Талия

Светает. За голубыми от сумрака стенами многоэтажек едва брезжит розовый свет. Тихо за окнами. Три утра, и дворик, окруженный многоэтажками, спит в полумраке. Ни одного движения: ни прохожий не пройдет, ни одинокая машина не проедет по узкой дороге, заставленной другими автомобилями, только ветер колышет макушки деревьев, высаженных посреди двора и разросшихся за годы в маленький лес.

        Последние звуки смолкли всего час назад.  Летом теплыми ночами во дворах до самого утра шумят компании, гремит музыка из открытых машин, так что невозможно спать. Летом жизнь постоянно находится в состоянии движения, а в конце июня она особенно беспокойная. В это время даже обычный человек заметит то, что спишет на обычную летнюю погоду: солнце горячее, чем когда-либо, наступают жаркие и влажные дни и ночи, деревья и травы становятся насыщенно-зеленого цвета, а ветер пахнет так, как пахнет только в период полного созревания лета: водой, землей, травой и свежестью.       

        Для посвященных же это признаки предстоящего праздника летнего равноденствия – знак того, что лето достигло пика своего развития. В это время травы обладают большей силой, магия крепчает, все тоньше становится грань между этим миром и призрачным.  

        Пройдет несколько дней, лето перешагнет середину, пройдет праздник равноденствия, и все изменится: начнет угасать блеск жизни, станет чуть холоднее, чуть поблекнет зелень, ветер станет пахнуть просто ветром, станут спокойнее люди и животные – очень слабые признаки, которые останутся незамеченными для остальных людей, но не для Талии и остальных членов Круга.

        Талия сидела на кухне в предрассветном сумраке. Потянулась, собрала жесткие, черные волосы в пучок. Закончены утренние ритуалы приветствия, потушены и спрятаны в шкаф желтые свечи, теплый, пряный запах трав смывает свежий ветер, залетающий в открытое окно.

        Поставила чайник и потянулась. Она любила предрассветную рань – чистое время, отделенное от ночи, время тишины и раздумий. Еще несколько часов, и начнется обычная жизнь: завтрак, работа, обычные проблемы и заботы. Но это только сегодня, в пятницу. Уже в эти выходные они с сестрами Круга будут праздновать Праздник. Сестрам в последние дни не спится от мыслей о предстоящем праздновании Дня равноденствия.

        Летнее равноденствие – лучшее празднование года, и Круг отмечает его с размахом. Принято, чтобы каждое подразделение Круга праздновало праздники равноденствия на своей территории, но не возбраняется, чтобы летнее или осеннее Равноденствие Круг мог отпраздновать в другой стране, при условии наличия бюджета и без шума. В этом году праздновали в Шанхае, что было слишком экзотично.

        Тихо завибрировал телефон – их группа в ватсапе.

Глава поприветствовал всех и напомнила, чтобы не опаздывали на места сбора. За 5 лет прихода к власти Главы численность их Круга выросла почти до полсотни, поэтому ехать вместе как одна туристическая группа не получалось. Ехали небольшими группами разным транспортом, стараясь не привлекать внимания. Сестры часто шутили, что, летай они на метлах, как их предки, Круг мог бы значительно сэкономить, но те времена были в прошлом. Настоящей магии в мире практически не осталось, хотя, по сравнению с тем, что было 5 лет назад, они выросли. Немного магии оставалось почти в каждой женщине в мире: кто-то обладал интуицией, кто-то предвидением, способностью исцелять, но это все были слабые, призрачные отголоски некогда сильной магии – слабые тени, ощущения, без формы и цвета, настолько слабые, что даже их трактовка могла бы быть ошибочной. Однако эта, даже слабая магия многократно усиливалась, когда исполнялась не одной женщиной, а сестрами, Кругом, особенно если Круг прочен, а сестры в нем отвечают требованиям Круга.

        Но изменилось не только это. Талия тронула дорогие серьги, вспоминая. Ее жизнь стала другой с приходом Главы. Талия много лет работала в библиотеке и страдала не только от недостатка денег, но и от тоски, одиночества, собственной нерастраченной и невостребованной силы. Впрочем, жизнь многих сестер тоже изменилась с приходом нового Главы. До ее прихода это была бесконечная гонка на выживание. Все сестры имели высшее образование, работали целый день и все равно не имели достаточно денег для жизни, экономили, ограничивали себя во всем, оплачивали коммунальные платежи и с грустью смотрели на остаток зарплаты, не меняли гардероб годами и боялись завтрашнего дня и будущего для своих детей. Многие из сестер одни воспитывали детей и работали на нескольких работах.

