Тюркские сказки: Саха, Тува, Хакасия, Алтай

Мифы и легенды – интереснейшее культурное достояние цивилизаций. Тот, кто обладает этим достоянием, способен раскрыть тайну культуры и тайну целого народа. 

 

 

ЯКУТСКИЕ МИФЫ

 

Как ветер к великой горе ходил

Жили у глубокого озера гордый якут с дочкой и добрый якут с сыном. Совсем рядом их юрты стояли, а никогда они друг к другу в гости не ходили. Встретятся, бывало, на берегу, добрый якут почтительно кланяется, а гордый якут и не смотрит на него. Добрый якут сядет на улице курить лицом к юрте соседа, а тот спиной повернётся. Добрый якут идёт ловить рыбу на ближний берег, а гордый якут – на самый дальний. Так вот и жили.

Однажды пробегал мимо глубокого озера большой Ветер. Посмотрел он на людей, как они в неладу живут, и думает: «Дай-ка попробую их помирить». Подкрался Ветер к тому месту, где гордый якут с дочкой рыбу ловили, да как подует! Полетела рыба в ту сторону, где добрый якут с сыном рыбачили, и попадала на их берегу. А Ветер забрался на сопку и смотрит, что люди дальше будут делать. Собрали добрый якут с сыном рыбу, перенесли её в лодку и гордому якуту повезли. Увидел он, что соседи рыбу везут, велел дочери в другую сторону смотреть и не разговаривать.

Подплыли отец с сыном к берегу, вытащили из воды лодку и говорят:

– Принимай, сосед, рыбу, которую от тебя Ветер унёс.

А гордый якут с дочерью как немые стоят. Обидно стало добрым соседям за такое неуважение, высыпали они из лодки на берег рыбу и обратно поплыли.

Подождал гордый якут, пока соседи к своему берегу пристанут, а потом побежал к оставленной на берегу рыбе и всю её в воду побросал. Увидел это Ветер и ещё пуще рассердился. «Подожди, – думает, – я сейчас собью твою гордость».

 

Только сел гордый якут в лодку, чтобы снова сеть закинуть, Ветер как рванёт по озеру волной. Ударила высокая волна о лодку и выбросила её у самой рыбалки доброго якута. Подбежали отец с сыном к гордому соседу, а он еле дышит. Положили его на крепкую сеть и в юрту понесли. Прибежала дочь, забилась в угол, плачет и разговаривать ни с кем не хочет. Стали добрый якут с сыном за больным ухаживать. Дрова готовят, воду носят, чай варят, по ночам у очага дежурят, а Ветер потихоньку вокруг юрты ходит и ждёт, что же дальше будет?

 

В одно прекрасное утро здоровым гордый якут стал. Поднялся он на ноги, поманил за собой свою дочь и на рыбалку повёл, даже спасибо добрым соседям за заботу не сказал. Тяжело вздохнули отец с сыном, а Ветер в этот день совсем злым стал. Лёг он на высокий камень и ждёт, когда якут с дочкой домой пойдут. Только они к юрте подошли, Ветер как выскочит из-за камня, как закрутит столб чёрной земли. Сорвал он юрту гордого якута, деревянный остов в щепки превратил, а оленьи шкуры за сопки унёс.

В это время добрый якут с сыном с работы шли. Посмотрели они на то место, где юрта соседа стояла, и ахнули. Глубокая яма там образовалась. Жалко им стало гордого якута с дочкой, которые без крова остались, подошли они к ним и говорят:

– Идите в нашу юрту, а мы себе другую поставим.

 

Опять не поблагодарил гордый якут доброго соседа, даже тёплым взглядом его не порадовал, вошёл в чужую юрту и по-своему хозяйничать там стал. Увидел Ветер, что добрый якут с сыном из прутьев юрту собирают, а гордый якут идёт и по-прежнему нос кверху поднимает, и решил Ветер к великой Горе сбегать, совет попросить: какой силой заставить людей породниться?

 

Много дней и ночей бежал по долинам Ветер, пока до великой Горы дошёл. Остановился у Горы и спрашивает:

– Скажи мне, великая Гора, вся ли земля тебе видима?

– Как есть вся, – отвечает Гора.

– Посоветуй, великая Гора, – продолжал Ветер, – чем людей породнить можно?

– Дружбой, – говорит Гора.

– А как найти эту дружбу?

– Беги на свою старую землю, колыхни от края до края большие и малые деревья в тайге, подними в широких реках и морях седую воду, разгони в небе чёрные тучи и дай дорогу ясной заре. Тогда увидишь, как дружба рождается.

