Шаликов

Девочка стояла на газоне рядом с дорогой и плакала. Плакала как-то… старательно, словно пыталась привлечь к себе внимание. Но никто не обращал на неё внимания. День был субботний, ближе к полудню, большинство, по обыкновению, сходили на рынок, и теперь все спешили домой. По пустякам задерживаться не хотелось. Да и то: сможет ли такая кроха хоть что-то объяснить внятно? И мало ли отчего она плачет? На то есть родители – подойдут, успокоят…

Шаликов, как и все, хотел пройти мимо. Он очень спешил. Может быть, больше, чем остальные: после вчерашнего сильно болела голова. Болела – мягко сказано. Разваливалась. Того и гляди, будешь куски собирать. Иногда он её даже руками сжимал: боялся не донести до магазина.

И всё-таки он остановился. Неуверенно посмотрел вперёд: до магазина оставалось всего-то ничего. Какая-то сотня метров. Ну, может, чуть больше… А там – теплое пиво. А ещё лучше – холодное. Прямо из горлышка. Он зажмурился, и на мгновение ему почудилось, как скользкая, отдающая хозяйственным мылом жидкость вспенилась во рту… первый глоток… точно пробку глотаешь… Открыл глаза в надежде: может, привиделось?

Девочка стояла и плакала.

На вид – годика четыре. Может, чуть больше. Может, чуть меньше. Обыкновенная девочка, каких много. Платьице цветастое. Края панамки – волнами. Гольфик сполз на рыжий сандалик.

А главное, плачет…

Шаликов беспомощно оглянулся: может, поможет кто? Прохожие брезгливо косились на него и поспешно проходили мимо. Шаликов оглядел себя: струп грязи на левой штанине, рубашка мятая… Пуговицы  вот, правда, на месте. И то хорошо. Дрожащей рукой тронул свежую ссадину на щеке. И когда я успел, подумал, хоть убей, не помню… Он оттёр засохшую грязь с коленки и поднял голову…

Девочка уже не плакала. Слёзы ещё стекали по щекам, и она старательно ловила их, принимала пухлыми губёнками, но не плакала. Смотрела на него внимательно и серьёзно, как взрослая женщина. Ишь ты, подумал, Шаликов, какая кнопка, а туда же…И пошёл к ней.

Каждый шаг вбивал тупой гвоздь в затылок.

Где-то за спиной призывно блестела витрина магазина.

Шаликов подошёл к девочке и присел на корточки.

– Ты … это…ты чего плачешь? – слова давались с трудом, словно их вытягивали из него.

Девочка ответила не сразу. Она обстоятельно и неспешно отерла непросохшие глаза и только потом негромко проговорила:

–  Я потеялась…

– Потерялась? – переспросил Шаликов. – Как же это… А мама где… А, ну, да… Потерялась…

Тяжелый язык ворочался во рту, как стёртый рашпиль.

– И ты … это… – Шаликов сжал голову руками, пережидая боль, и продол-жил.  – И ты совсем не помнишь, где твой дом?

–  Не-а… – всхлипнула девочка.

– Ты только не плакай… – испугался Шаликов. – То есть не плачь. Мы, это, сейчас… Мы что-нибудь придумаем… Может, кто знает…

Шаликов оглянулся. Ничего не изменилось – люди всё также торопливо шли мимо.

Шаликов снова взглянул на девочку. Она внимательно смотрела на него. Словно изучала.

– Сейчас… – сказал Шаликов. – Подумаю, что делать…

Он достал из кармана сплюснутую пачку «Астры», встряхнул: на дне что-то слабо ворохнулось. Раскрыл, так и есть: на дне всего две сигареты. Вытащил одну, хотел переломить надвое. Все же следовало экономить. Магазин, он вон где. Да и хватит ли денег после покупки пива, это ещё вопрос… Но передумал, перед девочкой застыдился. Сжал кончик сигареты зубами и с отвращением закурил.

– Что с тобой делать-то…

– Домой…

– Ага, домой… – Шаликов глубоко затянулся и закашлялся. В такт кашлю в голове застучало, словно кто-то бил изнутри огромным молотом, и он неожиданно для себя самого пожаловался:

– Голова болит…

– А ты таблетку пей…

– Таблетку? Какую таблетку? – удивился Шаликов.

– Маенькую… беенькую…­– убеждённо сказала девочка.

– Всё-то ты знаешь, – рассмеялся Шаликов. Кашлять он перестал. Легче становилось. То ли сигарета помогла. То ли вот эта смешная девчонка.

– Он какой, твой дом?

– Бойшой!