        А ведь их предки никогда не жили в таких условиях. Круг требовал, чтобы сестры были финансово независимы, удовлетворены жизнью и обладали энергией, достаточной для Круга. В деревнях и городах это всегда были финансово обеспеченные женщины, а некоторая часть женщин принадлежала знати и даже участвовала в управлении жизнью общин.

        Приход Главы стал для них благодатью. Однако теперь, спустя 5 лет, они уже становятся нечто большим, таким, что иногда тревога закрадывалась в душу Талии. Новый Глава действовал с таким размахом, что поневоле это внушало тревогу. Как бухгалтер, более приближенный к Главе, Талия знала больше других сестер о том, что происходит в Круге, и это не могло не беспокоить ее.

        Хотя кто бы мог пытаться их найти? Организации, которая занималась этим, уже сотни лет как нет, а другие, государственные, регулирующие, пусть ищут ветра в поле.

        «Расслабься уже, Талия», – снисходительно порой говорил Глава. Такие слова не могли не раздражать Талию, как и любую другую женщину, которая постоянно обо всем беспокоится.

        Но все это абсолютно бы не имело значения, если бы недавно Талия не узнала то, от чего ее отношение к Главе полностью изменилось. Когда-то это было слепое обожание, но теперь все было иначе. Смотря в окно, она думала о том, как изменилась ее жизнь с приходом Главы и как она изменится опять в будущем. Она то сжимала в ярости руки, то закрывала глаза руками, размазывая слезы, то смотрела вдаль холодными глазами, полными злости и решимости.

Руслан

        Летом темнеет поздно. Было почти девять вечера, когда Руслан вышел на улицу с работы и не спеша, с удовольствием постоял, вдыхая запах летнего вечера. Поздно заканчивать работу давно стало для него привычкой, как и для всех сотрудников МВД. Зимой в это время на улице ночь, холод, в резком желтом свете фонарей играется пурга, редко человека встретишь, только машины спешат домой, но другое дело – лето.

        Солнце зашло, но было еще светло: на западе небо догорало всеми оттенками розового, в то время как на востоке в глубокой синеве уже замерцали первые звезды. После жаркого дня на улицу спустилась долгожданная прохлада, пробежал свежий ветерок с запахом дождя, зашелестели листья деревьев. На улице много людей, даже дети играют во дворах, и никто не торопится звать их домой спать. То короткое лето, которое выпадает в средней полосе, люди спешат отгулять. Даже в будние дни дворы домов до утра не спят – опять будут звонки в дежурные полицейские части с жалобами на шум, который устраивают компании во дворах летом с посиделками до утра.

        Руслан хотел было оставить машину на стоянке здания МВД и пройтись до дома пешком, но вспомнил, что утром нужно будет помочь жене отвезти детей в детский сад. Постоял минут 10, подышал свежим воздухом и не спеша пошел к машине. Хороший летний вечер навеял приятные мысли, что можно было бы с женой поехать на вечернее купание, оставив детей теще. Жена, конечно, будет ворчать, что завтра на работу, но в конце концов согласится, не так много хороших летних вечеров выпадает, чтобы сидеть дома. Людей на озере, как всегда, будет много до самой ночи или до утра. Купание в теплой воде, посиделки в кафе на берегу, смех, разговоры до утра. Работа никуда не денется, а восстанавливаться надо. От приятных мыслей сами собой расслабились нахмуренные с самого утра брови, напряженные плечи.

        В работе правоохранительных органов никогда не бывает сезонов тишины: преступления совершаются всегда, в любой сезон. И летом редко бывает покой среди преступников. Руслан за 8 лет службы следователем в МВД навидался всякого и уже ничему не удивлялся, даже сегодня, когда начальник передал ему дело о попытке отравления белладонной Губайдуллина Тимура, влиятельного человека, члена совета директоров крупной нефтеперерабатывающей компании. Пострадавший был жив, но очень пострадал, лежал в реанимации. Все это было странно. Добраться до Тимура сквозь его охрану вообще не просто, а тут отравление в ресторане, практически публичное.

        Могло ли это быть связано с тем, что несколько недель назад Тимур обратился с заявлением о возбуждении уголовного дела в отношении своих субподрядчиков в их отдел? Людей, которые хотели бы отомстить Тимуру, было достаточно. Выходец из 90-ых, он привык вести бизнес жестко и, пользуясь связями, добивался своего любыми методами. Если в 90-ые это были, по слухам, совсем криминальные методы, то сейчас за дело взялись юристы и использовались связи. Подстроенные банкротства нужных предприятий, давление на конкурентов лояльными государственными структурами, да и вообще с таким влиянием, какое было у Тимура, все в городе делалось только под его контролем. В его мире все делились на хищников и добычу, поэтому мягкостью характера он не отличался.