 

Пропел большой Ветер великой Горе свою благодарность и обратно побежал. День бежит, два бежит – что ни дальше, тем больше силы чувствует.

Влетел в широкую тайгу и уняться не может. Ходит из конца в конец и всё, что есть на земле, поднимает. Смотрит и не верит: гудит земля, столько его сила дел наделала, что поверить трудно.

Обходит Ветер долины и любуется. Олени, что рассеявшись по тайге бродили, в одно большое стадо перешли. Люди все вместе у большого костра сидят, одну работу выполняют. Шумит Ветер и вместе с людьми молодеет.

Подошёл он рано утром к глубокому озеру, а там много народа ясную зарю встречать вышли. Гордый якут с добрым соседом новый дом рубят, а их весёлые дети вместе большую сеть к озеру несут. Посмотрел большой Ветер на равных в счастливой доле людей, радостно ему стало, и запел он над миром могучую песню: как великая Гора научила его пронести по земле небывалый ураган, от которого развеялась рознь и навечно воссияла дружба.

 

(По материалам книги «Мифы и легенды народов мира. Народы России»)

 

Древний обычай воспитания воинов

 

Рассказывают, что у древних якутов практиковалось обучение воинскому искусству. Учение мальчика начиналось с трёхлетнего возраста. Сначала бросали в него горящие угли, чтобы приучить его увёртываться. После того переходили к обучению оружием, били пальмой, напоследок учили увёртываться от стрел. Юноша к 18 годам обязан был закончить воинское обучение.

В заключение обученного юношу подвергали особому испыта­нию: когда он сидел дома, неожиданно входил со двора искусный воин и с оружием в руках гнался за ним, рубя по чему попало. После этого юношу раздевали и проверяли, не коснулось ли ору­жие его тела. Если на теле оказывались раны, то обучение при­знавалось незаконченным.

Выдержавшему испытание бросали сверху через трубу кусок мяса, который он должен был поймать на кончик своего ножа. Затем на его лицо поперек накладывали шов. Эта «поперечная мета» значила, что он лучший человек, прошедший воинское обу­чение.

На дочери человека, получившего воинское обучение, мог же­ниться только воин, прошедший такое же учение. Эта женитьба, как говорит предание, происходила так.

Приехавший свататься входил в юрту. Тотчас же старуха хо­зяйка подавала ему в посуде кумыс утолить жажду. В то время, когда он наклонялся к посуде, старик неожиданно вскакивал и колол пальмой, целясь в самую печень. Жених должен был отскочить в сторону, не пролив при этом кумыса. Затем старик замахивался, целясь в голову, с намерением рас­кроить ему череп, и тот тоже должен был ловко увернуться от удара. Только после этих предварительных испытаний начина­лись переговоры о женитьбе. Старик давал согласие и предлагал жениху самому овладеть невестой. Последняя выскакивала на двор и пускалась в бегство. Жених преследовал её. Он становился мужем, если догонит и сможет осилить её.

 

(По материалам книги Г.В.Ксенофонтова «Эллэйада»)

 

ТУВИНСКИЕ ЛЕГЕНДЫ

 

Легенда о Бурган Башкы и Очирваане 

Оба, и Бурган Башкы, и Очирваан, хотели, чтобы их считали властителями человечества. И решили они тогда, что властителем над людьми и миром будет тот, в чьей пиале расцветёт цветок.

И вот они сидели оба с закрытыми глазами, держа в руках свои пиалы. Очирваан приоткрыл однажды глаза щёлочкой и увидал, что в пиале Бурган Башкы распускается цветок лотоса. Он незаметно вынул его и опустил в свою пиалу. Тут Бурган Башкы открыл глаза и сказал: «Ну хорошо, ты будешь в этом мире властителем! Но в твоём мире будут войны».

А вот если бы Бурган Башкы стал властителем мира, он бы, так как причина войн всегда волки и покражи, повесил волкам на шею колокольчики, а на голову воров поместил бы огонь, чтобы каждый сразу же мог распознать их. И тогда в его правление мир и люди не знали бы войн.
 

Джаагай Шапкан 

 

Говорят, даже когда тело человека умирает, остаётся его имя. Это точно подходит к Джаагай Шапкану, храброму мужу тувинцев. Имя Джаагай, что значит «красивый», было прозвищем, так называли его все люди. Что же касается его внешности и его способностей, то это был человек столь прекрасный и превосходный, что среди всех земных созданий не было ему равного. В доказательство его небывалой красоты скажем, что, когда он из земли дербетов пришёл в один монастырь в нашей местности, чтобы изучать священные письмена, ламы, увидав Джаагай Шапкана, бросили свои книги и долго сидели, ничего не делая, только глядели на него.

