РЕГИНА САТТАРОВА, гедонист и наблюдатель

Основателю и художественному руководителю независимого творческого объединения «Пакеттеатр» Регине САТТАРОВОЙ (как и всем нам этой весной!) пришлось – в чем-то вынужденно, а в чем-то вполне сознательно – замедлиться и по-новому взглянуть на происходящие вовне и внутри процессы. Но вот изоляция завершается, ритм жизни вновь ускоряется – но простые маленькие радости, уверена Саттарова, не должны исчезать.

– Регина, какие – театральные и не только – события 2019-2020 гг. ты считаешь самыми важными? 

– Во-первых, это освобождение Кирилла Серебренникова и выпуск его спектакля «Барокко», так как, несмотря ни на что, он продолжал работать. Во-вторых, карантин. Мир не будет прежним, значит, не будет прежним и театр. Третье – наши гастроли на «Маске+» со спектаклем «Время роста деревьев». Мы были все вместе и были там очень счастливы. 

– Что хорошего можно найти в изоляции? 

– Время. Побыть, наконец, с семьей. Понять, что интернет – это инструмент для поиска информации. Не более. Книги... Или я вот гитару нашла. То есть она всегда стояла в углу. Но разве на нее раньше было время?

– Над чем сейчас идет работа? 

– Сейчас мы с ребятами из «Пакета» работаем над новым проектом, реализуем его осенью. Репетируем дважды в неделю онлайн, делаем этюды, зарисовки, самонаблюдения. О чем проект? Не люблю говорить о замысле раньше времени. Это так зыбко, растает как дым, не поймаешь потом. Могу с уверенностью сказать — проект будет НЕ о коронавирусе. Ну и я пишу, конечно. Самое время.

– Какие проекты пришлось отложить? 

– Ну как отложить. Отменилось все в один день. Были проекты в Казани и в Польше, фестиваль в Калининграде, съемки короткого метра. Недели две я бродила по квартире в каком-то ошалелом состоянии. А потом оказалось, что невозможно не работать.

– Какой ты была в детстве? 

– Очень скромной и стеснительной. До средней школы у меня даже друзей особенно не было. Родители собрали для меня огромную коллекцию детских пластинок. Это были очень качественные,  полноценно сделанные  аудиоспектакли. Рано утром я просыпалась, сама ставила пластинку и садилась рисовать. Я рисовала и параллельно сочиняла истории. Это был такой комикс, но на одном пространстве листа, в одной рамке. Я могла так весь день просидеть, до самой ночи. Я очень четко помню это блаженное состояние, когда как будто бы растворяешься, полностью погружаешься в выдуманный мир. Это такое воспоминание, внутри которого разлито какое-то блаженство, такое густое, какое может быть только в детстве, нет ему конца. Я не помню деталей, но состояние это очень отчетливо помню. 

– Мне кажется, что современному театру сейчас не очень нужен зритель. Тебе он нужен?

 – Конечно, нужен. Но какой — не мне решать. У меня нет так называемой концепции «идеального зрителя» или «целевой аудитории». Любой человек, который проявляет интерес к тому, что мы делаем, заслуживает уважения.

– Без чего ты можешь обойтись? 

– Могу долго находиться в одиночестве и вполне хорошо себя ощущать. Но без друзей и близких точно обойтись не могу. Всегда беру с собой, куда бы ни ехала, блокнот и фломастеры. Косметику могу не взять, а их всегда беру. Хотелось бы какое-то время пожить без телефона. Без цивилизации тоже очень хорошо. В лесу люблю быть по нескольку дней. Без театра, кажется, что могу, но это не совсем так, наверное. 

– Для тебя есть абсолютные авторитеты? 

– В юности у меня были какие-то ориентиры. Я любила русский рок, поэзию русского рока. Сейчас не думаю, что есть кто-то извне, вне круга близких мне людей. Есть какие-то внутренние ориентиры, их несколько: Юрий Никулин, Евгений Леонов, Дмитрий Лихачев. Такие величины, очень уважаемые мной люди. Еще в последнее время у меня какое-то увлечение учеными. 

– Как ты относишься к китчу? 

– Китч, когда он утрирован, возведен в художественный прием или, напротив, дик и наивен, может быть очень веселым и выразительным. Цыганские свадьбы — просто чудо. И интерьеры. Бывают сногсшибательные интерьеры, поражающие своей изобретательностью, фантастические. Помню, раньше в старой «Лакомке», до ремонта, на потолке был огромный искусственный розовый торт. Шик. А в повседневных проявлениях это скорее грустно, даже тоскливо. Утло. 

– Какой был самый неожиданный вопрос в твоей жизни? 

– Самое неожиданное — это когда в 2012 году мне позвонила Айгуль Давлетшина и предложила поставить эскиз в театральной лаборатории «Свободная сцена». Это было очень неожиданно, буквально из воздуха. В тот самый момент я вышла с собеседования в банке, куда меня взяли на работу с хорошим окладом, полным соцпакетом. И вот я стояла на ступеньках этого банка, и тут такой звонок. Я сразу согласилась. 

– Художественная литература или нон-фикшн? 

– В последнее время нон-фикшн. Есть замечательная серия «История/география/этнография». Сейчас читаю «Смех в древней Руси» Дмитрия Лихачева. 

– Любимый философ? 

– Я не придерживаюсь строго какой-то одной философии. Я агностик. Мне нравится, отчасти, философия гедонизма. Мне кажется, что мы не всегда уделяем внимание маленьким радостям. В маленьких удовольствиях столько наслаждения! Но важно выработать в себе инструмент восприятия, научиться чутко прислушиваться к себе, четко понять, чего ты хочешь прямо сейчас. Пообедать, например. И потом услышать внутри себя как именно пообедать. Чем. В какой последовательности, в каком сочетании. Гортанобесие... Найти его и, не торопясь, вкусить. Именно вкусить, прочувствовать вкус полностью, слиться с ним. Вообще, в том, что касается удовольствий, не надо торопиться.

Фото Юлии Калининой