        А заявление о возбуждении уголовного дела Губайдуллин подал потому, что у него была своя строительная фирма. И вот несколько месяцев назад несколько его субподрядчиков, взяв деньги по договору поставки строительных материалов, практически сразу инициировали банкротство.

        Деньги, примерно пять миллионов, оказались потерянными. Руслан помнил, как Губайдуллин, сидя в кабинете у начальства, с которым был в дружеских отношениях, злобно шипел: «Думают, что меня можно кинуть как щенка, взять деньги и тут же банкротиться».

        Руслан тогда еще расхохотался про себя: в период строительного кризиса несколько достаточно крупных строительных фирм Губайдуллина сделали то же самое: получив деньги от застройщиков, сотни миллионов, тут же стали банкротиться. Обычная схема: чтобы не отвечать по своим долгам и сохранить полученные деньги, компания выводит денежные средства через липовые договоры и начинает процедуру банкротства. В свое время на фирмы Губайдуллина застройщики тоже подавали сотни заявлений о возбуждении уголовных дел о мошенничестве, но ни одно из них не было возбуждено следствием, благодаря влиянию Губайдуллина. Следствие отмахивалось от возбуждения дела по тому основанию, что якобы такими делами занимаются арбитражные управляющие при процедуре банкротства. А если при банкротстве еще действует «свой» арбитражный управляющий, то шансов на возврат денег у потерпевших мало.

        В то время сотни застройщиков оспаривали отказ в возбуждении уголовного дела в отношении Губайдуллина, но бесполезно.

Эти субподрядчики сделали то же самое, что и Губайдуллин, да и сумма убытка была небольшая, по  сравнению  с его доходами, но они не имели таких связей, как он.

        Как только Губайдуллин обратился в органы, в отношении злополучных субподрядчиков тут же были возбуждены уголовные дела. Конечно, сразу возникли вопросы о том, каким образом Губайдуллин вообще мог заключить договоры с фирмами, которые явно обладали признаками однодневок, однако обнаружили странность: юристы Губайдуллин и его служба безопасности все предупреждали Губайдуллина, однако тот, отбросив свойственную ему осторожность, утверждал, что «никто в этом городе не посмеет его кинуть».

        Полиция нашла директоров фирм и принудительно привели в офис. Однако, как это часто бывает, директорами фирмы были подставные лица – бомжи, которые за 2-3 тысячи рублей согласились «стать директором», предоставив свои паспортные данные. По поводу того, кто предложил им «работу», они все сказали «какая-то женщина», а описание и вовсе не смогли толком дать.

        Начали проверку движения денежных средств, полученных этой фирмой от Губайдуллина, и обнаружили обычную схему: вывод денег через липовые договоры на сеть фирм-однодневок, которые к тому времени были уже ликвидированы. Все директора подставные, кроме одного. Появилась зацепка, причем при дальнейшей проверке выяснялось все больше информации. Еще совсем немного, и дело можно будет считать завершенным.

Никогда еще дела, связанные с мошенничествами, не раскрывались так быстро. А дело с отравлением вряд ли может быть сложным. Ресторан оборудован камерами, все повара на перечет.

«До странности легко», – думал Руслан.

Адель

        Когда-то Адель был директором завода, но те времена канули в далекое прошлое. Несмотря на то, что завод приносил прибыль, он обанкротился и перешел к новым владельцам. Банкротство было подставное с целью перехватить управление заводом, и, хотя история была давняя, все равно вспоминать о ней Аделю было мучительно. После потери должности на заводе он занимался своей небольшой фирмой по поставке и оказанием услуг, юридических и бухгалтерских.

        Как человек деятельный и активный, после потери должности, когда времени у него стало больше, он первым делом занялся тем, что умел делать неплохо – руководить и устранять нарушения. Подгонял управляющую компанию дома заняться отвратительными дорогами во дворе, неправильным выставлением счетов, писал десятки писем в прокуратуру и так далее – словом старался занять себя максимально, чтобы не оставалось времени на мысли и сожаления о прошлом, раздражения от несправедливости мира.

