Нурбек Батулла: «Встряской для меня стало возвращение в Казань»

Выпускник Казанского хореографического училища три сезона отработал в балетной труппе Казанского театра оперы и балета. В 2010 году уехал в Санкт-Петербург. Уехал отчасти и потому, что хотелось испытать себя в отрыве от дома, от всего привычного и родного, ответственности, которую, к сожалению или к счастью, наложила известная в Татарстане фамилия. Нурбек родился в семье писателя и драматурга Рабита Батуллы, чьи пьесы и сейчас находятся в репертуаре многих театров республики. Отец никогда не давил на него авторитетом, не «создавал идолов», наоборот, формировал личную ответственность будущего артиста и учил быть честным с самим собой и своими желаниями.

«Отец с детства учил задавать вопросы самому себе и пытаться дать на них честный ответ. В подростковом возрасте у меня было ощущение, что все мои успехи были связаны с фамилией. Отчасти мой отъезд в Питер связан с этим. Я хотел проверить себя. Ведь в Петербурге моя фамилия никому ни о чем не говорила. В консерватории я учился только два года из пяти, я ее не закончил, потом поступил в театральную академию. И сам момент поступления был для меня еще одним испытанием, доказательством того, что я могу», – вспоминает Нурбек Батулла.

Учился на балетмейстера в консерватории им. Римского-Корсакова. Закончил всего два курса из пяти. Бросил. Впереди ждал еще один вызов: поступление на актерский курс Ларисы Грачевой в Санкт-Петербургскую академию театрального искусства. Первую серьезную и по-настоящему заметную работу Батулла сделал именно в стенах академии. Моноспектакль My Nuriev, который воплотился в тандеме с молодым питерским режиссером Галиной Ждановой, получил самые лестные оценки критиков, а начинался всего лишь как актерское упражнение на первом курсе в студенческой мастерской.

«Есть такое упражнение, называется “Акция”. Каждый день любой желающий может сделать, показать любое творческое действо. 18 марта, в день рождения Рудольфа Нуриева, я вспомнил и решил рассказать одногруппникам, что сегодня праздник великого танцовщика. Акция была очень простой и примитивной, но, в конце концов, она стала частью спектакля. На тот момент я уже давно не занимался классическим танцем у станка. Я решил просто выйти и позаниматься тренажом вдоволь, минут 20-30, и потом рассказал историю о Нуриеве. Получился некий перформанс, – рассказал Батулла. – Но тогда педагоги сказали, что получилась интересная акция и неплохо было бы ее развить в цельную работу».

Галина Жданова была педагогом Батуллы, с которым он столкнулся в проекте Introdrama. Небольшая группа молодых людей в Петербурге начала заниматься импровизацией под руководством Ждановой. Уже тогда Нурбеку импонировали ее мягкие, демократичные методы работы. Она направляла актеров, обходя старые тираничные методы режиссерской дрессуры, не диктовала, а предлагала. Это было современно и продуктивно, настаивает танцовщик. С проб и экспериментов, доработок и предложений начался My Nuriev, показанный в Казани на фестивале молодой режиссуры «Ремесло». В духе Ждановой – 24-часовые импровизации без остановок; по нраву Батулле – постдраматический театр и полное погружение. В слиянии родился законченный спектакль-посвящение и отречение от кумира – Нуриева.

На последнем курсе академии в 2016 году Нурбеку поступило предложение вернуться в Казань в качестве хореографа Татарского ТЮЗа. Главный режиссер театра Ренат Аюпов позвонил нашему герою еще до вручения диплома, и вопрос о ближайшем будущем решился сам собой. Хотя причины не уезжать из Петербурга были: курс Батуллы за исключением всего нескольких человек создал свой театральный проект, который живет уже второй сезон. Можно было остаться, признает Нурбек Батулла, но уезжал он с установкой вернуться. Переезд в Санкт-Петербург не стал потрясением для танцовщика, «встряской» стало возвращение в родную Казань.