Однажды, когда воевали с казахами, Джаагай Шапкан не заметил, что множество казахов подстерегают его на пути, и пошёл прямо на них. Казахи, восхищённые его красотой, не только не стреляли, но бросили своё оружие и пошли прямо ему навстречу с поднятыми руками в знак того, что они ему сдаются.

Джаагай Шапкан умер на тридцать седьмом году жизни.

«Умер Джаагай Шапкан!» – этот крик пронёсся по озёрам у истока реки Хомду и отозвался в горах на все стороны. Не прошло и времени, нужного на то, чтобы выпить пиалу чаю, как собрался весь народ, узнав эту весть.

Как выяснилось позже, Джаагай Шапкан был сном великого Гесера. Тридцать семь лет продолжалась его жизнь в этом мире. Когда Гесер проснулся, Джаагай Шапкан исчез.

АЛТАЙСКИЕ БЫЛИНЫ

 

Сартакпай 

На Алтае, в устье реки Ини, жил богатырь Сартакпай. Коса у него до земли. Брови – точно густой кустарник. Мускулы узловаты, как нарост на березе, – хоть чашки из них режь. Ещё ни одна птица не пролетала мимо головы Сартакпая: он стрелял без промаха. Копытных зверей, бегущих вдали, всегда метко бил Сартакпай. В когтистых зверей он целился ловко. Не пустовали его арчемаки. К седлу всегда была приторочена жирная дичь. Сын Адучи-Мерген, ещё издали услыхав топот иноходца, выбегал навстречу отцу, чтобы расседлать коня. Сноха Оймок готовила старику восемнадцать блюд из дичи, десять напитков из молока.

Но не был счастлив, не был весел прославленный богатырь Сартакпай. Он день и ночь слышал плач зажатых камнями алтайских рек. Бросаясь с камня на камень, они рвались в клочья. Дробились в ручьи, натыкаясь на горы. Надоело Сартакпаю видеть слёзы алтайских рек, надоело слушать их немолчный стон. И задумал он дать дорогу алтайским водам в Ледовитый океан. Сартакпай позвал своего сына:

– Ты, дитя, иди на юг, а я на восток пойду.

Адучи-сын пошёл к горе Белухе, поднялся туда, где лежит вечный снег, стал искать пути для реки Катунь.

Сам богатырь Сартакпай отправился на восток, к жирному озеру Юлу-Коль. Указательным пальцем правой руки Сартакпай тронул берег Юлу-Коля – и следом за его пальцем потекла река Чулышман. В эту реку с весёлой песней устремились все попутные ручейки и речки, все звонкие ключи и подземные воды.

Но сквозь радостный звон Сартакпай услышал плач в горах Кош-Агача. Он вытянул левую руку и указательным пальцем провёл по горам борозду для реки Башкаус. И когда засмеялись воды, убегая с Кош-Агача, засмеялся вместе с ними старик Сартакпай.

– Оказывается, левой рукой я тоже работать умею. Однако не годится такое дело левой рукой творить.

И Сартакпай повернул реку Башкаус к холмам Кок-баша и влил её в Чулышман и повёл все воды одной, правой рукой вниз, к склонам Артыбаша. Тут Сартакпай остановился.

– Где же сын мой, Адучи? Почему не идёт мне навстречу? Слетай к нему, чёрный дятел, посмотри, как работает Адучи-Мерген.

Чёрный дятел полетел к горе Белухе, от Белухи река Катунь бежала на запад. Дятел устремился следом за рекой. Недалеко от Усть-Коксы догнал он силача Адучи. Тот вёл Катунь всё дальше к западу.

– Что ты делаешь, Адучи-Мерген? – крикнул дятел. – Отец твой уж полдня ждёт тебя в Артыбаше.

Сын сейчас же повернул Катунь на северо-восток. Дятел поспешил к Сартакпаю.

– Прославленный богатырь, ваш сын ошибся: реку к западу начал вести, теперь повернул её на восток. Через три дня он будет здесь.

