ВОСПЕВШИЙ СКВОРЦА

Тема Великой Отечественной войны занимает большое место в творчестве писателя Мирсая Амира. Это и многочисленные рассказы, и очерки, воспевающие патриотизм и героизм нашего народа, и знаменитые пьесы «Минникамал» и «Песня жизни», и менее известные пьесы «Партизан Иван», «История с валенками», «Профессор Саматов», дилогия «Люди из Ялантау» и «Чистая душа», и повесть «Что с тобой, Хатира?», в которой психологически тонко исследуется ситуация с отщепенцем-дезертиром.

1 июня – сорок лет со дня кончины МИРСАЯ АМИРА.

 Предлагаем вашему вниманию стихотворение в прозе Мирсая Амира «Скворец». История написания этого рассказа относится к 1943 г., когда Мирсай Амир командируется для оказания творческой помощи в редакцию газеты «За Родину» СевероЗападного фронта, участвует в боях как военный корреспондент, пишет очерки и рассказы о патриотизме и героизме наших воинов. Вот перевод отрывка из его фронтового дневника, где упоминается эпизод со скворцом как тема для рассказа: 

« …30 марта. 1943 г. 

28-го добрались до 11-го КП (контрольно-пропускного пункта). Говорили с Бикбаевым. Переночевали. 29-го, доехав на машине до Фанерного завода, по железнодорожному мосту перешли через Ловать (должны были идти через Гонцы, но оказалось, что там разбомбили переправу). Дорога скверная, грязная. Застряли машины. Мударрис сказал, что хочется поесть хлеба. 

Прислонившись к дзоту, поели сосиски с хлебом. Преодолев 14-15 км, прорываясь через грязь, дошли до 2-го эшелона 200-й дивизии. Прошли через сгоревшие деревни Сергеево, Зубакино. Деревня под названием Берлюково.

 Ночевали в блиндаже ответственного секретаря политотдела батальона, по фамилии Медведев.

Низкий блиндаж, стоять невозможно. На пол просочилась вода. Взяли у Медведева материал для газеты. Непрерывно стреляет артиллерия. Уснуть трудно. Сегодня утром, утопая в грязи, прошли пешком около 12 км. 

Картина, которая в мирное время не могла бы прийти в голову: косят вылезшую из-под снега траву, оставшуюся не скошенной в прошлом году. (Красноармейцы. Сенокос 30 марта. Северо-Запад). 

Проходя через деревню Редцы: на верхушке засохшего, обгоревшего дерева, оставшегося на месте разрушенной и сожжённой дотла деревни, грустно, мелодично заливается только что прилетевший скворец (тема для рассказа).

 В Демянске вышли на шоссе, ведущее к Старой Руссе. Это место было захвачено немцами, и здесь очень долго шли жестокие бои. С обеих сторон дороги выстроились в ряд кресты – немецкие могилы. … »

СКВОРЕЦ
(Стихотворение в прозе)

Весна... Только это не та радостная весна, которая дарит природе свежую, как утренняя роса, зелень, а людям – озорную, прекрасную, как душа младенца, молодость. 

На реке Ловать тронулся лед. Но, вместо величавого гула, обычно возникающего при столкновении громадных льдин, стремящихся к озеру Ильмень, раздаются страшные взрывы оставленных немцами мин. На месте расположенных вдоль реки деревень остались лишь безобразные ямы. Голые скелеты сосен, переломанных снарядами, гудят на весеннем ветру по-осеннему уныло. 

Проклятый враг! 

Нет здесь ни единого признака, напоминающего весну, настоящую прекрасную весну... 

Но – чу! Что я слышу? Что так внезапно пронзило сердце моё? Среди этой жуткой картины, сквозь взрывы мин, грохот снарядов – что это за волшебный звук, до боли сердца близкий, дающий такое живое и острое ощущение блаженной, радостной весны, настоящей весны мирных времён? 

Я замер среди оставшихся на месте уничтоженной деревни зловещих ям и груд битого кирпича. Волшебный звук повторился вновь. Мой взгляд невольно устремился в сторону этого ласкающего звука. На обугленном, голом дереве, одиноко торчащем среди развалин, сидел скворец.

 Сосредоточив в своем взгляде хранящиеся в самом сокровенном тайнике души чувства глубокой тоски по далекой подруге жизни, по неотделимой от моего сердца крошечной дочке, я смотрел на эту драгоценную весеннюю пташку. Словно потрясенный жуткими переменами, скворец замолкает и, как бы вопрошая, отрывисто свистит: «Что же случилось здесь?» Я рассматриваю его с таким детским любопытством, словно вижу впервые. Клюв, глаза, перья, переливающиеся на грудке темно-синими, фиолетовыми лучами, тонкие миниатюрные ножки… Постой..., что я вижу? К его ножке привязана полинявшая, чуть розовая ленточка! 