        Со временем к нему даже стали обращаться соседи с просьбой помочь с их личными делами: обжаловать увольнение, возвратить некачественный товар и прочее. Адель не отказывался помочь: кроме того, что он получал небольшой доход, он также чувствовал свою востребованность.

        Однажды в его дверь позвонила соседка со второго этажа – Алия апа. Это была маленькая, неприятная старушка, непонятного возраста, живущая с кошками. Сложно сказать, чем именно она была неприятна: то ли некрасивой старостью, то ли беспорядком в одежде, но лишний раз соседи не рисковали смотреть ей в глаза. Каждый раз, когда она открывала дверь квартиры, оттуда доносился странный запах непонятного происхождения и выглядывали кошки. За ней было замечено еще немало странностей: каждый день, то днем, то вечером, а порой и ночью она выходила куда-то с сумкой, кроме того, бог знает зачем, к ней ходили люди, в основном женщины. В последнее время она сильно сдала и еле ходила, отдыхая на каждом лестничном пролете.

        Алия апа пришла к Аделю сообщить, что у нее были проблемы с сыном. Тот, еще совсем молодой парень, ушел из дома. Алия апа была достаточно крепкая и раньше быстро расправлялась со своими жизненными проблемами, в том числе с сыном. Но, видимо, пошатнувшееся здоровье заставило ее просить помощи у постороннего. Адель не мог отказать ей. Не взяв с нее денег (которые она, впрочем, и не предлагала), написал заявление в полицию, поговорил с участковым. Сын нашелся, уехал с друзьями куда-то гулять, однако возвращаться отказывался.

        Спустя некоторое время, вечером, когда гремела гроза и лил сильный дождь, Адель поднимался к себе на третий этаж. Проходя мимо двери Алии апы, он заметил, что она открыта. Подумав, что с хозяйкой что-то случилось, он зашел. У дверей его встретила одна кошка, она удивленно посмотрела на него большими глазами, сверкающими в темноте. Он включил свет. Квартира была маленькая, неуютная, заваленная множеством старых вещей, на полу стояло несколько нечистых тарелок для котов. Адель прошел в комнату и увидел хозяйку, лежащую на диване, и трех котов, лежащих рядом с ней. Коты подняли глаза и внимательно посмотрели на Аделя. Хозяйка продолжала лежать, закрыв глаза.

«Тебе плохо? – спросил Адель. – Может, вызвать скорую?»

Она открыла глаза. «Не надо скорой, – мотнула головой. – Сядь рядом». – И кивок на стул.

Адель сел. Вид у хозяйки квартиры был совсем плох. В голове возникла мысль вызвать скорую, несмотря на  протесты.

«Сын»– сказала она–«Настало время передать тебе мой дар, поскольку мое время пришло. Подойди ко мне и возьми меня за руку»– она протянула свою исхудавшую, пожелтевшую руку.

        Адель понял, что она бредит, однако по какой-то причине не стал ее разубеждать. Сам не зная почему, он осторожно пожал ее руку. Внезапно у него закружилась голова, а в глазах потемнело, словно густой рой пчел поднялся откуда-то снизу и ударил в голову, гудя все сильнее и сильнее и причиняя боль, словно голову жалили сотни мелких мошек, потом гром за окном загрохотал, и он потерял сознание.

        Очнулся он оттого, что врач скорой поднес к его лицу нашатырный спирт. Врачи скорой зафиксировала смерть Алии, вызванная полиция сделала протокол. Адель чувствовал сильное недомогание. Отказавшись от госпитализации и дав нужные показания полиции, он ушел к себе и забылся глубоким сном.

        Утром впервые за много лет он проснулся поздно. Солнце ярко светило в окно, не задёрнутое шторами. Он встал и приложил к голове руку, почувствовав легкое головокружение, которое затем быстро прошло.        Сейчас он чувствовал себя отдохнувшим, кроме того появилось странное, незнакомое до того чувство, которое было сложно описать. В груди и ногах появились силы, ему захотелось выйти на улицу, прочь из квартиры. Наскоро умывшись и выпив чаю, он вышел. Лето, полдень. Звуки машин, детские голоса во дворе, летает тополиный пух. Однако появились и другие мысли. Ему казалось, что он слышит, как под корой деревьев течет сок, как шевелятся листья травы, видит очертания ветра. Не понимая, что происходит, он стоял и впитывал все, что видел и чувствовал. Жизнь обрела множество цветов и форм. Исчезло  давно привычное ему раздражение. Он был спокоен и гладок, словно камень, омытый за сотню лет водой до гладкости.

