100 БАЛЛОВ ЗА ЕГЭ – ЭТО «ЧЕРЕЗ ЧЮР». В чьи руки упадет наша старость?

Глава из мемуаров «Вот и все...я пишу вам с вокзала» (в сокращении)

«Нез наю», «генирал» и «через-чюр» – возможно, именно такое написание слов мы увидим в газетах лет через пять, когда нынешние первокурсники факультета журналистики МГУ получат свои дипломы. Вот такие феноменальные знания продемонстрировали принятые в университет по итогам ЕГЭ студенты, среди которых есть даже набравшие 100 баллов по результатам школьных экзаменов. И еще о «стобалльниках ЕГЭ», то есть дважды золотых медалистах по русскому языку. Выходит, опять кругом лезут наверх дети чиновников и коррупционеров, и тут у них преимущество перед рядовыми гражданами. Кто же их остановит?

Оценка грамотности первокурсников МГУ приводится ниже. Подробнее об этом одной из авторитетных московских газет рассказала доцент кафедры стилистики русского языка Анастасия Николаева. По ее словам, результаты одного из установочных диктантов для выявления знаний у первокурсников оказались чудовищными. Восемьдесят два процента студентов, включая пятнадцать «стобалльников ЕГЭ», сделали в среднем по 24-25 ошибок. Как призналась преподаватель, понять многие слова просто невозможно: «рыца» (рыться), «поциэнт» (пациент), «удастса» (удастся), «врочи» (врачи), «нез наю» (не знаю), «генирал» (генерал), «через-чюр» (чересчур), «оррестовать» (арестовать). Все это − перлы студентов из групп газетного отделения – элиты журфака. При этом средний балл ЕГЭ по русскому языку у этого набора составлял 83 («пятерка» начинается с 65 баллов). «Благодаря ЕГЭ победители олимпиад и золотые медалисты не смогли поступить на дневное отделение: все они учатся на вечернем. Мало и москвичей. Впрочем, журфаку еще грех жаловаться. Сколько-то самых безнадежных студентов нам удалось отсечь с помощью творческого конкурса. А вот что получил, скажем, филфак, страшно даже подумать. Это национальная катастрофа!», – считает Анастасия Николаева и причиной называет распространение в интернете «олбанского» языка. По признанию самих первокурсников, последние три года в школе они не читали книг и не писали диктантов с сочинениями – все время лишь тренировались вставлять пропущенные буквы и ставить галочки. «ЕГЭ уничтожил наше образование на корню. Это бессовестный обман в национальном масштабе. Суровый, бесчеловечный эксперимент, который провели над нормальными здоровыми детьми, и мы расплатимся за него полной мерой. Ведь люди, которые не могут ни писать, ни говорить, идут на все специальности: медиков, физиков-ядерщиков. И это еще не самое страшное. Дети не понимают смысла написанного друг другом. А это значит, что мы идем к потере адекватной коммуникации, без которой не может существовать общество. Мы столкнулись с чем-то страшным. И это не край бездны: мы уже на дне», – заявила доцент МГУ.

Ну как, оправились от шока? Поняли, у кого вы будете лечиться, кто будет строить вам дома, мосты, которые танцуют от дуновения ветерка, дороги, которые разваливаются, не дождавшись АТЭС, к открытию которого были построены? Поняли, кто будет писать вам книги, снимать фильмы, кто будет вершить ваши судьбы в суде, в государственных институтах, в ЖКХ? Какие преподаватели будут у ваших детей и внуков, кто будет вас оперировать, ведь, Р. Акчурин и Л. Бокерия не вечны? Я лично не исключаю, что при современных социальных лифтах или, точнее, при полном их отсутствии, двоечник может стать и президентом, и премьером, а уж министром – и к гадалке не ходи, соискатели уже сидят там клерками, только и ждут своего часа. А главное, неучи и дебилы будут повсюду изживать, выжигать каленым железом умных и талантливых вокруг себя, чтобы кто-то не повторил фразу «А король-то голый!». Такого неуча с дипломом придется всю жизнь содержать на высокой зарплате, потому что он всем будет тыкать в лицо диплом МГУ.