– Славный дятел, – сказал Сартакпай, – ты мою просьбу уважил. За это я научу тебя, как всегда сытым быть. Ты не ищи червей в земле, не лазай за мошками по ветвям деревьев, а уцепись когтями за ствол, стукни клювом по коре и крикни: «Киук-киук! Караты-хана сын свадьбу справляет, киук! Наденьте жёлтую шёлковую шубу, чёрную бобровую шапку. Скорей, скорей! Караты-хана сын вас на свадьбу зовёт!» И все черви, букашки, мошки тотчас выбегут из-под коры на свет.

Вот с тех пор и доныне дятел кормится так, как научил его старик Сартакпай.

 

Дожидаясь своего сына, Сартакпай три дня держал указательный палец в долине Артыбаша. За это время к нему под палец натекло Телецкое озеро. Отец повёл из Телецкого озера реку Бия, а сын Адучи быстро бежал, ведя за собой Катунь. Ни на шаг не отстал он от своего могучего отца. Вместе, в один миг слились обе реки, Бия и Катунь, в широкую Обь. И эта река понесла воды Алтая в далёкий Ледовитый океан…

МИФЫ ХАКАСИИ

 

Мальчик, вышедший из бочонка

 

 

В те далёкие времена у подножья Ах-тасхыла, на берегу Кимсуга жили три рыбака. Детей у них не было. Однажды пошли они рыбачить. Закинули сети – ничего не поймали. Закинули второй раз – опять ничего нет. Третий раз закинули, потянули – тяжело.

Ну, думают, есть рыба, да, видать, и не на одну уху. Вытянули сети, а там – бочонок. Кому же из нас отдать бочонок? – рассуждают рыбаки.

Самый старший сказал:

– Отдайте мне. Если отдадите, больше ничего просить у вас не стану.

Товарищи его согласились. Принёс старый рыбак бочонок домой, открыл и увидел: на дне бочонка мальчик лежит. Удивился старик, но виду не подаёт. Как же, думает, зовут его? Чем же я его кормить буду?

А мальчик не по дням, а по часам растёт, ест всё, что старик ему даст, песни и сказки запоминает. Вот только имени своего не знает.

Весть о мальчике, вышедшем из бочонка, облетела всё ханство. Сам грозный хан Алыгбай приехал взглянуть на мальчика.

– Как зовут тебя? – спросил Алыгбай. А мальчик молчит.

– Откуда ты взялся? – снова спрашивает хан. Мальчик снова молчит.

Тогда Алыгбай рассердился и сказал:

– Вышедший из бочонка, будешь ты отныне моим батраком с именем Чалджи.

Так получил мальчик имя Чалджи, что означает «батрак».

Расплата за правду

Мало ли, много ли утекло воды в Кимсуге, только стал Чалджи рослым, сильным пастухом. Однажды, когда он гнал овец Алыгбая на водопой, у дороги встретились ему два человека. Один был худой и бледный, в рваном таре, в дырявых маймаках. Другой – толстый, одет в хорошую одежду и всё время кричит.

– О чём вы спорите? – спросил Чалджи.

Толстый махнул рукой и, обливаясь потом, уселся на траву. А худой говорит:

– Я живу у реки, в улусе бая Казана. Поехал к баю Пиксену попросить в долг денег, да по дороге ночь застала. Решил я переночевать в степи, у берёзы.

– Э–э! – закричал толстый. – Это я решил ночевать у берёзы, у моей берёзы, а тебе уступил место.

– Ладно! Пусть так будет, – сказал бедняк и продолжал. – Проснулся я утром и вижу – у кобылицы моей стоит рыжий жеребёнок.

– Мой жеребёнок! – закричал толстый.

– Как же твой, когда кобылица моя, – отвечал бедняк. – Ну, я и сказал: хорошо, мол, что моя кобылица дала жеребёнка. А он мне: «Нет, нет, это не твоя кобылица дала жеребёнка, а моя берёза».

– Вот, вот, моя берёза! – закричал толстый. – Жеребёнок мой.

– А куда вы теперь идёте? – спросил Чалджи.

– Идём мы к грозному Алыгбаю, пусть он нас рассудит, – ответил толстый.

– Алыгбай за суд деньги берёт. А у меня их нет, – проговорил бедняк. – Рассуди нас, Чалджи!

– Ну, что же, я вам помогу, – сказал Чалджи. – В этом году в морях и океанах я рожь посеял. Да что-то ничего не уродилось…

– Тьфу, дурак! – плюнул толстый. – Да разве в морях-океанах хлеб растёт?

Чалджи отвечает:

– Тьфу, дурак! А разве берёза может принести жеребёнка?

– Правильно! – обрадовался бедняк. – Спасибо тебе, Чалджи. Умно ты нас рассудил. Жеребёнок мой, – сказал он и поехал своей дорогой.