        Он спокойно принял то, что понял давно: в нем появилось что-то новое, тот самый дар, о котором говорила Алия апа и который он от нее бессознательно принял, а точнее, забрал. «А ведь люди были правы – точно ведьма»,– подумал он о соседке.

        Дойдя до дома, он обнаружил у своих дверей женщину лет сорока, черноволосую, скромно одетую. Оказалось, это была родственница Алии апы, Талия, которая узнала в больнице, кто последний видел ее живой, и поспешила к нему.

        Он пригласил ее зайти. Она немного покраснела и замешкалась, но зашла. Дома она сказала: «Была уверена, что ее сын откажется от дара, но не думала, что Алия передаст его чужаку.» Адель почувствовал тревогу, словно его поймали в воровстве. Однако не пойман – не вор.

«Я ей помогал в последнее время, – сказал он. – Видимо, она решила меня отблагодарить.» Талия недоверчиво на него посмотрела, однако вскоре потеплела к нему. Адель, несмотря на возраст, нравился дамам, к тому же он словно помолодел со вчерашнего вечера. Он явно понравился ей, и она поведала ему о жизни посвященных: о том, что они передают свой дар родным или тем, кого выберут сами перед смертью, об отсутствии Главы у сестер в их городе. От Талии он узнал, как стать Главой сестер: заявить о себе и пройти процедуру. Адель почувствовал, что близок к тому, чтобы найти свое новое место в жизни. Но было серьезное препятствие: мужчинам было запрещено быть лидером сестер.

        Однако после стольких лет забвения ему не были страшны препятствия. От Талии он узнал о специальных снадобьях, которые пользовались популярностью у определенного сорта мужчин в городе: эти снадобья пол не меняли, но временно влияли на внешность, смягчали ее, делали похожей на женскую. Конечно, Талия могла бы выдать его, но Адель уже понял, что она была к нему неравнодушна. Она была немолода, не очень красива и явно очень одинока, но тем была сильнее ее любовь. Законы жизни везде одинаковы: любой женщине, даже сестрам, нужно женское счастье. «Немного ее приголубить, и она будет делать все, что мне надо», – думал он.

        С тех пор прошло много времени, Главой он был уже года три. Кроме деятельности Круга, он привлек сестер к работе в фирме, и они неплохо работали в тандеме.

        К тому времени он почувствовал себя настолько уверенно, что решился на месть, о которой мечтал много лет. Провести с этим выскочкой Тимуром то же самое, что он провел с ним, а заодно заработать. С помощью сестер навели на Тимура заклинания доверия, благодаря которому он заключил сомнительные сделки. Талия была его верная подручная – педантичный бухгалтер, юрист и советчица в одном лице.  Любовь превратила ее в его самую верную союзницу. Он доверял ей абсолютно, поскольку предана она ему была беззаветно. С удивлением узнал, что она была отличница в школе и даже поступила на экономический факультет без труда, но не училась и не строила карьеру из-за матери, которая болела и требовала, чтобы дочь находилась при ней постоянно.  Так она пошла работать в местную библиотеку и работала там много лет. Выполняла монотонную работу год за годом, утрачивая все знания, которые получила. Под неусыпным контролем матери  испортилась настолько, что так и не вышла замуж. Отчитывалась перед ней каждый раз, когда задерживалась на работе или в другом месте. А жизнь без развития, без эмоций сушит. «Не повезло ей, – думал Адель, глядя на нее. – Ни красоты нет, и даже с карьерой не сложилось, хотя задатки просто прекрасные.»

        Благодаря афере, провернутой с Тимуром, они заработали денег, но самое главное было в том, что жгучее чувство мести, жившее бок о бок с Аделем, было частично удовлетворено. Конечно, для Тимура отнятые деньги не были существенными, это происшествие его разозлит. Однако заставит ли оно его задуматься, что не все в этом городе находится в его власти? Иногда Аделю хотелось больше из жажды мести заставить того страдать и корчиться физически, чтобы перестал чувствовать себя богом. Но пока это подождет. Подходило время праздника, и Адель решил, что девочки заслужили «корпоратив», как он называл их празднования, где-то за рубежом. Ему как раз нужно было в Шанхай, чтобы проверить работу своего отдела доставки там, и он решил свозить и их.

Шанхай

        Шанхай встретил их влажной, жаркой и душной погодой. Серые, пропитанные влагой тучи проплывали над городом, периодически проливая тропические ливни. Над городом высоко висел туман, сквозь завесу которого слабо проглядывали очертания небоскребов и «Восточной жемчужины» – одной из самых высоких телебашен в мире. Не прошло и часа, как распогодилось, тучи и туман рассеялись, выглянуло солнце, жгучее, как укус насекомого. Самый полдень. Местные попрятались под зонты. «Забавные люди, – думал Адель. – Не прячутся от дождя, но прячутся от солнца, у нас все наоборот.»

