ЗУЛЕЙХА ХИСМАТУЛЛИНА. ДАЛЕКАЯ МУЗЫКА

Передо мной гастрольный график народной артистки РСФСР Зулейхи Хисматуллиной за несколько дней августа 1972 года. Знакомые мне с детства названия мишарских деревень тогдашней Горьковской (ныне Нижегородской) области – Ендовище, Ключище, Красная Горка, Чембилей, Петряксы, Шубино, Медяна, Красный Остров, Антяровка, Овечий Овраг, Урга, Пица, Камкино. Оказывается, там побывала Зулейха Хисматуллина! В каждой деревне – полноценный концерт, подарок сельчанам в разгар жаркого лета – романсы, народные песни. А еще Саранск, Йошкар-Ола, Чебоксары, суровые пермские города – Губаха, Кизел, Березники, Чусовая. Свою же родную республику она объездила многократно, побывав в каждом уголке. 

В жизни Зулейхи Хисматуллиной и её поколения казанских артистов было мало зарубежных сцен – больше рабочие и колхозные клубы, комсомольские стройки, сельские площади, а то и импровизированный, наскоро сколоченный помост в чистом поле. Особенность времени и судьбы, но и трудная, благородная миссия просветителя своего народа. 

Казанские артисты из Театра оперы и балета и из филармонии не забывали о своих земляках, живущих за пределами ТАССР, не одни развеселые сабантуи тогда посещали. И голоса остались у многих зрителей в памяти, далекая уже музыка, которую лишь приблизительно можно услышать на старых пластинках или увидеть на редких и несовершенных документальных кадрах.

ВСТРЕЧА В ЗАМОСКВОРЕЧЬЕ

 Так и камерный концерт, посвященный Зулейхе Хисматуллиной, мы с друзьями назвали «Далекая музыка», а провели его в московском Доме Асадуллаева в октябре 2014 года. Народный артист РТ Эдуард Трескин, заслуженная артистка РТ Наиля Сагирова, певицы Зульфия Хабибуллаева и Альбина Латипова представили публике различные произведения оперного и камерного репертуара. Особая часть концерта была отведена тогда современной музыке:  композитор Зульфия Раупова рассказала о сюжете своей оперы «Ак буре», премьера которой прозвучала на весь мир. Воспоминаниями о Зулейхе Хисматуллиной поделилась педагог Асия Рахмани, а также по телефону из Казани – ученики великой певицы: народная артистка РТ Зухра Сахабиева и профессор Казанской консерватории Нина Варшавская. Шесть лет назад мы робко совмещали онлайн и офлайн, не думая, что через несколько лет наступят социальное разобщение и власть дистанции, а живой концерт станет легкомысленной роскошью и редкостью… 

За окном в осеннем Замоскворечье было уже ненастно, а в зале – тепло, уютно, словно само имя и память о большой певице согревали. Осень – её время: родилась Зулейха Гатаулловна в ноябре 1922 года в Казани. 

Почему-то запомнилась зрительская реакция на мои слова о том, что Шостакович считал Зулейху Хисматуллину лучшей исполнительницей партии Катерины Измайловой в своей опере «Леди Макбет Мценского уезда». Многие удивлялись: ведь в этой роли блистала Галина Вишневская, столь ценимая Шостаковичем. Но оценка мастерства казанской певицы – уже в музыкальных анналах. 

В КРУГУ КОМПОЗИТОРОВ 

Зулейхе Хисматуллиной вообще повезло с композиторами. И с самым главным, определившим судьбу – Назибом Жигановым, создавшим своим гением и энергией Казанскую консерваторию, куда Зулейха поступила в победном 1945 году, попав в первый набор студентов. В училище и консерватории её преподавателем была опытная польская певица Ванда Рошковская. Дальше вся сценическая и преподавательская жизнь была связана с Назибом Гаязовичем, который её еще первокурсницей после музыкального училища привел работать в театр, сначала на маленькие роли.

 В операх Жиганова «Качкын», «Алтынчеч», «Намус», «Ильдар», «Джалиль», «Тюляк и Су-Слу» пришло к ней столь важное для артиста чувство сцены. Партию Каракаш в «Алтынчеч» Жиганов доверил совсем молодой певице после первых исполнительниц – Зюгры Байрашевой и Саиды Девишевой, принятых публикой и критикой. Но Девишева вернулась из Казани в Москву, а Байрашевой требовался второй состав. 
Хисматуллина уверенно и профессионально вошла в этот ключевой для тогдашнего татарского оперного искусства спектакль. 