А толстый пожелтел, как полная луна, и завопил, брызгая слюною:

– Ах ты, безродный батрак! Думаешь, я тебя не знаю? Ты, вышедший из бочонка, смеешь судить меня, бая Мирочаха, первого гостя Алыгбая!

И он побежал жаловаться грозному хану. И в этот же день по приказу Алыгбая бросили Чалджи в темницу. Время тогда было такое, что людям, говорившим правду, разрешалось жить только за решёткой.

Ханская награда

В то время как Чалджи сидел в темнице, из дворца Алыгбая исчезла золотая шкатулка с драгоценными камнями. Однажды Чалджи услышал, как глашатаи объявляли народу волю хана: «Тот, кто найдёт шкатулку, получит награду».

Чалджи не знал, где шкатулка, да никогда в жизни её и не видел. Он стоял, взявшись руками за решётку, и пел:
 

Где ты, где ты, Харапас –
Голова моя, падёшь?
Где ты, где ты, Чоон-кегис –
Грудь алыпа, смерть найдёшь?

 

Вдруг узкая решётчатая дверь распахнулась, и к Чалджи вбежали два перепуганных ханских казначея.

– Что ты о нас поёшь? – закричали они, перебивая друг друга. – Что ты на нас смерть накликаешь?

– На вас? – удивился Чалджи.

– Я – Харапас, – закричал один.

– Я – Чоон-кегис, – сказал второй.

Чалджи засмеялся и сказал:

– Я услышал про шкатулку и запел.

– Про шкатулку? – переспросили казначеи и попятились к двери. – Так ты знаешь про шкатулку?

– Я знаю ханских казначеев, – засмеялся опять Чалджи.

Казначеи упали перед ним на колени.

– Будь милостив, добрый Чалджи. Не выдавай нас. Ты получишь каждый третий камень. Слышишь?

– Нет, не надо мне драгоценных камней, – отвечал Чалджи.

– Мы дадим тебе каждый второй камень. Ты будешь богат. Слышишь?

– Не хочу я богатства. Мне нужна свобода.

– Мы дадим тебе её. Ай, добрый Чалджи, ты спасёшь нас.

– Ладно, – сказал Чалджи. – Сегодня ночью вы откроете мне решётку, и я унесу с собой тайну о шкатулке.

Казначеи пошли к хану, но по дороге начали рассуждать так:

– Если мы освободим этого батрака, он всё равно нас может выдать. Так не лучше ли его погубить? Тогда вместе с ним умрёт тайна, а шкатулка будет наша.

И ночью, как ни ждал Чалджи, никто не открыл ему решётку.

 

А казначеи, придя к хану, сказали:

– Великий Алыгбай! Вышедший из бочонка, безродный Чалджи проклинает тебя. Мы сами слышали, как он поёт о тебе злобные тахпахи. Прикажи убить его.

Алыгбай велел привести Чалджи и спросил у него:

– Я посадил тебя в темницу, где даже самые сильные духом становятся немощными. А ты поёшь тахпахи. Уж не думаешь ли ты словами разбить решётки?

– Да, Алыгбай, мои тахпахи делают чудеса, – отвечал Чалджи. – Хочешь, я спою тебе тахпах и, хотя в нём нет слова «шкатулка», но ты узнаешь о ней.

И он запел:

 

Где ты, где ты, Харапас –
Голова моя, падёшь?
Где ты, где ты, Чоон-кегис –
Грудь алыпа, смерть найдёшь?

 

Харапас и Чоон-кегис, полумёртвые от страха, повалились к ногам Алыгбая, моля о пощаде. Хан, обрадованный тем, что похитители шкатулки найдены, пообещал Чалджи награду.

 

Долго думал Алыгбай, как ему поступить с Чалджи. Выдать награду – значит, возвеличить ненавистного пастуха. Не дать награды – нарушить своё слово. И тогда хитрый Мирочах посоветовал Алыгбаю послать Чалджи к Хозяину Харатаг – Чёрной горы.

«Чёрная гора далеко. Много утечёт воды, пока батрак, не имеющий коня, доберётся до неё. А сила у Хозяина Чёрной горы такая, что он одним пальцем убьёт пастуха» – так рассуждал Алыгбай, довольно потирая руки. Потом он призвал Чалджи и сказал:

– Что может быть для бедного батрака дороже ханского доверия? Так вот, я решил. Получай в награду моё доверие. Иди к Хозяину Харатаг и возьми у него семь медвежьих шкур, которые он мне должен. Я тебе доверяю. Такова моя награда.