        Ехали из аэропорта в автобусе, сестры с любопытством крутили головой в разные стороны. Восемь часов полета, но усталости пока нет: летели в бизнес-классе, пересели в комфортабельный автобус с кондиционером. Горят глаза, звучит смех – похожи на девочек, которых везут на танцы. «А какие среди них есть красавицы», – тайком любовался Адель.

        И среди них выделяется Маша, молодая ведьмочка, с карими глазами, длинными блестящими волосами, острыми ноготками. Под действием ее чар Адель потерял голову и уже как полгода открылся ей полностью. Маша нет-нет, да и посмотрит на него своими лукавыми глазами, от взгляда которых он чувствовал себя моложе на двадцать лет. «Хороша чертовка, – думал он. – Не только красивая, но и умненькая.» Велел Талие передать ей часть дел, чтобы постепенно втягивалась. Кто знает, может, еще несколько лет – и можно будет махнуть с Машенькой в другую страну, может, на юг Франции, оставив Круг и грустных немолодых женщин. Обещал ей после празднования остаться в Шанхае на несколько дней и устроить развлекательную экскурсию по городу, который так нравился Аделю.

         Ехали через центр Шанхая. Пока было пасмурно, город казался строгим: серыми были свет, облака, зеркала небоскребов, асфальт – все, казалось, отливает стальным цветом. Но стоило выйти солнцу, как город заиграл яркими красками: солнечные блики небоскребов на фоне ярко-голубого неба, витрин дорогих магазинов, кофейн, ресторанчиков, буйно растущая ярко-зеленая растительность. Зеленело все: деревья, аккуратно подстриженные кусты, лужайки в парках. В местах, куда не дошли руки городских садовников, вьющиеся растения жадно поглощали, обвивая собой каменные ограды, заборы, дома, деревья, каменные плиты на земле. Субтропики всегда щедры на жизнь.

        Набережная Вайтань у реки Хуанпу, с которой открывается прекрасный вид на небоскребы делового района Пудун, значительно опустела: полуденное солнце превратило ее в пекло. Большая часть гуляющих переместилась в ряд кафешек, выстроенных внизу под набережной, наслаждаться мороженым или непонятной для иностранного туриста китайской снедью.

        Когда наступит вечер, принеся с собой небольшую прохладу, облик улиц изменится: пафосно зажгутся огни на небоскребах, призывно – в каждом ресторане, кафе и лавке; возле станций метро будут готовить и продавать маленькие шашлычки из морепродуктов, оживут ночные рынки одежды и еды. Парки, набережные заполнятся людьми. Китайские пенсионеры, собравшись группами, будут исполнять свой вечерний моцион – танцевать в парках или малолюдных улочках, не обращая внимания на удивленные взгляды иностранных туристов, для которых такое зрелище – экзотика.

        Шанхай не спит, работает круглосуточно, кормит, поит, одевает, развлекает и немного развлекается сам. Аделю не приедался Шанхай, несмотря на то, что он часто бывал здесь.       

        Кондиционеры в автобусе работали на полную мощь. Стало холодно. Глава приоткрыл окошко, и оттуда сразу хлынуло тепло, запах дождя, запах мокрого асфальта. Место празднования было в трех часах езды от центра, на окраине города, вблизи парка Шешан. Там были огромная лесопарковая зона, бамбуковый лес, замок на горе, построенный в готическом стиле католическими миссионерами несколько столетий назад. Пусть замок не в национальном стиле, но это прекрасное уединенное место, огражденное большим забором от мира. И самое главное – оно находится на возвышенности, что важно для празднования Равноденствия.

        Нанятая обслуживающая компания обещала закончить все приготовления и праздничный ужин к вечеру. Само празднование будет ночью. А пока ставятся шатры, готовится ужин, к которому лучшая кейтеринговая компания Шанхая обещала приготовить все: от свежих морепродуктов и овощей до национальных блюд.

        До ночи было еще далеко. Глава запланировал, что оставит сестер в городе для прогулки и обеда, а потом автобусы доставят их до Шешан.        Автобус остановился в центре. Время в Шанхае, как и любом крупном мегаполисе, шло быстро, поэтому решили посмотреть сад Юй-Юань, Старый город и там пообедать, а потом, ближе к вечеру, поехать в Шешан.