В воображении, бередя душу, начинают оживать минувшие дни. Скворец не боится меня, даже наоборот, словно увидев во мне старого знакомого, заливается длинной трелью. 

Я с детства любил слушать пение скворца. Но не помню случая, чтобы это так глубоко проникало в сердце. Сейчас он не только поёт, а как бы разговаривает, язык его мне понятен до мельчайших оттенков… 

– Была здесь утопающая в садах деревня, где она? – спрашивает меня скворец.

 – Дерево, на котором  я сижу, не было таким безобразным, каждую весну кудрявилось листвой, расцветало бледно-желтыми цветочками, источая медовый аромат – это была мягкая, нежная липа. Отчего она превратилась в черный уголь? Вокруг был утопающий в цветах сад. Рядом – красивый сосновый дом с черепичной крышей. В доме том в мире и согласии жили муж с женой. Даже мы, птицы, завидовали их любви. У них были две дочери и озорной сынок с красным галстуком на шее. Этот озорник однажды, подкараулив, поймал меня. Сильно испугался я тогда. Заметив, как колотится мое сердце, он поспешил меня успокоить, погладив по голове. «Не бойся, глупенький, – сказал он, улыбаясь, – я же не обижаю тебя. Я тебя люблю. Каждый год прилетай к нам. Я тебе еще красивее скворечник сделаю, смотри же, прилетай, если не прилетишь – обижусь. А узнаю я тебя вот по этой ленточке…» И он привязал к моей ножке красную ленту. Потом он хотел угостить меня хлебными крошками, но я в ту минуту от волнения не мог есть. Он оставил их в моем гнезде. Такие были вкусные… Где мой красивый, уютный скворечник, где цветущий сад? Где этот красивый дом? Где милые хозяева этого дома? Где мой маленький друг в красном галстуке? Я соскучился по ним, прилетел. А они… Какая мне жизнь без них? Скажите, какой злой ветер пронёсся здесь? Какая черная проклятая сила превратила в уголь этот прекрасный сад?.. "

Так пел скворец. 
– Скворушка мой, – сказал я ему взволнованно, – скорей улетай ты отсюда. Фашистская чума прошла по этим местам. Это лютая чума, равной которой до этого не было в истории. 

В этой деревне фашисты допрашивали женщину, муж которой ушел в партизаны. Она была матерью троих детей. Женщина ничего не сказала. Пытаясь развязать язык матери, на её глазах расстреляли ее единственного сына. Не он ли был твоим другом в красном галстуке?.. Другого мальчика, который, страдая от голода, вышел на лесную дорогу в поисках трупа лошади, фашисты расстреляли, приняв его за партизана. Может быть, это был твой озорной дружок?.. Еще был случай… Нет, пожалуй, хватит… их все не перечесть. И ста лет не хватит, чтобы перечислить замученных этими извергами тысячи невинных детей, погубленных дорогих матерей, честных девушек, ставших жертвой звериных страстей взбесившихся фашистов, мирных тружеников, угнанных на каторжные работы…

 Улетай скорее, скворушка. Тебе опасно оставаться здесь. Не садись на деревья: осколок снаряда или злая пуля могут задеть тебя. Не спускайся на землю в поисках корма: можешь погибнуть от мины, оставленной фашистами… Улетай отсюда скорей. Держи путь на восток. Лети к Волге, Уралу. Передай нашим отцам и матерям, работающим на фабриках, заводах, проливающим пот на колхозных полях, женам и детям, братьям и сестрам, любимым девушкам и друзьям наш пламенный боевой привет. Ещё ты вот что скажи им… Нет, не только им, расскажи всему свету, всем людям, любящим свободу и мирный труд: пусть их не пугают трудности священной борьбы во имя свободы своей страны, своего народа, как бы велики ни были эти трудности. Еще скажи: чтобы скорее уничтожить фашистскую чуму, чтобы скорее вернулась наша спокойная мирная жизнь, … Подожди, скворушка, не улетай, я ещё не договорил!.. "

Нет, не стал ждать скворец, видно испугался взрыва мины, разорвавшей льдину на Ловати, полетел в сторону искорёженного, ободранного леса и скрылся с моих глаз. 

Северо-западный фронт, 1943 год. Перевод дневника и рассказа Гюльшат Амировой

МИРСАЙ АМИР