«Много иллюзий разрушается, когда ты сюда возвращаешься. Например, ты думаешь, что ты вернешься и кому-то нужны твои знания, которые ты получил в Питере. И я готов ими делиться, грубо говоря, бесплатно. На деле оказывается, что не так много и желающих. Многие в Татарстане живут в каком-то внутреннем мире. Они участвуют в фестивалях: съездят куда-нибудь в Чувашию, в Чебоксары или в Урюпинск на какой-нибудь непонятный фестиваль, о котором никто не знает, получат первое место и думают, что они живут. А когда спрашиваешь: “Почему вы не подаетесь на «Золотую маску»?”, они с полной уверенностью говорят: “Зачем? Там все куплено, – с досадой констатировал Батулла. – Поэтому мне так радостно за то, что мы с “Алифом” прошли. Радостно не столько за себя, сколько я хочу показать этим людям, что ничего не куплено, все реально. Этим заблуждением люди оправдывают свою лень и страхи».

Постановка главного режиссера Казанского ТЮЗа Туфана Имамутдинова «Алиф», или «Зов начала», рассказывает об изменениях в культуре татарского народа, которые произошли в результате перехода татарского алфавита на латиницу. В 1939 году с переходом на кириллицу семь букв пропадают из алфавита. Язык теряет свою глубину, гармоничность. В результате этих потерь исчезают ритм, форма, рифма, стиль и первоначальный смысл произведений, созданных в древности. Для постановщика это означает, что национальная идеология, возникшая с Х века, попросту исчезает. Нурбек Батулла попал в этот моноспектакль в качестве единственного танцовщика и актера в одном лице по приглашению режиссера. Молодой хореограф стал не просто исполнителем роли, но и соратником Имамутдинова в разработке идеи.

«Мы с Туфаном познакомились еще прошлым летом. Он добирал актеров к себе, устраивал кастинг, на который я пришел в качестве актера. Он меня не взял, сказал, что ему нужны нормальные актеры, – с иронией вспоминает Батулла. – Месяца через два он все же перезвонил и предложил поработать с ним в ТЮЗском проекте по пьесе “Самоубийца” Эрдмана. Уже ближе к зиме, кажется в декабре, он предложил мне обратить внимание на арабскую вязь. Так, “Алиф” начинался с персидской поэзии в декабре, а в январе мы вдруг поняли, что не нужно так далеко ходить. Нам не нужна Персия, если арабской вязью пользовались наши предки. Тот же Габдулла Тукай писал свои произведения, пользуясь арабской вязью. Так одна идея перетекла в другую».

После премьеры 20 сентября на малой сцене театра Камала пластическим спектаклем заинтересовались эксперты Российской Национальной театральной премии «Золотая маска». Критики посетили Казань уже в конце октября. Уже 2 ноября стало известно, что спектакль победил сразу в трех номинациях: за лучший спектакль, работу балетмейстера и лучшую мужскую роль. Так, творческая биография Нурбека Батуллы, совершив виток, вновь      вернулась на орбиту татарских корней, национальной культуры.

«Внутренний местечковый мир», в котором заперли себя многие татарстанские театры, молодой балетмейстер видит перед собой отчетливо. Потому в будущем не может даже представить себя ни в одном репертуарном театре Казани. Что же такое Татарский ТЮЗ, в котором второй сезон трудится Батулла, как не оплот «репертуарности» и режиссуры старой школы?

«Приглашение в ТЮЗ я воспринял как некий знак. Я подумал, что раз меня зовут, моя помощь нужна. Я пришел и, в принципе, понял, что руководству моя помощь не нужна, я, наоборот, возмутитель спокойствия: пришел и насилую людей. Но в артистах я чувствую потребность, артистам нужны мои идеи, артисты хотят тренинга, хотят развития и процесса. Возможно, не такого радикального, как у меня в голове, но все-таки. Мне приятно видеть, что есть такие люди, это меня держит, чувство ответственности именно перед артистами, не перед руководством. Пока отдачи я не получаю, но я верю, что она будет, если мне удастся все правильно настроить», – считает танцовщик.