        Внезапно раздался звонок. Адель взял трубку и внимательно выслушал того, кто был на проводе. Лицо его побледнело.

        После окончания разговора он некоторое время лихорадочно размышлял, а потом принялся звонить Талие, однако она долго не брала трубку. Наконец, когда ее трубка ожила, Адель прошипел в нее: «Ты где, почему не берешь телефон? Не важно, нам надо немедленно встретиться». Она ответила спокойно: «Я еду в Шешан, подъезжай туда».

        Адель ехал туда быстро, подгоняя водителя такси и суля ему щедрые чаевые. Когда он подъехал, то, не замечая красоты пагод, бамбукового леса, фонтанов, бросился к замку. Талия стояла на террасе, смотря на солнце, клонившееся к закату.     

«Мне звонил следователь, – почти крикнул Адель, вглядываясь в ее лицо. – Он сказал, что мне необходимо явиться на допрос по делу этого Губайдуллина.

Он сказал, что знает, что я за границей и что если я не явлюсь в течение нескольких дней, то меня будет искать Интерпол, что я числюсь как директор нескольких компаний, куда были перечислены деньги по договорам субподряда, что у меня в машине найден яд, которым пытались отравить его.»

«Как такое возможно? – вскричал он. – Ты что, что-то напутала? Как ты могла?»

Она молчала, глядя спокойно в его лицо, а потом зловещая улыбка стала расползаться по ее лицу. Он заморгал, не понимая, что происходит.

«Да, – спокойно сказала она, явно наслаждаясь страхом на его лице. – Ты и правда директор ряда компаний, куда ушла часть денег, не зря же все твои документы хранятся у меня. –  Она пожала плечами, улыбаясь. –  Более того, все деньги были перечислены перед ликвидацией компаний на твои банковские карты.»

«А еще, – продолжала она, – ты есть на камерах ресторана, где в бокале Тимура был обнаружен яд. Помнишь, я назначила тебе там встречу с заказчиком? Кстати, этот же яд был обнаружен у тебя в машине с твоими отпечатками пальцев. Помнишь, когда ты бывал у меня дома, то часто брал в руки мои флаконы для настоев.»

«Конечно, Тимур выживет, – помолчав, добавила она. – Но, думаю, что следствие это расценит как покушение на убийство.»

        Адель, не веря своим ушам, смотрел на нее. Обычно тихая, она молча работала в последнее время, редко поднимая голову, но теперь на него словно смотрела Медуза Горгона, полная злости. Ему даже казалось, что ее глаза сверкают, а ноготки растут, превращаясь в когти. Слова обвинения, ярости, готовые сорваться с его рта, пропали. Он смотрел на нее, видя нескрываемое торжество. И просто спросил: «За что?»

        Ее глаза засверкали еще больше. Она зашипела: «Я все эти годы отдавала тебе всю себя, чтобы ты был счастлив, чтобы ты забыл про неудачи, получив обратно то, что потерял– власть и деньги. Я предала сестер, когда нарушила правила Круга и помогла мужчине стать Главой, а ты предал меня с глупой, дешевой девчонкой, единственная заслуга которой только молодость. И ты даже не старался скрыть это от меня, словно я пустое место, привел ее ко мне передавать дела.»  От ее голоса, казалось, дрожали стены.

        Адель был обескуражен тем, что она знает про Машеньку, а также тем, что она считала себя оскорбленной. Он ведь так много дал ей, она выросла из простой библиотекарши во что-то большее. Неужели этого недостаточно, чтобы в благодарность она закрыла на его шалости? И потом, как она вообще смеет считать себя его своей собственностью – она, немолодая и некрасивая женщина. Его внимание к себе она могла бы просто принять как дар и не надеяться на что-то большее.

        Все это возмущенно пронеслось в его голове, однако он поостерегся

 высказать вслух все, а только стал горячо упрекать ее в неблагодарности.

Однако взывать к рассудку женщины, которая знает о равнодушии к ней, которой предпочли другую, молодую и более красивую, бесполезно.

«Ты никто без нас», – холодно сказала она. – Ты вор, взявший дар, предназначенный не тебе и использующий наши силы во благо себе и своему эго. И ты никто без меня. Кругу нужна королева, а не вор.»

«Уж не себя ли ты считаешь королевой? – презрительно вскричал он. – Да без меня ты никто, библиотекарша, живущая с котами. Как и вы все, жалкие побирушки, готовые делать для меня все что угодно, я дал вам цель жизни, поднял вас над всеми.»