Позади остались цветущие сады, а не выжженная пустыня, как уверяют нас двадцать лет подряд реформаторы. Именно образование и наука позволили нам в 60-х годах прошлого века стать космической державой, иметь первоклассный флот, военный и гражданский, создать сверхзвуковую и стратегическую авиацию, позволяющую контролировать все, что мы хотим. Сегодня молодым это кажется мифом, сказкой. У нас была мощнейшая тяжелая промышленность, своя фармацевтика, судостроение – от подводных лодок до атомных ледоколов. Почти каждый город имел свой аэропорт для гражданской авиации. Мы производили больше всех стали, проката и цемента, мы строили гидротехнические сооружения и атомные станции по всему миру. Мы были одной из двух супердержав мира. Нас уважали, с нами считались, нас побаивались, теперь наш авторитет в мире мало что значит. Ничего не выгодно производить, нет мотиваций к труду.

В 1974 году к Леониду Брежневу попала докладная записка из Министерства культуры СССР. В ней говорилось, что во всех творческих союзах страны: композиторов, писателей, кинематографистов, художников – средний возраст их членов 70 лет. Уже через три месяца состоялся экстренный пленум ЦК КПСС, где было принято постановление «О работе с творческой молодежью». Я знаю результаты этого пленума хорошо, потому что они коснулись меня, моего и последующих поколений. В марте 1975 года состоялся 6-ой Всесоюзный съезд молодых писателей под эгидой ЦК ВЛКСМ, я был его участником. Подобные мероприятия прошли во всех творческих союзах. Для молодых повсюду открылись двери. Но и это не все, копнули гораздо глубже. Во всех крупных городах и столицах союзных республик срочно открылись школы-интернаты для особо одаренных детей. Им повсюду отдали достойные здания, направили лучших педагогов, мастеров искусств, в классах было не больше десяти учеников. Детей учили музыке, танцам, ваянию, живописи, вокалу. Каждое лето их вывозили в Эрмитаж, в Третьяковскую галерею, Пушкинский музей на Волхонке. А кое-кому, особенно одаренным, довелось посетить и Лувр, и Музей д'Орсэ, концертные и оперные залы Вены и Лондона. К сожалению, все созданное рухнуло с развалом СССР. Сегодня поколению первого набора школ-интернатов уже под пятьдесят, на них и держится пока наше искусство.

Я пошел в школу в 1949 году в маленьком райцентре Мартук в Казахстане. В селе жило много представителей репрессированных народов: чеченцев, ингушей, немцев, калмыков. В нашем и параллельном классе училось более сорока учеников в каждом. У нас, в 1А, одиннадцать мальчиков и девочек ни слова не знали по-русски, среди них был и я. По нынешним временам - полная катастрофа. Наша любимая первая учительница (молодая, только что после педагогического училища) Зоя Григорьевна Валянская не роптала, не требовала, чтобы нас перевели в казахскую школу. Чтобы научить нас говорить по-русски, учиться по-русски, она быстро освоила сама и казахский, и татарский, и даже частично чеченский языки. Уже во втором классе я стал отличником – такая была школа, такие учителя. Хочу отметить, что в те тяжелейшие послевоенные годы ученики получали книги в школе бесплатно. Не помню, чтобы к сентябрю школу не отремонтировали, все было побелено, выкрашено. И запах ухоженной школы остался у меня в памяти на всю жизнь. Все делалось на бюджетные деньги, без откатов и хищений. Учителя и врачи в Мартуке жили в достатке, несравнимом с односельчанами, у них был непререкаемый авторитет среди жителей.

В советской школе вплоть до конца 50-х годов неуспевающих, двоечников, которые сегодня, благодаря фокусам ЕГЭ, не умея ни читать, ни писать, учатся в МГУ, оставляли на второй год. Двоечников по одному-двум предметам «оставляли на осень», т.е. они все лето должны были готовиться и сдать к сентябрю зачет по предмету, по которому отставали. Начиная с четвертого класса, ежегодно в школе были переводные экзамены по всем предметам. Ежегодные экзамены в течение семи лет давали объемность и цельность знаний по всем предметам.

В отличие от современной системы среднего образования, у учителя, у школы были реальные рычаги влияния на успеваемость, на ученика, на его родителей. У всех тюркских и мусульманских народов испокон веков было заведено правило: отдавая ребенка в школу-медресе, говорили учителю примерно так: «Кости наши, все остальное ваше». Эта фраза означала, что учитель был вправе наказывать провинившихся по своему усмотрению. А мы для наших неграмотных дебилов, не умеющих ни читать, ни писать, пытаемся ввести еще и ювенальную юстицию. Берем у Запада самое худшее, чуждое нашим традициям.

