Весенний вальс солнечных зайчиков

Рассказ (в сокращении)

Посвящается моему папе

За окном моросил дождик, и мне было грустно. Я подумал, что осень похожа на пиликанье скрипки в руках неумелого музыканта: тягучее, тоскливое, а всё же красивое. Только зябко на душе от этой красоты.

А тут ещё мама уехала в деревню – навестить деда с бабушкой. Уже три дня навещает. А вернётся лишь завтра утром, в свой день рождения.

Я уже и подарок сделал: слепил из пластилина роскошную башню с оконцами, ставнями и острым куполом. А на самую маковку прикрепил три кленовых листка – жёлтый, зелёный и красный. Только башня какая-то одинокая получилась. Словно чего-то в ней не хватает.

Папа сразу всё понял. Он вообще у меня понятливый.

– Слушай, Шурик, – говорит он мне, – а давай поселим в башне солнечных зайчиков? Приедет мама, зайчики выпрыгнут из башни и станцуют для неё весенний вальс. Вот мама обрадуется!

Я говорю:

– Ты, папа, хорошо придумал. Только где мы возьмём солнечных зайчиков? Ведь за окном тучи. И станцуют ли зайчики весенний вальс, когда на дворе осень?

– А мы таких зайчиков наловим на Майском лугу, что станцуют, – успокоил меня папа.

Мне стало интересно. Ведь мой папа немножко волшебник. Он принял поэтический вид и сказал мне стихами: 

Собирайся скорее в дорогу, дружок, 

Мы из осени съездим в весну на часок.

Папа взял зонтик, а мне дал сачок: «Будешь зайчиков ловить». Ещё мы взяли большую морскую ракушку. Когда-то в ней шумело море, но потом выдохлось и умолкло. Папа собрал кой-какие припасы и весеннюю одежду мне на смену – ведь на Майском лугу будет жарко. Уже перед самым выходом он сунул в карман старый флакончик из-под маминых духов – с кнопкой, чтобы брызгать сиреневым запахом. 

Когда-то я с этим флакончиком охотился на дворового кота. Кончилось дело плохо. Кот взобрался на дерево и смотрел на меня свысока, а флакончик быстро опустел, и мне за это влетело от мамы. Но было это страшно давно, ещё в прошлом году. Я теперь поумнел и на котов не охочусь, ни с флакончиками, ни без.

Был уже вечер, дождь лил не переставая. Папа раскрыл зонтик, и мы зашагали к метро. Мимо пробегали редкие прохожие, кутаясь в плащи. С клёнов слетали пожелтевшие листья. Папа наклонился, подхватил пару листочков и спрятал в карман пальто.
Погода становилась всё хуже. Зонтик чуть не вырвался у папы из рук. А когда мы были уже у входа в метро, загремел гром и в небе блеснула молния. Папа достал из кармана сиреневый флакончик, как-то по-особенному его повернул, нажал на кнопку, и я увидел яркую вспышку. Это молния, превратившись в тонкую изогнутую искру, скользнула прямо внутрь флакончика. Дождь сразу утих и забарабанил редкими каплями.

– Ну, Шурка, теперь гляди в оба, – сказал мне папа в метро. – Как увидишь синюю дверцу с золотым нарисованным солнышком, дай мне знать.

– А разве нам не на поезд? – удивился я.

– Обычные поезда до Майского луга не ходят, – объяснил папа.

Я принялся озираться по сторонам. Мы шли по длинному подземному переходу. В стене перехода я увидел железную дверь, но она была совсем не синяя, а серая и унылая. К тому же на ней висел замок.

– Это служебный вход, – сказал мне папа. – Туда нам не надо.

В кассовом зале за окошками сидели две тётеньки-билетёрши. А ещё там стояли большие билетные автоматы. Папа подмигнул мне и кивком показал на один автомат – высокий железный ящик серебристого цвета. Папа коснулся его зонтиком, и автомат тихонько отъехал в сторону, а в стене обнаружилась небесно-синяя дверца – чуть выше моего роста. И в самой её середине было нарисовано золотое весёлое солнышко.

    Папа приложил к рисунку ладонь, и солнышко повернулось, словно сказочный колобок, а лучи его затрепетали. В тот же миг дверца со скрипом отворилась. Папа сделал знак следовать за ним, пригнулся и протиснулся в узкий проём. Я юркнул следом. И дверца за нами захлопнулась.