«Мы тебе не дешевки», – зашипела она. Ее тень почернела и выросла на несколько метров, глаза заполыхали черным пламенем, она протянула руку к Аделю, и тот почувствовал, как сжалось его сердце невидимой рукой, отчего у него перехватило дыхание и стал меркнуть свет в глазах.

«Ни ты, ни тебе подобные не будут руководить нами и определять наш путь, каким бы он ни был, это мир, свободный от мужчин, а вы играете в нем по нашим правилам», – сказала она, глядя ему в глаза.

От ужаса он закричал: он  не подозревал в ней такой силы и вдруг  понял, что  никто перед этой яростью и силой.

«Поговорим, – прохрипел он. – Отпусти.»  Сердце отпустило.

«Чего ты хочешь? Хочешь, чтобы я сел в тюрьму?» – спросил он ее, отдышавшись на полу и смотря снизу вверх.

«Ну что ты! – насмешливо сказала она. – Зачем тебе болтать лишнее у следователя. Я подумывала о том, чтобы тебя убить», – злобно сказала она. И он понял, что она не шутит. «Но для такой мерзкой твари, как ты, это будет слишком большая честь. Ты официально сегодня передашь мне место Главы, а потом уберешься с глаз моих в другую страну и больше никогда не покажешься и, разумеется, откажешься магии», – заключила Талия.

«А если ты этого не сделаешь, – добавила она, – у меня большой выбор средств: я могу тебя убить, сдать сестрам или сдать следствию.»

        Наступила ночь, принеся с собой прохладу. Засверкали на небе огромные звезды, заполыхали костры, на легком ветру колыхались шелковые тенты над столами, ломившимися от дорогого вина и изысканной еды. Сестры весело начали отмечать Праздник, даже не подозревая ни о смене власти, ни о буре, разразившейся недавно между двумя людьми.

        Скоро после полуночи должны будут начаться ритуалы благодарности природе, а также ритуалы, призывающие плодородие и благость, для чего Сестрам нужно будет использовать галлюциногенные настои и мази. Поэтому все официальные объявления должны состояться до этого. Талия кивнула бледному Аделю, сидящему во главе стола. Тот встал и произнес недолгую речь, в которой сказал, что передает свое место Главы Талие, поскольку магия призывает его служить в другом месте. Талия выбрана им как новая Глава согласно всем правилам, на нее указали руны.

        Сестры были удивлены, особенно Машенька, но не роптали: Талия, по сути, уже много лет была его правой рукой и управляла делами самостоятельно. После небольшой паузы снова началось празднование, а затем подошло время ритуалов.

«Теперь время отказаться от магии, – шепнула Талия Аделю, и протянула ему флакон. – Всю оставшуюся ночь сестры уже не заметят ни тебя ни меня.»

Адель взял флакон с настоем, который должен был лишить его магии.

        Еще раньше Талия дала ему новые документы и деньги, с которыми он должен будет уехать, а куда он еще даже не знал. На деньги она, как ни странно, не поскупилась, он вполне смог бы жить в каком-нибудь европейском уютном городке и провести безбедно остаток жизни, и даже, может, не один. Адель бросил взгляд на Машеньку, которая беспокойно поглядывала на него весь вечер и писала сообщения в ватсапе. Он не отвечал, боясь даже пошевелиться под холодным взглядом Талии.

        Талия поднялась с места и кивком головы позвала его. Они пошли к замку, подальше от места празднования. Вернувшись, он поднял флакон и выпил его содержимое. Вскоре почувствовал, как туман кружит его голову, его потянуло в сон. Последнее, что он видел это насмешливый взгляд Талии.

        Когда Адель очнулся, то первым делом увидел свою любимую хозяйку. Талия сидела за столом у себя дома, работая на ноутбуке. Еле сдерживая радость от того, что видит ее, он подбежал к ней, уткнув холодный нос в ее ноги.

«Хороший песик, – сказала она, ласково потрепав его за шерстку. –Не мешай пока». Испытывая радость от того, что хозяйка рядом, пес, виляя хвостом, смотрел на нее, ожидая, когда она освободится.

        Талия иногда посматривала на него, улыбаясь. Заклятие не является необратимым, вернуть ему человеческий образ, конечно, можно. Но зачем? Во-первых, его ищет следствие пока, а во-вторых, за все надо платить по законам природы. Пес так умильно смотрел на нее, что она, не удержавшись, наклонилась и чмокнула его в мохнатый лобик между двумя карими добрыми глазами.