Hola, Cuba!

После белой полоски прибоя в иллюминаторе самолета показались аккуратные поля, серые артерии дорог, верхушки лохматых пальм. Самолет плавно качнулся и начал снижаться. Я, спохватившись, начала судорожно прокручивать скудные паттерны, вываливающиеся из блока памяти при запросе об этом куске суши, наконец-то появившемся под брюхом самолета после четырехчасового перелета из Нью-Йорка над Атлантикой. «Куба – любовь моя», лихая песенка Пахмутовой в исполнении солнечного Магомаева; «Куба – Остров свободы», бородатый и бессмертный Фидель, призывающий: «El pueblo unido, jamas sera vencido!»; кадры фильма «Я – Куба», снятые гениальным оператором Урусевским… 

Встретил нас Остров свободы скромно – выгрузили туристов прямо на зеленую травку, при этом обнаружилось, что на посадочном поле столичного аэропорта только один самолет – наш. Из зимы мы попали в благоухающее морем и зеленью лето, звенящее птицами и ленивыми репликами работников аэропорта. Они неспешно двинулись к нам на встречу, пригласили войти в здание и предъявить к досмотру вещи. Мы последовали за ними. 
Внезапно показалось, что мы пересекли временной портал. На нас смотрели 70-е. Не только обшарпанные стены и лавки, но и лица встречавших нас кубинцев были из того времени, усталые и равнодушные. Офицер с особым пристрастием разглядывал багаж стоявшего передо мной мексиканца, судя по количеству цепей и браслетов, одержимого манией величия и желанием походить на творца мира – золотого бога Виракочу. Мексиканец нехотя выгрузил свое золото в обшарпанный пластмассовый лоток и пошел на подробный осмотр в объятия таможни. 

Мы прошли по залу аэропорта, где единственным объектом туристического комфорта был туалет. На входе стояла приветливая женщина и застенчиво снабжала посетителей строго регламентированным кусочком туалетной бумаги.

Когда из мрачноватого ангара мы вышли на улицу и окунулись в солнечный свет вечного лета, к нам резво, несмотря на дородность и большущий живот, подскочил один из представителей местной таксистской мафии, оккупировавшей все подъезды и выезды из аэропорта. Мягко, но настойчиво потный кабальеро предложил свои услуги, превысив стоимость поездки раза в три. Мы дали понять, что выкупать у него машину не собираемся, всего лишь – добраться до местного курорта Варадеро. Однако дон Таксист уже назначил нас спонсорами своего дня и не собирался выпускать птицу счастья из цепких лап. Сопящий гигант сопроводил нас до фанерного киоска, выполнявшего роль обменного пункта, где пышногрудая красавица, не моргнув глазом, содрала с нас чудовищную комиссию. Наши попытки выяснить причины столь непомерного курса разбились о полный искреннего непонимания невинный взгляд. Липучий таксист тяжело дышал за нашей спиной. А может, она действительно не понимала по-английски... 

Сдерживая раздражение, мы решительно развернулись и чесанули наперерез всем проложенным маршрутам подальше от таксистского кордона. Вскоре, как бывает во всех хороших сказках, нам повстречался добрый дедушка, внешность которого красноречиво свидетельствовала о том, что он провел большую часть своей жизни в непосредственной близости к океану... рома. Дедуля был дружелюбен и делал вид, что понимает суть наших вопросов. С пятого раза он, наконец, кивнул, свистнул, и к нам, пыхтя тучами черного дыма и время от времени постреливая газом, подлетел древний жигуль, за рулем которого сидел молодой красавец старшего школьного возраста. 

Мучачо с готовностью распахнул перед нами дверь (было странно, что она не оторвалась при этом) изрядно пожившей машины.

