моя! Все, что дадено нам свыше, надлежит самим нам с достоинством, на кое спо-собны мы, пережить и не взалкать всуе к Господу, ибо Он и так всё видит, знает и обустроит всё по разумению своему…» – слова его воскресных проповедей прочно засели в голове Анастасии и не давали впадать в отча-яние и быть раздавленной всякими зачастую весьма невесёлыми мыслями и воспоминаниями.

Ни один листочек на редко встречающихся деревьях не шелохнул-ся, высокая густая степная трава замерла в каком-то таинственном ожида-нии чего-то неизбежного. «Надо идти дальше. Ведь меня ждут. Как они там без меня?..» – промелькнула мысль в голове Анастасии Прокофьевны, и как бы ни было тяжело, она привстала с бревна, поправила косынку и, взявшись за свои неподъёмные сумки, направилась дальше.

Нужно заметить, что деревня, куда она направлялась, находилась в стороне от шоссейных дорог и регулярных автобусных маршрутов. Здесь всего лишь дважды в день ходили автобусы, а бывало и так, что и по не-скольку дней не было никакой транспортной связи с этим населённым пунктом по причине частых поломок изношенных стареньких автобусов. Вот и приходилось местным жителям, возвращающимся, к примеру, из райцентра, преодолевать порой немыслимые для цивилизованного челове-ка расстояния пешком для того только, чтобы попросту добраться домой. Деревенька давно уже озаглавила список депрессивных населенных пунк-тов области. Практически вся молодежь давно покинула эти места, а оставшимся жителям фактически просто не было куда ехать, или же воз-раст и здоровье не позволяли менять темп и способ жизни, так что прихо-дилось мириться с этими обстоятельствами и надеяться только на чудо, ко-торое, как всегда, обещали местные слуги народа перед очередным раун-дом выборов. Ирония заключалась в том, что чудом здесь было принято считать то, что в иных местах давным-давно стало нормой жизни…

Обо всём об этом Анастасия Прокофьевна думала, неспешно шагая по пыльной дороге, и сама себя успокаивала, надеясь, как и все, на луч-шее. Вдруг позади послышался гул мотора. Он стремительно приближал-ся, и женщина отошла на обочину, пропуская судя по звуку стремительно мчавшийся автомобиль. К её удивлению, поравнявшись с ней, автомобиль приостановился.

– Как проехать в Сосновку, мать? – из окна серебристой иномарки высунулось нагловатое лицо мужчины в тёмных очках. На татуированном запястье красовались командирские часы, даже с первого взгляда дающие понять, что за них была отдана немалая сумма.

– Вы неверно едете, – ответила женщина. – Вам надо было раньше свернуть, на развилке у пролеска. А этой дорогой вы выедете разве что к Ключищам.

– Нет. Нам туда не надо. И тебе, мать, не советую, – его лицо оза-рила какая-то звериная хамская ухмылка. – Деревенщина неасфальтиро-ванная!

С этими словами машина резко рванула назад, обдав всё вокруг клубами дорожной пыли, круто развернулась и поехала по дороге в об-ратном направлении.

Женщина тяжело вздохнула. «Господи! И почему так в жизни быва-ет: кому-то все, а кому-то хотя бы один процент от этого всего? Ещё поте-шается, бессовестный!» – горько подумала она, отряхивая от пыли одеж-ду. Дыхание женщины сбилось, пот выступил на лбу, ноги стали ватными, сознание помутилось… Последнее, что она увидела, это уносящаяся вдаль серебристая точка.

…Белые стены. Мерное жужжание кондиционера. Рядом с кроватью на тумбочке – небольшой светильник с цветастым абажуром. На стене напротив картина в инкрустированной золотом рамке с изображением по-левых цветов. Такой же большой букет живых цветов красовался в углу помещения.

Анастасия Прокофьевна недоуменно обводила взглядом палату, оборудованную по последнему слову медицинской техники. «Как я сюда попала? Что со мной случилось? Почему я ничего не помню?». В этот мо-мент двери распахнулись, в палату вошёл доктор в голубом халате и док-торском колпаке в сопровождении медсестры.

– Добрый день, Анастасия Прокофьевна. Меня зовут Максим Вла-димирович. Я – ваш лечащий врач. Как себя чувствуете? Голова не кру-жится? Ничего не болит? – прямо с порога стал задавать он вопросы.

– Да вроде бы ничего. Слабость вот только сильная… – тихим го-лосом ответила пациентка. – Как я здесь очутилась, скажите мне, доктор? Что со мной произошло?