Сейчас, считает Батулла, чтобы двинуться дальше, ему самому нужно сформировать для себя определенную систему, философию и «стиль движения». Он «учится жить» и пока не хочет совершать радикальных шагов, хотя и имеет личные, субъективные претензии к театрам и их творческим работам в республике.

По словам артиста, на сценах театров Казани, Татарстана он видит хороших актеров, но они, к сожалению, играют разрозненно – каждый по своей   школе и совсем не представляются ему единым живым организмом. Для молодого балетмейстера важен процесс производства спектакля, происходящее с актерами во время репетиций. Перед тем как приступить к спектаклю, к читкам, актер должен полностью очиститься от бытовой жизни, «изменить состояние сознания», считает танцовщик. Если актер не транслирует в зал «измененное состояние сознания», если своей игрой не может выдернуть зрителя из его будничной суетливой жизни, то театр работает неправильно. Он начинает выполнять функцию социальной сети: быть для зрителя способом не оставаться наедине с собой, становится в один ряд с телевизором.

«Мне бы не хотелось кого-то обидеть, это только мое субъективное мнение, но это мнение молодежи: я думаю, что в Казани нет нормального театра. Нет, не так: в Казани все театры – нормальные, а так быть не должно. Я вижу неплохие спектакли, я вижу интересную режиссерскую задумку, я вижу неплохие декорации, интересный материал, но я не вижу честного воплощения, – рассказал Нурбек Батулла. – Нет ощущения, что ты пришел в секту, не цепляет. В Мензелинске, например, прошла очень хорошая постановка – “Иблис”. Приезжал “якутский Тарантино”, как его называют, Сергей Потапов. Очень симпатичный спектакль, который претендует на неразвлекательную категорию, но через двадцать минут после его начала, я смог понять, чем живут актеры, бытовую часть их жизни, их мысли, а не мысли их героев».

Проблема, считает артист, заключается в самой сущности репертуарного театра, руководителям которого необходимо отчитаться о выпуске определенного количества постановок в год, из-за этого многие театры живут в постоянной суете и спешке. «Лекарством» от театрального недуга Батулла называет отказ от нормированности, сроков, долгового отчета. Актер не в состоянии что-то сказать зрителю, если сам живет в такой же суете, как и он, не обременяя себя «духовной гигиеной» в стенах театра. В качестве еще одного аргумента к тезису о неэффективности системы, артист приводит в пример свою преподавательскую работу в Казанском хореографическом училище. Среди воспитанников ССУЗа очень маленький процент по-настоящему мотивированных студентов, большое количество, что называется, приводят за руку родители. Не заинтересованных ни в обучении, ни в дальнейшем росте студентов нельзя отчислять, такие радикальные методы в училище не практикуются. Образуется целый порочный круг: если отчислить, не будет достаточного количества студентов, не будет, соответственно, и финансирования. В этом порочном круге живут многие учебные заведения, именно по этой причине Батулла ушел из консерватории Санкт-Петербурга.

«Я никого не обвиняю и ни к чему не призываю, у каждого театра своя жизнь, но я хочу жить по-другому. Можно сказать, что проблема в «Большом Брате», Министерстве культуры или системе. Но это будет не совсем правдой. Далеко не каждый актер согласиться жить так, как живу я. И дело не в зарплате, дело в человеке. Я не разделяю творчество и личную жизнь, и только такой путь я вижу для себя как для актера, артиста, хореографа. Постепенно я расширяю свои тренинги, чтобы у меня не было разницы между творчеством и жизнью. Мне кажется, тем и различаются две категории: развлекательного и неразвлекательного театра. Для актера развлекательного театра есть четкая граница между жизнью и творчеством, для актера другой категории все это нивелировано. Фраза «театр для всех» скорее подходит для развлекательного театра. Для моего театра нужно больше: дикое желание понять и развиваться. Желание получить энергию, которая будет двигать тебя. Театр и существует ради обмена энергией между миром идей и зрителем. Те, кто на сцене, становятся проводниками», – подвел черту Нурбек Батулла.