– Как этот? ­– Шаликов показал на серую пятиэтажку через дорогу.

– Бойше!

– Больше… У нас-то и домов выше этого нету. – Шаликов заметил, что девочка недовольно морщит носик, когда дым с сигареты срывается на неё, бросил и старательно затоптал окурок… И спросил:

– Тебя как зовут?

– Маша…

– Маша… Красивое имя… А фамилию свою помнишь?

– Забыла…

Шаликов вздохнул. Подумал: навязалась ты на мою голову. Надо было не обращать внимания. Мир-то не без добрых людей… Но вслух ничего не сказал. Увидел, что по тротуару к ним приближается женщина и решил: вот к этой подойти можно. Её вид внушал доверие: вся она была какая-то ухоженная, ладная. Модная сумочка на согнутом локте. Плавная походка. На носу – стеклянная бабочка очков.

–  Извините…– шагнул к ней Шаликов.

Женщина остановилась. Чёрные точки зрачков опустились на Шаликова.

– Нету, нету денег! – воскликнула она и двинулась дальше. И бросила через плечо. – Алкаш чёртов…

У Шаликова опустились плечи. А что, подумал он, права… Только вот зачем так, при ребёнке-то…

– Дядя, – позвала девочка, – домой…

– Домой…– Шаликов потёр переносицу. – Надо домой… Пойдём. Может, мент попадётся. Это их работа.

Шаликов протянул руку девочке. Юркой рыбёшкой скользнула в его ладонь ладошка девчушки и затихла там. Затем она осторожно переступила с газона на мягкий, оплавленный солнцем асфальт и радостно взглянула на Шаликова.

– А тебя как?

– Что, как? – не понял Шаликов.

– Твоё имя как?

– А, имя… Шаликов меня зовут.

– Шаиков… Дядя Шаиков! – засмеялась девочка.

– Ага… Дядя Шаиков. Большой и ужасный!

– Не-а, – покачала головой девочка. – Ты хоёший.

– Конечно, хороший… – проворчал Шариков. – Когда зубами к стенке… Пойдем, Маша. Маша-потеряша…

И Шаликов потянул девочку за руку.

К походке девочки пришлось приноравливаться. Шаликов всегда ходил быстро. С похмелья – почти бежал. Словно остатки алкоголя гнали его вперёд.

Так они дошли до магазина. И здесь Шаликов остановился. А что, подумал, зайду… А девочка постоит здесь минуту. Ничего с ней не случится…

– Моёженое… – сказала девочка и дёрнула Шаликова за руку.

– Где? – спросил Шаликов и сам уже заметил лоток с мороженым на углу магазина. С ненавистью уставился на квелую от жары продавщицу. Она лениво принимала деньги и подавала взамен мятые брикетики. Накрылось мое пиво, подумал Шаликов.

– Хочу, – сказала девочка и требовательно дёрнула рукав Шаликова за руку.

– Понятно… – уныло протянул Шаликов. – Постой здесь. Я сейчас.

Он купил мороженое, надорвал бумажную обертку и протянул девочке:

– Держи... Только не перепачкайся.

– Не-а, – девочка благодарно улыбнулась и лизнула белоснежный брикетик.

– А горло не заболит?

– Не-a... Не боит...

– Ну тогда постой еще минутку. Я хоть сигарет себе куплю….

Он отошёл к старушке, которая одиноко стояла возле дверей магазина с пачкой сигарет в руке, помялся немного, подсчитывая оставшиеся деньги...

Засовывая пачку в нагрудный карман, подошел к девочке и спросил:

– Ну как, вкусно?

Полуденное солнце припекало. Разморённые жарой голуби глухо ворковали под крышами старых двухэтажных домов. В тени клёна лежала кудлатая дворняга и лениво разевала сиреневую пасть. Даже кошка, пробежавшая рядом, её не заинтересовала…

Шаликов много курил. Он устал. Они обошли уже три квартала, но дом девочки так и не нашёлся. Увидев пятиэтажку, Шаликов воодушевлённо спрашивал у девочки: может, этот... Не-а, отвечала девочка. И они шли дальше. Шаликов с одним единственным желанием – найти дом девочки, сказать её родителям что-то обидное и уйти.

Хотя девочка ему нравилась, нравилось, как она идёт, беспрерывно болтая. Как смотрит на него. Даже то нравилось, что она задает самые нелепые вопросы. И то, что не на всё он может ответить…

– Отдохнём давай... – остановился Шаликов. Девочка послушно встала рядом. Подумала и сказала:

– Ещё мороженое...

- Ага, – Шаликов потёр переносицу. – Вот встретим тетю с мороженым и купим...