– Вы уже третий день у нас, уважаемая Анастасия Прокофьевна. Привезли вас к нам без сознания, найденную на проселочной дороге. Но самое страшное уже позади, я считаю, и теперь уже вы точно пойдёте на поправку! – слова молодого доктора вселяли надежду, а в его глазах, ка-залось, искрились солнечные лучики. – Теперь вам измерим пульс и арте-риальное давление. Но я вижу, что беспокоиться насчёт общего состояния не стоит. Оно более чем удовлетворительное.

С этими словами он развернул принесенный с собой тонометр и принялся за процедуру измерения.

– Кто меня сюда привез, доктор? Я ничего не помню, – с мольбой в глазах спросила женщина.

– Об этом не велено говорить, – улыбнулся врач. – Но будьте спо-койны, ваши дети в курсе того, что с вами произошло. Мы им сразу же со-общили. Надеюсь, вы не против, что пришлось порыться в ваших вещах в поисках контактов родных?

– Нет, конечно. О чем вы говорите! – в глазах Анастасии Прокофь-евны блеснули слёзы. – Значит, дочь моя в курсе? Она здесь?

– К сожалению, никто из ваших родных так и не объявился. Зато человек, который вас обнаружил и привёз сюда, всё это время дежурил сначала у реанимационной палаты, потом, когда криз прошёл, здесь, в от-делении. Он и сейчас, наверное, здесь, в коридоре, закимарил, небось, на лавке. Света, – Максим Владимирович обратился к медсестре, – посмотри, пожалуйста, тот молодой человек, Стас, кажется, так и сидит в коридоре? Если да, пусть зайдёт.

– Конечно, Максим Владимирович, – медсестра выглянула из пала-ты. – Зайдите сюда. Вас зовут.

В палату вошёл мужчина. На вид ему было лет 35. Дорогая, с лос-ком подобранная одежда говорила о состоятельности. Его сонный изму-ченный вид как-то не совсем сочетался с одеждой.

– Здравствуйте! Наконец-то вы очнулись. Я так рад, что с вами всё хорошо! Меня доктор заверил, что самое худшее уже позади.

– Это вы? – вгляделась она в мужчину. – Это вы меня спасли?

– Да, – ответил Стас. – Я подобрал вас на дороге лежащую без со-знания. Почему я это сделал, спросите вы? Сам не знаю. Только когда я отъехал от того места, где вас повстречал, меня словно молния ударила: что-то заставило вернуться к тому бревну на дороге, хотя туда мне было не надо. Последняя фраза, выпущенная мною в ваш адрес, до сих пор не даёт мне покоя. Как я мог до такого докатиться! – Стас закрыл руками ли-цо.

– Да будет тебе уж, сынок, – почти шёпотом произнесла Анастасия. – Ты уже искупил свой грех передо мной, если в такую минуту оказался рядом, да еще и в такую больницу, фирменную, можно сказать, устроил. Если бы не ты, не суждено мне, наверное, было бы ещё разок по той доро-ге пройтись когда-нибудь…

– Анастасия Прокофьевна! А вам и не нужно будет по ней уже больше ходить. У меня связи в нашей районной администрации. В буду-щем месяце начнутся работы по обустройству дороги, ведущей в вашу де-ревню, и насчёт общественного транспорта я уже договорился: количество новых маршрутных такси увеличится вчетверо… Только простите меня, пожалуйста, за то, что я так… жил всё это время!

– Бог простит! Он всех прощает.

– Молодой человек, пациентке нужен отдых. Она ещё слишком сла-ба для таких эмоциональных разговоров, – прервал их диалог доктор. – Завтра с утра сможете её навестить. А теперь попрошу освободить палату! – обратился он к Стасу.

– Да, конечно, – засуетился тот. – Я завтра ещё зайду. Я теперь всё время буду к вам заходить, пока вы окончательно не выздоровеете. Ведь не вы мне, а я вам обязан спасением… от самого себя, – с этими словами Стас вышел из палаты.

Глаза Анастасии Прокофьевны стали закрываться, и последнее, о чём она успела подумать, прежде чем окончательно погрузиться в сон, это почему-то были слова отца Серафима: «Всё, что дадено нам свыше, надлежит самим нам с достоинством, на кое способны мы, пережить и не взалкать всуе к Господу, ибо Он и так всё видит, знает и обустроит всё по разумению своему…» Улыбка благодарности своему так внезапно про-зревшему спасителю, отцу Серафиму за его всегда мудрые речи и просто всему миру за то, что в нём так много ещё простых приятных сюрпризов, зачастую соседствующих с откровенно, казалось, губительными, безвы-ходными ситуациями, озарила усталое доброе лицо.

А за окном бушевала гроза.