Мы поехали в Гавану, где, как нам объяснили, мы сможем пересесть на taxi colectivo, оно-то и отвезет нас на Варадеро за нормальные деньги. Райское лето весело пело вокруг, мы с восторженной жадностью всматривались в пейзаж, глотая удушливые выхлопы нашего жизнелюбивого соотечественника. По дороге нас догнал его старший брат, из кабины которого полился поток испанской речи, содержащий самые свежие новости о здоровье и благополучии родственников его водителя. Наш рулевой высунулся из окна, стараясь не упустить ни одной детали повествования. У меня возникли серьезные опасения, удастся ли нам доехать до пункта назначения живыми. 
Все наши страхи оказались лишь жалкими проявлениями презренного малодушия. Мы целехонькими доехали до стоянки и пересели в более жизнеспособную машину, которая и выполняла функцию коллективного такси. Взяв в компанию юную, почти голую, обвешанную рюкзаками немку, мы продолжили свой путь к заветной цели.

Варадеро
Поездка продолжалась по довольно ровному шоссе, и была возможность немного рассмотреть природу острова. Вскоре мы выехали из пригородов Гаваны, густо застроенных лепившимися друг к другу лачугами из бетонных блоков и кусков разнообразного строительного материала. По обе стороны дороги простирались поля с красной землей. Повозки, запряженные мулами или лошадьми, неспешно катили вдоль обочины, рядом шествовали крестьяне в широкополых шляпах. Вдали поднимались невысокие горы, временами вдруг открывалась панорама Мексиканского залива. Вскоре мы поехали по более оживленной местности, через поселки и городки. И вот, наконец, Варадеро…

Город приветствует туриста при въезде на испанском, английском и русском языках. Все, кто узнает, что мы из России, расплывается в широчайшей улыбке. Приятно. Вид на море открывается с обеих сторон – Варадеро расположен на узком аппендиксе-полуострове Икакос. Отели по большей части не отличаются новизной и высоким уровнем сервиса, но прекрасная еда, изобилие тропических фруктов и свежевыловленной морской фауны, виды, открывающиеся с берега, с лихвой компенсируют все недостатки этого курорта. Нежнейший песок цвета тахинной халвы мягко уходит в прозрачную сияющую лазурь воды. Волны нехотя накатывают на берег, лениво выплевывая к ногам купальщиков сокровища морского дна – обломки раковин и кораллов. Пляж умеренно заполнен фанатами морского купания. Наверное, примерно так и выглядит рай. 

Из уникальных достопримечательностей Варадеро – пещера Амбросио, где сохранились наскальные рисунки индейцев, обитателей Острова свободы, сделанные ими задолго до того, как эти места были открыты миру Христофором Колумбом. Народ, населявший Кубу столетия назад, был полностью истреблен, а плоды их случайного досужего творчества до сих пор удивляют любознательных туристов.

Гавана
Автобус оставил нас на улице Сан Лазаро, на которой находился наш casa – мини-отель. Улица, плотно застроенная домами из белого ракушечника в старо-испанском стиле, судя по всему, последние 200 лет не видела от своих обитателей никакой заботы. Общий вид был крайне обшарпанным, при ближайшем рассмотрении некоторые дома просто были уже мертвы. Некогда вычурно красивые, с причудливой лепниной, резными дверями и витыми балконами, теперь в лохмотьях почти совсем облезшей краски, дома оплакивали свое блестящее колониальное прошлое. В сочетании с ярко-синим, редко навещаемым облаками небом, это создавало картину фантастической красоты. Во многих домах двери были открыты, и с улицы отлично просматривалась спартанская обстановка, в которой обитают полуголодные и счастливые хозяева. 

Наш casa неожиданно оказался маленьким оплотом благополучия, с высоченными пятиметровыми потолками и роскошной старинной мебелью. Она стала для нас крепостью, вмонтированной в многоквартирный людской муравейник, где в соседнем доме хозяйка стирала и сушила полиэтиленовые пакетики, сварливо обсуждая с соседом проблему починки его рыболовных снастей. Жизнь в муравейнике звучно кипела почти до утра. Последним выступал хриплый старый бас-баритон с монологом на тему «Быть или не быть?». 

Было еще одно достоинство нашей маленькой крепости – выходя в город, мы легко сливались с толпой, не вызывая у горожан желания немедленно навязать нам ту или иную услугу, что, как правило, происходит, когда ты выходишь из большого дорогого отеля. Если ты турист, значит, готов заплатить за многое, считают местные жители.

