Дорога к судьбе

Фигурку одиноко стоящей на автобусной остановке старушки я увидел издалека. Приближаясь, я замедлил шаги. Разве вам не показалось бы странным увидеть человека, ожидающего автобус из «ниоткуда» и «никуда». Дело в том, что по той улице автобус давно не ходил. Но старушка явно ждала автобус. Она поглядывала то на прикреплённое к фонарному столбу стертое расписание, то, прикрыв ладонью прищуренные глаза, вдаль улицы – как будто должен появиться автобус. Подойдя ближе, я обратил внимание на ее глаза, взгляд которых, ни на чем не задерживаясь, проходил сквозь меня, других людей, дома и деревья. Прочитать что-либо в ее глазах невозможно. Это смутило и насторожило меня.

Как писатель я понял, что встреча с этой странной старушкой только начало сюжета моего рассказа. 
Я подошел к ней со словами: «Здравствуйте, бабушка, как поживаете, как ваше здоровье?»
- Здравствуй, сынок! Здравствуй, здоров ли ты сам? 
- Жив – здоров, бабашка! Спасибо. 
- Подойди, подойди. Теперь нас стало двое. Так и автобус быстрее подойдет. Недолго осталось ждать. Бог даст, скоро подойдет. 
- Бабушка, теперь по этой улице автобус не ходит. Уже второй год. 
- Сынок, не говори так! Только на днях я ездила, навестила своего Такдира. 
- Кого-кого? - переспросил я от удивления. От ее ответа я опешил: мистика какая-то. Какой автобус? Какая судьба? Что это за старушка? Кто она такая? В своем ли она уме? И у меня повелось желание побыстрее отойти от нее, «от греха подальше». Однако, не успел я сделать и одного шага, как что-то необъяснимое, иррациональное заставило меня остаться на месте. И я услышал ответ старушки. 
- К своей судьбе, к Тактиру. Так звали моего мужа, с которым прошла вся моя жизнь. Странное имя! Не правда ли? Он и сам был странный, не от мира сего, но очень хороший. 
- Почему был? Он что, умер? Или куда-нибудь уехал? 
- Нет, сынок, не уехал и не ушел. Как же он уйдет! Я же к нему хожу. Наверное, и сейчас ждет меня, небось все глаза просмотрел, мой дорогой, мой любимый. 
Так стала развиваться сюжетная линия.
Я твердо решил побольше узнать о моей новой загадочной знакомой. Прежде всего решил поинтересоваться ее именем, подошел к ней и, наклонившись, внятным и громким голосом спросил: 
- Бабушка, а вас-то как зовут? Как мне к вам обращаться? 
Последовал удивительный ответ: «Мэхэббэт!». Почему «удивительный»? это требует пояснения. Слово «мэхэббэт» в татарском языке трактуется широко: и как близкое видение какого-нибудь человека или какой-нибудь вещи, и как искренне испытываемое чувство любви к кому-либо или к чему-либо, и как проявление симпатии, сердечной привязанности и верности. 
- В какой смысле «мэхэббэт»? В смысле любви? – переспросил я. 
- Нет, не в смысле любви, а в смысле верности! – с укоризной ответила старушка, удивляясь моей недогадливости.     
- Но разве это не близкие понятия? И не одно и то же? – продолжил я настаивать.    
- Нет! – ответила старушка. – Любовь, она и есть любовь. Она может быстро пройти, а верность – до конца жизни. 
А ведь старушка была права, и я с ней согласился. Добавив при этом:
- Все равно, бабушка, у вас очень странное имя. Ведь таких имен не бывает. Хотя как знать! Раз есть имя «судьба», то почему не быть имени «верность».

 Она была одета в длинное белое, с незатейливыми зелеными листочками, платье, которое ей очень шло. Самое интересное, что в ней все было белым. И платье, и платок, и выгладывавшие из-под платка седые волосы. Даже глаза и брови казались у нее белыми. В тот момент ее эмоциональное состояние и слова, произносимые ею, все казалось белым. 
После увиденного появились мысли о паронормальных явлениях, пришельцах из другого измерения. И опять меня стало охватывать чувство непонятной и необъяснимой внутренней тревоги. Кажется, надо поскорее уйти с этой остановки. Но что-то сдерживало, уходить не хотелось. Странная старушка начинала мне чем-то нравиться. 
Как будто с небес донесся шепот ангелов и мне захотелось вступить с ней в откровенный разговор. Состояние тревоги стало проходить и родилась фантастическая мысль: «А что если я найду этот несуществующий автобус и подгоню его к остановке?»