Мы оказались на узкой полутёмной платформе. Со сводчатого потолка свешивались красивые хрустальные люстры, и лампочки в них давали неяркий зеленоватый свет. Кроме нас с папой здесь никого не было.
– Не бойся, Шурик, – подбодрил меня папа. – Сейчас придёт паровоз.

В самом деле, послышалось негромкое пыхтение, и к платформе подъехал маленький белый паровозик с двумя пустыми вагончиками.

Мы с папой шагнули внутрь. Я устроился у окошка. Тут послышался громкий голос: «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Весна». 

Папа достал из сумки два больших бутерброда, обёрнутых блестящей фольгой. Фольгу он ловко свернул в трубку – получилась серебристая дудочка. А бутерброды мы съели.

Я вдруг всполошился:

– Пап, а билеты у нас есть? Что, если кондуктор войдёт?

– Держи, – улыбнулся папа и протянул мне жёлтый кленовый листок, один из тех, что он подобрал. – В этом поезде принимают только такие билеты. 

Другой лист, большой и красный, папа оставил себе.

Паровоз выехал из туннеля, и я ахнул. Был совсем поздний час, а за окнами оказалось светло как днём. Паровоз бежал через поле. Тучи почти разошлись, и сквозь них пробивалось жаркое солнце. Я привстал, открыл верхнюю створку окна и высунул нос наружу.
Скоро мы въехали в лес. Паровоз мчался мимо высоких сосен и елей. Сделалось жарко. Папа достал из сумки мою футболку, шорты и сандалии. Я переоделся, папа тоже снял пальто. 

Вдруг за окном что-то ухнуло, и я увидел, как в форточку соседнего окна просунулась пернатая голова с клювом. Круглые жёлтые глаза сердито уставились на меня. Я обмер от страха. Папа схватил зонтик, который превратился в швабру, и ткнул ею жуткую птичью голову. С обиженным уханьем незваная гостья скрылась за окном.

– К-кто это б-был? – испуганно спросил я.

– Сыч, – пожал плечами папа. – Или сова. Тут в лесу опасная живность водится.

Вдруг я заметил, как из лесной чащи выскочил большой тёмно-серый волк. Сделав огромный прыжок, он запрыгнул прямо на подножку нашего вагона. У меня зуб на зуб не попадал от ужаса. Зато папа ничуточки не испугался. Он вытащил сиреневый флакончик и нажал на нём кнопку перед самым носом у волка. В тот же миг из флакончика вылетела сверкающая молния, грянул гром, и волк кубарем покатился в лесную чащу. 

– Больше он к нам не сунется, – довольно заявил папа. 

Через несколько минут поезд выехал из леса и остановился. Машинист объявил: «Станция Весна. Выход на платформу «Майский луг». Будьте внимательны, стоянка продлится ровно час. Не опаздывайте, пожалуйста».
Никакой платформы не оказалось. Паровоз стоял прямо на зелёной лужайке. Здесь росли незабудки, ромашки, клевер... Особенно много было одуванчиков. Небо совсем расчистилось, и сверху сияло ясное солнышко. А воздух был сладкий-сладкий, как бывает только весной. 

– Ну что, Шурик, – сказал радостно папа, – пробегись немножко, и займёмся охотой на солнечных зайцев?

В воздухе стоял несмолкаемый гул – щебетали птицы, жужжали жуки и пчёлы. Бесшумно порхали бабочки. В отдалении журчал ручей, и на берегу его играли дети. 

Запыхавшись от быстрого бега, я вернулся к папе, подхватил сачок, и мы стали высматривать шустрых солнечных зайчиков. Вот один сияющий заяц спрыгнул с солнечного луча на верхушку одуванчика. Хоп! Я накрыл его сачком. Заяц весело залопотал, захихикал. Ему нравилось со мной играть. Папа достал ракушку, хранившую память о море. Я приподнял сачок, поманил зайца, и тот перебрался в ракушку, выставив уши наружу.

Вскоре мы наловили с дюжину солнечных зайчиков. Двое особенно непоседливых всё время норовили выпрыгнуть, и мы их отпустили.