Перед знакомством с городом мы прослушали подробную инструкцию нашего метрдотеля о том, где самые классные уличные музыканты, самый лучший кофе и где любил бывать Хемингуэй. Прогулка по городу у нас началась по набережной Малекон, в сторону крепости Сан Сальвадор де ла Пунта. Тех, кто собирается посетить Гавану, сразу предупреждаю – берите с собой противогаз. Вдоль прекрасной залитой солнцем набережной несется поток ярких машин, раскрашенных в самые жизнерадостные цвета, щедро обволакивая все вокруг облаками выхлопных газов, которые ленивый местный бриз не успевает отогнать в сторону моря. Довольно часто ловишь себя на мысли, что это интерактивное яркое кино порой доставляет дискомфорт. Картина дополняется огромной трубой, возвышающейся над городом из-за паромного причала и извергающей на головы беспечных горожан огромные тучи черного дыма. 

Не успели мы подойти к крепости поближе, чтобы лучше ее рассмотреть, как попали в плен к уличным музыкантам. Первым делом они выяснили, откуда мы, как нас зовут, и, сев к нам на хвост, затянули «про нас» песню на мотив «Катюши». Так мы прошли метров сто, что называется, сквозь медные трубы, под ехидными ухмылками других туристов. Попытки ускорить шаг не помогли. Навязчивый ансамбль испарился, лишь когда мы дали понять, что наличности не имеем.

Гавана поражает живописностью. Двести лет назад это был сказочно красивый и богатый город. На центральных улицах и площадях еще сохранились остатки былого величия. С тех пор в центре города мало что строилось, в основном происходил процесс разрушения и ветшания. Несмотря на кровавое прошлое и нищее настоящее, кубинцы довольно жизнерадостны и почитают трех своих «святых»: Фиделя, Че Гевару и Хемингуэя. 

Фидель Кастро – это всенародный «отец родной». Защитник и покровитель, указывающий верный путь в жизни даже после своей смерти. Песни о кровавом, но справедливом comandante Че Геваре стали частью кубинского фольклора. Аргентинский врач, который в начале своей карьеры был приверженцем гуманистических идей Альберта Швейцера, в процессе борьбы за свободу превратился в безжалостного, убивавшего без суда и следствия разжигателя революций. Он до сих пор дорог свободолюбивым кубинцам. Портреты Че и Хемингуэя преследуют вас до самого duty free. 

Американский писатель, участник кубинского освободительного движения, азартный рыбак и охотник на львов и гигантских марлинов, для которого одно время дичью были немецкие подводные лодки, большой любитель выпивки, женщин, и просто очень красивый человек, умевший красиво и интересно жить, Хемингуэй и сейчас любим и почитаем в этой стране. Его имя стало частью кубинской истории. Здесь была написана повесть «Старик и море» и «Острова в океане». Здесь, всего в 80 километрах от его прежнего дома в Ки Уэсте (США), он жил дольше, чем где-либо. Бар «Эль Флоридита», в котором он любил бывать, пара гостиниц, где он жил, и дом в пригороде – все стало главными туристическими объектами Гаваны. 

Историческая часть Гаваны продолжает лениво и беспечно существовать в полуразвалившихся, сочащихся зловонной канализацией зданиях. Вечером за приличными фасадами колониальных красавцев-особняков открывается их реальное нутро. Люди ютятся на старых диванах в узких картонных пеналах, разделяющих когда-то роскошные чертоги. Наверное, сейчас трудовой народ живет лучше своих предков – рабов, служивших испанским колонизаторам. Но магазины для кубинцев пусты. А жалкие предметы торговли стоят космических денег. В отеле нас попросили оставить из наших личных вещей всё, чего не жалко. Всё принимается с благодарностью. 

Настал час отъезда, такси долго ждать не пришлось – в этом городе ничего нет в большем изобилии, чем такси. Водитель старенького chevrolet согласился отвезти нас за скромный гонорар. И вот лохматые пальмы снова машут нам своими головами, теперь уже прощаясь.

Автор фото: Малика Сайдашева