Чалджи вышел от хана, а Алыгбай и Мирочах громко смеялись вслед ему.

Зло за зло

 

…В тайге, через которую лежал путь Чалджи, жила в одном улусе, в богатой юрте красавица Тарынчах. Была она так красива, что даже таёжная весна завидовала ей. У неё были такие длинные косички, как степные тропинки. У неё было так много нарядов, что в них можно было нарядить девушек семи улусов. И всё же никто не завидовал её красоте. Никто не называл её цветком потому, что цветок не только поражает красотой, но и даёт пчёлам мёд. Никто не называл её кудрявой берёзкой потому, что берёзкой не только можно любоваться, но и строить из неё юрты. Тарынчах же была красива, но красота её не радовала людей.

Тарынчах всегда жила одна и никого не любила. По утрам никого не приветствовала добрым словом, а по вечерам никому не желала спокойного сна. В грозу, когда в небе грохотали громы, сверкали стрелы молний, когда люди прятались в юртах, Тарынчах одна уходила в лес. Страшно стонала тайга, могучие кедры, раскачиваясь по ветру, прижимались друг к другу. Вершины тасхылов закрывались тучами. Звери и птицы прятались в своих норах и гнездах. И в это время слышался звонкий смех. Это был смех Тарынчах.

 

А Чалджи ехал через тайгу на коне бая и пел. Вдруг конь его, измученный длинным переходом, зашатался и повалился на бок. Чалджи едва успел спрыгнуть с него.

– Прости, друг! – сказал Чалджи. – Не рождён ты богатырским конём, не суждено тебе скакать без устали с тасхыла на тасхыл.

– Устал твой конь… – сказал подошедший бедняк. – Что будешь делать?

– Я отдам тебе коня, – проговорил Чалджи, – а сам пойду пешком.

Обрадованный бедняк не знал, чем отблагодарить Чалджи.

– Ничего у меня нет, – говорил он. – Только одним я могу помочь тебе – в нашем улусе живет красавица Тарынчах. Не ходи к ней! Она спаивает своих гостей шаманским зельем, и, выпив его, они становятся волками. У Тарынчах каменное сердце. Даже богатырского коня Хара-Курена вот уже несколько лет она держит на цепи, как бешеного пса.

– Спасибо за добрый совет, – сказал Чалджи. – Но теперь я непременно пойду к Тарынчах. Мне нужен богатырский конь.

 

Тарынчах приветливо встретила нежданного гостя. Чалджи был поражен её богатым нарядом, её красотой, её черными косичками, закрывавшими спину и грудь. Но в голосе и во взгляде хозяйки он почувствовал холод и затаённую злобу.

Когда они сели за богато убранный стол, Чалджи сказал:

– Глаза видят столько еды, а желудок не хочет кушать… Почему так?

Тарынчах ответила:

– Выпей араги, и желудок запросит пищи.

…Он видел, как Тарынчах налила в серебряную чашу густую арагу и поставила перед собой. Его чашу она наполнила из другой посуды.

 

– Я выпью, – сказал Чалджи, – только сначала отгадай загадку: «Сын огня, а не красный, скакун, а не быстрый, но как ни лови – не поймаешь».

Тарынчах не могла отгадать загадку. Тогда Чалджи сказал:

– Посмотри на тунюк.

Тарынчах обернулась, а Чалджи быстро переставил чаши.

– Видишь, дым идёт из юрты. Вот это и есть отгадка. А теперь выпьем! – И Чалджи поднёс чашу к губам…

Ничего не подозревающая Тарынчах начала пить из своей чаши медленными глотками. Тогда Чалджи встал и проговорил:

– Людей ненавидящая, зло людям приносящая, становись волчицей.

Тарынчах выронила чашу, но было уже поздно. Серой волчицей выскочила она из юрты. А Чалджи кричал ей вслед:

– Броди по чащобам, злая волчица! Теперь ты стала тем, кем тебе надо было родиться…

Потом он пошёл туда, где стоял конь Хара-Курен. Несколько дней кормил и холил Чалджи своего нового друга, и когда тот окреп, он оседлал его.

– Теперь у меня есть богатырский конь Хара-Курен. Нет у меня меча и щита. Но я добуду их. И тогда берегись Хозяин Чёрной горы!
 

(По материалам книги «Мифы и легенды народов мира. Народы России»)

 

                                                                Подготовила Галина Булатова

 

Рисунки Альфии Ахметзяновой