Папа сказал: «Пойду поищу-ка я жаворонка, пусть споёт песню для заячьих танцев». Он достал дудочку из фольги, заиграл, и на звук слетелись разные птицы – малиновки, стрижи, щеглы, синицы… Папа прислушался к их голосам, а потом извлёк из дудочки особо хитрую трель, и все птицы разом умолкли. Только одна птичка с хохолком на макушке продолжала петь. Это и был жаворонок. Сидевшие внутри ракушки зайцы приподняли уши: уж больно красиво он пел. Когда песня утихла, папа подмигнул жаворонку, тот взвился в небо, а вслед за ним улетела и вся разнопёрая стая. Папа поднёс ракушку к уху:

– Хорошая мелодия, маме понравится.

– Пойду поиграю с ребятами, – сказал я. И взял на всякий случай сачок и ракушку: вдруг поймаю ещё симпатичного зайца?

– Только не опоздай, – кивнул папа. – Паровоз даст три гудка и дальше ждать не будет.

– Я быстро! – крикнул я и побежал к ручейку.

Но ребят там уже не было. У самого берега, за холмом, росла дикая яблоня. «Заберусь наверх, – решил я. – Авось разгляжу, куда все подевались».

Сачок я положил на траву, а ракушку сунул за пазуху, чтобы зайцы не разбежались.

Вскарабкавшись наверх, я увидел, что ручей вдали разливается в настоящую речку. И там пришвартован к берегу белый пароходик. На него по дощатым мосткам как раз поднимались дети. Было и несколько взрослых.

– Э-ге-гей! – крикнул я и помахал пароходику рукой.

Одна девочка, ещё стоявшая на берегу, помахала мне тоже и позвала:

– Давай к нам!

Я хотел ей ответить, но впопыхах оступился и чуть не сорвался вниз. Ухватившись за ветки, я чудом удержался на дереве. Но ракушка с зайцами выскользнула из-за пазухи и шлёпнулась в траву. Солнечные зайчики прыснули во все стороны!
– Что я наделал! – воскликнул я.

Разжав руки, я мешком плюхнулся наземь. Ушибся не сильно, куда больше я волновался за ракушку. Она была цела, вот только зайцев в ней не осталось. Лишь песенка жаворонка переливчато зазвучала, когда я поднёс ракушку к уху.
Ко мне подбежала та самая девочка, она была в простом зелёном платьице и босиком. А сама – сероглазая, светловолосая, голова в маленьких кудряшках.

– Всё из-за тебя! – сердито воскликнул я.

– Ты чего? – удивилась девочка, совсем не обидевшись. И мне стало стыдно. Не она ж виновата, что я такой неуклюжий.

– Зайцы разбежались, – объяснил я. – Мы с папой их собирали маме на день рожденья...

– Не унывай, – сказала девочка. – Сейчас обратно наловим. Тебя как зовут? Я – Таня.

– А я Шурик.

В этот миг прозвучал гудок – громкий и долгий, как сказочный горн.

– Не успеем! – в отчаянии воскликнул я. – Паровоз вот-вот отправится.

– Мы быстро! – возразила Таня. – Ещё два гудка будет.

Она метнулась в траву, сомкнула ладошки и через секунду протягивала мне весёлого сверкающего зайца. Я мигом упрятал его в ракушку. Схватил сачок, накрыл второго зайчика в лепестках ромашки, а Таня тем временем ловила третьего.
– Они всегда стайкой держатся, – объяснила мне Таня, – друг от дружки далеко не отходят. Каждый зайчик всегда знает, где его братья и сёстры. Ты на Майском лугу в первый раз?

– Угу, – сказал я. Под листом лопуха притаился шестой заяц, и я старался его не спугнуть.

– Шурик, ну где же ты?! – звал меня папа. Он был за холмом и не мог меня видеть.

Заяц из-под лопуха убежал, но я ухватил другого, сидевшего на стебельке маргаритки.

– Вы с папой откуда приехали? – спросила Таня.

– Из города... – начал было я, но тут раздался второй гудок, и сердце замерло у меня в груди.

– А мы с сестрёнкой из июля приплыли, – как ни в чём не бывало сказала Таня. – Наш пароход тоже скоро отправится.
– Из июля... – повторил я, засовывая в ракушку девятого зайца. – А мы из сентября.