Один из идеологов развала СССР и враг новой России, небезызвестный Збигнев Бжезинский неоднократно публично заявлял: «А можно ли считать российскую элиту элитой России, если миллиардные состояния пятисот влиятельных россиян, находящихся во власти, лежат на счетах американских банков?». Понятно, он мог бы сказать яснее – Россией правят наши люди, и они, ради сохранения своих капиталов, будут действовать только в интересах Америки. Наша «элита» не только хранит наворованные астрономические суммы на американских счетах, но там же держит и валютные резервы страны. Разве это не подтверждает слова лютого врага России?!

В начале 50-х годов прошлого века страна смогла позволить себе организовывать летние пионерские лагеря. В первую очередь путевки выдавались детям, чьи отцы погибли на фронте, таковых набиралось процентов восемьдесят. Остальные путевки доставались ребятам из многодетных семей, естественно − бесплатно, хотя триллионов от нефти и газа страна не имела, и детей в семьях было по пять-шесть. Чиновники при Сталине редко путали свой карман с государственным, им быстро давали по рукам, да и к стенке ставили сразу, за особо крупные хапки.

Это в лагере мы впервые узнали о простынях и пододеяльниках, о первых и вторых блюдах, о десерте и гарнирах, о вилках и ножах, суповых и десертных тарелках. А полдник после «тихого часа» с чаем, пирожками или с печеньем воспитатели связали с английским традиционным чаепитием «Five o’clock», чтобы мы умели культурно вести себя за столом – так нас учили элементарным правилам этикета. Спасибо вам, дорогие наши учителя и воспитатели, многим ваши уроки пригодились в жизни, позволили не осрамиться в гостях или за чужим столом.

Пионерский лагерь нашего детства виделся нам, всегда голодным детям, земным раем. Никто не запрещал нам купаться, рыбачить, где хотели и сколько хотели. Обязательной считалась только утренняя зарядка и две линейки общего построения в дни открытия и закрытия сезона, они, действительно, проводились под барабанную дробь и пионерский горн. Жаль, в то время послевоенной бедности ни у кого не было фотоаппаратов, не помню, чтобы нас кто-то там снимал. Жаль, все осталось в памяти таких первопроходцев пионерских лагерей как я, но и мы уходим. И дальше можно будет про нас, наше детство, нашу школу, про нашу страну врать, не озираясь по сторонам.

В советское время писателям вменялось в обязанность встречаться с трудовыми коллективами, студентами, школьниками, военными и даже с заключенными. На встречах с читателями-школьниками меня часто спрашивали о детстве, и я с удовольствием рассказывал о пионерских лагерях, в которых бывал всегда по два срока. На встречах со школьниками и студентами я всегда просил их никогда не давать списывать уроки двоечникам. Уверял, что с их помощью двоечники обязательно займут в жизни места более образованных и умных людей, т.е. ваше место. И за свое «двоечное» прошлое всю жизнь будут унижать вас, мешать вашему росту. У меня допытывались: «Наверное, у вас там была железная дисциплина, вас с утра до вечера муштровали на плацу под барабанную дробь со знаменами в руках?». То, что я им рассказывал, удивляло и вызывало у них восторг. У нас было столько свободы, что и представить невозможно. Может быть, отчасти оттого, что пионерские лагеря были делом новым, не было опыта, инструкций, узаконенных правил поведения – как, почему, зачем. Да и чиновников при Сталине было поменьше.

Теперь университеты, институты, академии открыты повсюду, а их филиалы со всеми правами выдачи дипломов широко распахнули двери даже в селах, аулах, райцентрах, станицах. Есть филиал одного вуза в станице Вешенской, на родине Михаила Шолохова. Не верите? По Центральному Телевидению несколько раз показывали сюжет с ростовского базара, где торговцы картошкой, помидорами, грузчики, базарные охранники, заведующие весами, подметальщики показывали свои дипломы о высшем образовании и, не таясь, не скрывая фамилий, рассказывали, как они «учились» в институте. А точнее, сколько они платили за каждый семестр и за все пять лет обучения, но никогда ни разу не видели в глаза ни одного преподавателя. Пыхтели за компьютерами только шустрые аферисты от науки, день и ночь печатали документацию, протоколы экзаменов, которые никогда не проводились.

Дипломированные продавцы ростовского базара как раз оказались выпускниками Вешенского филиала Ростовского вуза. Узнал бы об этом Михаил Александрович Шолохов − в гробу бы перевернулся. Куда смотрели чиновники от образования? Куда смотрела власть, давая разрешения на открытие сотен, тысяч филиалов никчемных вузов? Внедряли ЕГЭ, чтобы мошенникам в Ростове и повсюду в России легче было окучивать неграмотную молодежь?