В течение получаса я обошел ближайшие улицы в поисках попутной машины. Как правило, если обратиться уважительно к водителю и попросить забрать его за энную сумму подвезти кого-нибудь, он соглашается. И точно! Молодой сухощавый водитель «ПАЗ»а не заставил себя долго упрашивать и быстро согласился. 
Когда мы подъезжали к остановке, и я вылез из автобуса, она узнала меня, на ее лице появилась улыбка. Прищелкнув языком, она сказала: «Это ты, сынок? Когда же ты вернулся? Даже успел к автобусу». 
- Да, бабушка, успел. Давай садись, поедем. Только показывай дорогу, как ехать, не перепутай. Ладно?!
- Да как можно перепутать. Ведь только недавно была там… Благослови тебя бог за твою доброту!
Так, за разговором с моей помощью старушка вошла в автобус, осторожно села и замолчала. Я сел рядом. На ее задумчивом, печальном лице более четко обозначились старческие морщины. Ее лицо на глазах постарело. О чем-то она думала. В автобусе повисла тишина, которую я не решался нарушить. Наконец, автобус тронулся, и мы быстро доехали до конца улицы. Дальше дорога раздваивалась.  
- Бабушка, по какой дороге едем дальше? – спросил я. 
Старушка недоуменно посмотрела из стороны в сторону и повернула голову ко мне. В ее вопросительном взгляде читалось: «Куда вы меня везете?». Но тут же, как бы придя в себя, она ответила грустно: 
- Сынок, да ты, наверное, сам знаешь… Куда бы ты не поехал, ты привезешь меня к моей судьбе, к моему Такдиру. 
Ну и дела! Эта старушка даже не знает, куда ей ехать. А, может быть, она действительно того – сумасшедшая? Да, нет. Не похоже. Гоню от себя прочь возникшие мысли. 
Водитель резко притормозил машину, повернулся к нам. Из нас троих у него было самое удивленное и возбужденное лицо. 
- Вы что, за кого меня принимаете?! Выходите сейчас же!
я со своей сдержанностью спокойно придвинулся к нему со словами: 
-Ладно, ладно, друг мой. Сойдем. Только не горячись. Провези еще немного. Я тебе заплачу, как договорились.
- Ну, хорошо. - Нехотя согласился водитель. 

Не зная, куда ехать, я начал объяснять ему, как ехать дальше. Наверное, меня вела рука провидения. Ведь я все это делал ради старушки, чтобы удовлетворить, казалось, ее несбыточное желание. В конце концов, поездим немного и привезем старушку обратно точно на ее «остановку». 
После того как проехали несколько улиц, водитель стал поглядывать на часы, и мы развернулись и поехали обратно. 
А старушка все внимательнее смотрит через боковое стекло автобуса на каждый переулок, на каждый дом, на каждого пешехода. Может быть, она на самом деле ищет своего несуществующего старика? Глядя на нее, я начинаю высматривать кого-то и что-то из автобуса. Я, кажется, начинаю терять способность логично и трезво мыслить. 
Внезапно автобус остановился, и водитель вылез на улицу со словами: «Вы пока побудьте здесь и делайте что хотите, а я на пятьдесят минут зайду перекусить». Я согласно кивнул. В конце концов, разве он виноват в аналогичности развития событий, свидетелем и невольным соучастником которых он стал.  
Я бы и сам вышел, но жаль старушку. Надо все сделать по-человечески. Откуда с ней уехали – туда обязательно вернуться, но в дальнейшем не приближаться к этой автобусной остановке. 
А что старушка? Бедняжка все напряженно смотрит и смотрит через стекло на окружающий мир. У нее свои мысли, заботы и печали. К кому они обращены: к ее судьбу – Такдиру или к богу. Похоже, это для нее одно и то же. Ее судьба – это ее бог. 

Стараюсь с ней не разговаривать и не отвлекать от пристального изучения окрестности, незаметно глядя туда, куда устремлены ее потускневшие бесцветные глаза. 
Что это? Какой-то парк? Неужели кладбище? В середине что-то вроде мемориала, окруженного зелеными газонами и цветочным клумбами. В самом центре на постаменте фигура солдата, вооруженного автоматами – памятник погибшим советским воинам во время Великой Отечественной войны. Рядом возвышается высокая стена из красного гранита, вся лицевая сторона которой покрыта гравированными фамилиями погибших героев. 
Сидящая со мной рядом старушка встрепенулась, сдвинулась со своего места, приникла ближе к стеклу и, оттолкнувшись от него, всплеснула руками. Затем, глядя в сторону памятника, спокойно сказала: 
- Приехали… Вот он – мой Такдир, моя судьба…

Я открыл дверцу автобуса и со всей осторожностью, на какую был способен, помог старушке выйти из него. 
Дальше мы уже шли вместе, я вел ее под руки. Пройдя через металлические ворота, мы вошли на территорию кладбища – мемориала. Было видно, что кладбище имело ухоженный вид: зеленая трава была аккуратно подстрижена, кустарник подрезан, цветочные клумбы ухожены. Вскоре мы стояли прямо перед фигурой солдата с автоматом. Немного постояв около него, старушка неторопливо подошла к мемориальной стене с выгравированными именами павших солдат во время Великой Отечественной войны советских солдат и офицеров. 
Настал кульминационный момент, приближалась развязка, которая и должна была поставить точку в моем рассказе, оборвав сюжетную линию.
Я безмолвно, не шелохнувшись, не слыша и не замечая, что происходит за кладбищенской оградой, следил за действиями старушки. Она нашла фамилию того, кого искала. Она нашла своего Такдира, свою судьбу. Встав на колени, она стала нежно и любовно гладить выгравированные буквы, словно гладила живое существо. Затем прислонила лоб к этим буквам, закрыла глаза и замерла. Я не слышал, о чем шептали ее губы. Мое сердце будто что-то сдавило, и оно перестало биться, легкие сжались, и я не мог дышать, в горле застрял комок, и я не смог говорить, глаза пощипывало, и я не смог видеть.

К счастью, в последний момент я заметил около себя откуда-то появившегося водителя. Это буквально спасло меня. Но и он был потрясен увиденной картиной. Глаза его были широко раскрыты, цвет лица от волнения изменился, зубы были стиснуты, губы побелели. 
Обретя способность говорить, я дал понять водителю, что он может нас здесь оставить, ехать по своим делам и хотел достать деньги, чтобы расплатиться. Однако водитель быстрым жестом показал мне, что не собирается брать денег и, наклонившись ко мне прошептал:
- Я вас буду ждать в машине. Не беспокоитесь. Я вас отвезу туда, откуда привез.