– Шурик, чертёнок! – воскликнул папа. – Опоздаем же!

Тогда я решил, что девяти зайцев вполне достаточно. Но Таня протягивала мне десятого – прямо на вытянутой ладошке.
– Оставь себе на память! – крикнул я на бегу.

– Ты приедешь ещё? – вслед мне прокричала Таня. 

Но я не ответил. Ракушку я прижимал к груди обеими руками. Только бы не уронить! Третий гудок прозвучал, когда нам с папой осталось добежать лишь несколько шагов. Поезд тронулся. И тогда папа подхватил меня на руки и совершил грандиозный прыжок. Мы очутились на подножке последнего вагона. Папа осторожно открыл дверцу, и мы ввалились в тамбур, еле переводя дух. 

Отдышавшись, я рассказал папе, что случилось. Про белый пароходик, про разбежавшихся зайцев и про девочку Таню, которая помогла мне их собрать.
– Ничего, – сказал папа и похлопал меня по плечу. – Всё хорошо, что хорошо кончается.

И тут я спохватился: а где сачок?! Я ж забыл его там, у дерева. Вот беда! Дедушкин ведь подарок...

– Когда-нибудь мы снова поедем на Майский луг, – успокоил меня папа. 

Я вдруг понял, что ужасно устал. Так устал, что глаза закрываются.
– Папа, – спросил я, – ты не против, если я немного посплю?

– Конечно, спи, – улыбнулся он и погладил меня по голове.

Я свернулся калачиком на сиденье, положил голову папе на колени, и сон навалился на меня, как пушистое тёплое одеяло...

...Я не помнил, как мы добрались домой. Проснулся я в своей кровати. За окнами брезжил хмурый сентябрьский день. Но дома у нас было светло и весело: по комнатам носились неугомонные солнечные зайчики.
    – Ах ты мой отважный путешественник! – смеясь обняла меня мама. – Привет тебе от дедушки с бабушкой!

– С днём рождения, мама! – сказал я.
Вечером был праздник. Мама испекла малиновый пирог. Я вручил маме башню из пластилина, папа принёс ракушку, постучал по ней пальцем, и раздалась песня жаворонка. Под эту песню изо всех окон и дверок башни выпорхнули девять солнечных зайцев и закружились в весёлом танце.

Они вспрыгнули на стол, на зеркало, пробежались по дверцам комода, один даже забрался мне на нос, и я чихнул. Под конец они станцевали вокруг праздничного пирога, помахали хвостиками и дружно юркнули в башню. Таков был весенний вальс солнечных зайчиков! Мама захлопала в ладоши и расцеловала нас с папой. Это был замечательный вечер. 

На следующее утро меня ждал сюрприз.
– Шурик! К тебе гости! – позвала меня мама из коридора. 

На пороге стояла Таня. На плече у неё сидел солнечный заяц и грыз солнечную морковку. А в руке Таня держала мой сачок, тот самый, который я забыл на Майском лугу.
Сердце моё радостно забилось.

– Таня! – от изумления я захлопал глазами. – Как ты меня нашла?

    – Меня твой заяц привёл, – улыбнулась Таня. – Я ж тебе говорила: зайчик всегда дорогу найдёт к своим сестрицам и братцам.

Заяц соскочил с её плеча и запрыгал по стенам.
– Он два месяца по своим тосковал. Да и я всё лето гадала: увидимся ли ещё? Ты так быстро тогда убежал.
– Два месяца? 

– Так ведь наш пароход пришёл из июля, а твой поезд из сентября, – напомнила Таня и лукаво посмотрела на меня.

– И правда! – сообразил я.

– А теперь на Майский луг уж не попасть, – Таня вздохнула. – Корабли туда больше не плавают, поезда не идут. 

Я погрустнел на минутку, а потом сказал:

– Нет, Таня. Мне папа обещал, что мы ещё съездим на Майский луг. А мой папа всё-всё знает! Даже высоту горы Джомолунгмы.
Таня покачала головой.

– Чай готов! – послышалось с кухни. И к нам вышли мама и папа. Они держались за руки и с улыбкой смотрели на нас.

– Заходи, Таня, – сказал тогда я. – Будем, как зайцы, дружить. Хочешь?

И Таня, покраснев от смущения, кивнула:
– Конечно!
автор: Лев Григорян