Я ожидал продолжения сюжета по ЦТ, следил, когда же закроют хотя бы одно учебное заведение, работавшее по принципу Остапа Бендера − не дождался. Зато понял, что институты и университеты только множатся, умножая печаль грядущих поколений. Да, современное российское образование еще ждет своего Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Сейчас «потемкинские деревни» времен императрицы Екатерины Второй вызывают лишь улыбки, ведь нынешние чиновники уже столкнули образование России в пропасть, как заявила Анастасия Николаева.

Чуть ли не на другой день после развала СССР, в Москве в метро можно было приобрести и даже заказать на любой вкус диплом. Ныне такими предложениями заполнили весь Интернет. Теперь зараза охватила всю Россию, от края до края. В любом заштатном городишке на базаре или у входа в супермаркет можно без хлопот приобрести «корочку» и к ней заиметь документы на любое научное звание: хоть доктора наук, хоть академика. И это делается на глазах у двух миллионов милиционеров, у десятков спецслужб, работников юстиции, суда, прокуратуры, число которых тоже за сотни тысяч зашкаливает. Хоть снова неподкупных опричников при Кремле заводи. Только где Ивана Грозного, беспощадного к казнокрадам, взять? Понятно, что без «крышевания» ни в Москве, ни в Воронеже дипломами не поторгуешь, ведь их продукция − опаснее героина, подрывает основы существования России. Может, и наши инновационные планы на липовые дипломы и на фальшивых докторов и академиков рассчитаны? Не знаю, планы власти для нас, холопов, тайна велика есть.

Надо признать, что проблема образования в России, в разное время и в разных формах, существовала всегда. Гибельные для российской империи перемены, как ни парадоксально слышать, начались с образования. Спустя 15-20 лет после отмены крепостного права либеральная интеллигенция потребовала от властей открыть шире доступ к высшему образованию людям из низов, тем самым разночинцам и народовольцам, уже давно рвавшимся к дипломам университетов. Власть, под давлением общественности, пошла навстречу либералам. Тогда, в конце 19 века, в России появилось несметное количество студентов, жаждавших знаний и нового положения в общественной жизни. С 1890 года по 1913 год, вплоть до первой мировой войны, Россия развивалась стремительными темпами, примерно, как сегодня Китай, приращивая ВВП страны ежегодно на 12-14%. Но как бы бурно ни развивалась Россия, рабочих мест для такого огромного исторически непредвиденного и необоснованного количества дипломированных специалистов катастрофически не хватало. И проблема лишних людей с хорошим образованием росла по всей Империи с каждым годом, от Петербурга до Владивостока. Чем это кончилось, понятно всем – революцией и гибелью самой Российской Империи. Но это так, поверхностно, штрихами, для понимания проблем образования в разные этапы истории. Об этом для интересующихся написаны тысячи и тысячи страниц. Отдадим должное образованию в Российской Империи – дураков, неучей с дипломами Россия не выпускала. Те выпускники были во много крат образованнее, культурнее, эрудированнее нынешних.

Сегодня, когда я слышу, что 90 процентов выпускников российских школ поступили в институты, меня охватывает ужас. Я спрашиваю у себя (ведь до Медведева, Путина, Фурсенко мне далеко, как до звезды) – зачем? И даже теоретически не знаю ответа. Я знаю, чадолюбивые родители «круглых» троечников, которые при минимальной требовательности в школе оказались бы «круглыми» двоечниками, тут же мне резко бы возразили: а вот на Западе тоже высок процент поступающих в университет. Да, абсолютно верно, поступают многие. Но на Западе поступить в университет не означает получить диплом. Там заканчивают университет и получают дипломы только 60-63 процента поступивших. Западный университет никогда ни за какие деньги, ни за какие девичьи формы и прелести не выдаст диплом. Вот где собака зарыта. Дураков отсекают на всем пути обучения. У нас же в России кругом лукавая и приукрашенная статистика. Даже замужних женщин во всех переписях всегда оказывается на 25-30 процентов больше, чем женатых мужчин. У нас, не сомневайтесь, тысяча студентов поступила, а тысяча сто получила дипломы. Приняли дурака, дураком и выпустят, только с дипломом и правом на руководящую должность. Как говорят в Одессе, почувствуйте разницу. Оттого ни нам, ни нашим дипломам даже в Африке доверия нет.

Кто-то, читая эти строки, скажет – злой старик! Да уж, не из добреньких. Добренькие сделали молодых дебилами, которые не могут написать друг другу "люблю". И мальчики, и девочки пишут «лублу», показывали мне учителя эти «лублу» не раз.