Он присел на корточки и закурил. Хотя во рту саднило от выкуренного. И слегка подташнивало. Но больше досаждало солнце. Шаликов то и дело отирал пот с лица слежалым серым носовым платком.

Он нашёлся в правом кармане. Как он туда попал, Шаликову было неведомо. Платков он не имел сроду... Впрочем, эта находка была не самой загадочной, в том же кармане обнаружились чужие ключи. Свои лежали в левом. А эти он вытащил вместе с платком.

И долго и недоумённо рассматривал их. Потом положил в карман – решил, что хозяин найдётся. Если ключи ему нужны, обязательно найдётся…

Шаликов посмотрел на девочку и тихо, будто раздумывал, произнёс:

– Что же делать... с тобой...

А решение пришло внезапно. Скорее, даже не решение, а импульс. Шаликов вскочил и быстро пошёл прочь. Решительно. Словно по какому-то важному делу. По сторонам он не смотрел. Оглянуться – боялся. А ещё больше боялся услышать крик или плач девочки. Но девочка почему-то молчала. Заплачь или закричи она, Шаликов просто побежал бы. Кляня себя, обзывая самыми последними словами, но побежал. А девочка не плакала.

И, не останавливаясь, Шаликов оглянулся назад: девочка стояла на том же месте, где он её оставил. Точнее, с которого он сбежал. И удивлённо смотрела на него.... Она, похоже, даже не поняла, в чём дело.

– Да что же это ... что, нанимался… – остановился Шаликов.

И пошёл обратно.

Девочка встретила его радостной улыбкой. И Шаликов невольно улыбнулся ей в ответ – смущенно и несколько растерянно, как если бы не девочка, а он сам зависел от неё.

– Испугалась? – спросил он.

– Не-а, –  девочка крепко зажмурилась и помотала головой.

... Он как-то сразу понял, что это мать девочки. Она вышла из-за углового дома и побежала к ним. Бежала она, по-женски неуклюже раскидывая ноги. Её тело рвалось из домашнего халата, как из клетки. Шаликов недобро улыбался: он представлял, сколько обидных и жестоких слов скажет ей. А потом замер – нелепым истуканом.

– Маша... – женщина подхватила девочку на руки.

– Ты куда же это…

– Я гуяла! – Девочка обнимала мать. – И дядя Шаиков.

– Какой ещё… – женщина взглянула на Шаликова.

Аккуратно опустила девочку на асфальт и будто у самой себя спросила:

– Это ты?..

– Ну, я… – сказал Шаликов. – Здравствуй, Таня…

– Здравствуй… А ты что здесь делаешь?

Шаликов помолчал, собираясь с мыслями, покашлял и сказал:

– Вообще-то, я за пивом шёл. А тут девочка плачет... Я подошёл... –

И непонятно зачем спросил:  А это твоя дочка?

– Моя.

– Хорошая девчушка.

Девочка посмотрела на мать, на Шаликова и спросила:

–Дядя Шаков, а ты к нам пойдёшь?

– Нет, Маша... У меня ещё много дел…

– А то бы и, вправду, зашёл, – сказала Таня. – Поговорили бы..

– Нет-нет. Пойду я, Таня. Пива себе куплю.

Шаликов помялся: Перебрал вчера...

Таня ничего не сказала, только посмотрела на него, словно вспоминала что-то. Шаликов опустил голову, быстро повернулся и пошёл. Внезапно остановился. Жарко и колко стало. Сунул руку в карман, вытащил сигарету... Но закуривать не стал.

– Таня! – позвал он, глядя мимо неё.

– Да…

– Таня… Тут, понимаешь, такая история. Я ведь за пивом шёл. Денег в обрез взял. Вернее... А пришлось мороженое купить…

– Тебе деньги нужны?

– Ну... хорошо бы. Если есть, конечно…

Погляжу, Таня порылась в карманах халата, вынула сложенную пополам бумажку и протянула её Шаликову.

– Вот.

– Я отдам, не сегодня, но отдам... –  торопливо говорил Шаликов, стараясь не глядеть на Таню. –  Ты не думай…

– Не надо.

– Ну как? Нет... Я... – Шаликов посмотрел на нее. – Пойду я.

– Хорошо…

– Таня вдруг подалась вперед. –  Ты вообще, как?

– Неплохо…

– А выглядишь неважно…

 – Это ничего. Это... бывает. Пива попью, и пройдёт…

Шаликов ещё секунду смотрел на неё, заметил, что она собирается спросить ещё о чем-то, быстро повернулся и пошёл за пивом.