В молодые годы я десять лет был председателем родительского комитета класса, и девять лет из них параллельно – председателем родительского комитета школы. А школа была не простая − экспериментальная, с конкурсом учеников в первый класс, с отчислением за неуспеваемость и плохую дисциплину, с углубленным изучением английского языка. В нее и преподаватели попадали тоже по конкурсу. И наблюдая за экзаменами, я понял: будь моя воля, у меня бы в

девятый класс никогда не прошло бы больше 20-25 процентов учеников. Остальным, на мой взгляд, дорога только в средне-технические учебные заведения и профессиональные училища. Существует болезнь дислексия, от нее на Земле страдают 7-12 процентов детей, они не могут полноценно учиться. Есть даже королевские дома в Европе, где дети страдают дислексией. Есть дети, которым не дано даже на «тройку» знать математику, физику, химию, русский язык – своей «тройкой» эти ученики обязаны только закону о всеобщем среднем образовании. И именно этот контингент составляет как раз те 60-70 процентов, которым я бы перекрыл дорогу в старшие классы и к элитному образованию. На мой взгляд, хорошее, качественное образование и есть элитное образование.

Тезис о том, что все дети талантливы и способны, на мой взгляд, в корне неверен. В стране, где часть населения родилась в семье пьяниц в третьем и пятом поколении, особенно рассчитывать на людей талантливых не следует. Я уже давно вижу, что на наших глазах нарождается современный варвар, полуграмотный, исторически и интеллектуально невежественный, увешанный разными гаджетами, эгоистичный, узкорассчетливый, по-волчьи жестокий. Образование должно быть конкурентным на любом уровне − двоечникам, троечникам в высшее образование путь должен быть закрыт. Это должно стать одним из принципов образования в новой России.

На встречах со студентами меня иногда спрашивают: а вы собирали деньги преподавателям на экзаменах? У меня в эти минуты на глаза набегали слезы, я мысленно видел перед собою лица дорогих моему сердцу учителей и преподавателей. При всей своей писательской фантазии я и представить не могу, как бы принимал студенческие деньги Семен Абрамович Глузман, профессора Фома Иванович Грачев и Михаил Матвеевич Панов. Такие вопросы оскорбляли их память. Видя мое душевное смятение и растерянность, вопросы снимались сами собой. С трудом, но верили, что было когда-то светлое прошлое под названием «социализм» и в нем не все подменялось деньгами.

Впервые в Москву, в отпуск, я с друзьями приехал летом 1962 года из Экибастуза. Наш троллейбус задерживался, и я подошел к фонарному столбу, обклеенному объявлениями. Какой-то профессор не то из МИФИ, не то из МИСИ, фамилия и телефон были указаны, предлагал абитуриентам уроки по подготовке в свой вуз по математике, физике и химии. Плату за почасовое обучение обещал умеренную. Как сказали мне друзья, в Москве перед вступительными экзаменами в вузы всегда так – все столбы, все рекламные щиты обклеены подобными предложениями. Я был возмущен. Тут же прямым текстом написано: приходите ко мне с деньгами, я решаю проблемы по профильным дисциплинам нашего института, гарантирую поступление. А почасовая, умеренная оплата – это дымовая завеса, прикрытие. Нужны профессору, чей оклад 250-300 рублей замусоленные «трешки» и «пятерки» недорослей, не знающих математику. Станет его жена терпеть дома ораву оболтусов, тут совсем другими деньгами пахнет, да и встречи будут на нейтральной территории. Будь моя воля и власть, я бы собрал подобные предложения по всей Москве, а потом пригласил бы всех этих взяточников-профессоров в большой зал, где какой-нибудь высокий чин в штатском задал бы свои вопросы. Уверен, народ там собрался бы неглупый, поняли бы, о чем разговор, оценили бы предупреждение и перестали бы за взятки неучей в институты тащить.

Так ли нам нужны ежегодно тысячи и тысячи филологов, писателей, журналистов, музыковедов, искусствоведов, театроведов? Если образование у нас бесплатное, то это не совсем личное дело

обучающегося, деньги-то идут из общей кассы государства, и обществу не все равно, во что они вкладываются, на прихоть или на цель расходуются.

Они, как пришли в МГУ с черного входа, так и по жизни будут двигаться, приворовывая и занимая чужие места. Кроме отсутствия знаний у них нет главных человеческих качеств – ни стыда, ни совести.