Татарские оперы в её исполнении имели особый успех. Это знали казанские композиторы. Хуснулла Валиуллин специально для Хисматуллиной пишет партии Альфии в «Самате» (работу современники считали наивысшей в карьере Хисматуллиной) и Фариды в «На берегу Демы». Музафаров, Исмай Шамсутдинов, Дж. Файзи, Ключарев, Яхин, Ринат Еникеев ценили её талант. Проницательный казанский музыковед Георгий Кантор особо отмечал, что со своим ярким восточным обликом Зулейха Хисматуллина особо органична была в татарских спектаклях, но ведь и русская, европейская классика ей покорилась. Лиза, Катерина, Татьяна, Тоска, Аида, Ярославна! Памятны и её камерные концерты, составленные из произведений Чайковского и Рахманинова. В Воронеже, Саратове, Ростове-на-Дону в ней видели не певицу-гастролершу из национальной республики, а мастера, которому подвластны разные жанры. Но восточное и вправду было её органикой: уже в дебютном 1950 году Зулейха Хисматуллина выступила в Казани в партии Чио-Чио-сан, считая, что эта опера научила ее быть актрисой. 

Кстати, Георгию Михайловичу Кантору принадлежит утверждение, что в 1950-70-е гг. в Казани блистали три оперные звезды – Зулейха Хисматуллина, Венера Шарипова и Гульшад Сайфуллина. 

СИЛА ХАРАКТЕРА

 Яркость, вообще, была её чертой, так запомнившейся коллегам по театру и ученикам в консерватории, а также не свойственные многим актерам экзальтация и импульсивность, а именно умение устраивать праздник посреди тусклого мира советского города 70-х гг. И «Заздравную» Дунаевского она могла вдруг внезапно исполнить для любимого ученика, и пловом вкуснейшим накормить на дне рождения, или на уроке, для показа сложнейшую арию задорно пропеть от начала до конца, или снадобья из лесных трав приготовить заболевшему Хайдару Бигичеву. Могла всю сложнейшую «Аиду» исполнить фактически на одной связке: нет второго состава, на спектакль раскуплены билеты, значит, болезнь должна, обязана хотя бы на один вечер отступить! Никто в зале тогда не заметил ее внутреннего напряжения, знали лишь напуганные коллеги  в кулисах, считавшие минуты до окончания  спектакля…. Все прошло мастерски.

 Будни и проблемы отступали перед силой и легкостью её характера, обаянием, простотой. Прима, примадонна, профессор – она разрешала своим ученицам (девушкам из татарских деревень) называть себя не по отчеству, а просто  «Зулейха апа». Вспоминает Эдуард Трескин: «В обычной жизни она не была похожа на оперную певицу: одета просто, очки в роговой оправе, внимательный взгляд карих глаз, низкий разговорный голос… Она излучала доброту и напоминала, скорее, врача, чем артистку – да, врача, профессора-терапевта». 

РАЗГЛЯДЕТЬ ЛИЦО КАЖДОГО 

К Жиганову и Хисматуллиной работать в экзаменационные комиссии приезжали из Москвы Борис Покровский или Наталья Шпиллер. Сама Зулейха Гатаулловна не чуралась методической работы, выступала на конференциях и совещаниях по музыкальному образованию. Она любила музыкальную теорию. 

Но главное было в ином. Опытнейший педагог, Хисматуллина не ломала народные голоса под «оперный стандарт», а видела в каждом своем ученике индивидуальность и главное – артистическое будущее. Помню слова Зухры Сахабиевой о том, что плакала, ощущая на первом курсе несовершенство свое, в сравнении со взрослыми студентками, уже владевшими поставленными голосами. И учительское, материнское успокоение от слов Зулейхи Гатаулловны: «Тебе и не надо петь, как они. Ты будешь петь своим задушевным природным голосом. Я в ответе за твой голос… И не собираюсь превращать его в сопрано, будь спокойна. Мы готовим здесь оперных и оперно-камерных певцов. А ты будешь народно-камерной концертной певицей». Впервые Зухра Сахабиева услышала Зулейху Хисматуллину по радио, в своей деревне среди сармановских лесов. Хисматуллина исполняла тогда народную песню «Кызыл төлке». Голос этот пленил, привязал к себе. Пройдет время, и наступит у Зухры счастье обрести учителя, вторую мать. 

В родной Казанской консерватории Зулейха Хисматуллина преподавала с 1952 г. до самого конца жизни, до 1994 года. В 1966 г, еще активно выступая на сцене, получила свой класс. На вокальной кафедре властвовала тогда непревзойдённый мастер Зюгра Байрашева – первая профессиональная татарская певица. Именно Зюгра Гиреевна пригласила преподавать её на свою кафедру, дала двух первых учениц. 

Хисматуллина нашла на престижной кафедре свое место, как находила свои роли в репертуарном распределении театра. Это было свойство ее личности – уметь в конкурентном мире искусства проходить мимо суеты и неизбежных интриг. Все приходило к ней вовремя. Зулейха Хисматуллина четверть века в театре им. Джалиля исполняла все партии драматического и лирико-драматического сопрано. 

Эдуард Трескин: «Особенно я запомнил, когда к нам в Казань на гастрольный спектакль приехал легендарный, великий тенор Большого театра Зураб Иванович Анджапаридзе. Он пел Радамеса, Зулейха Хисматуллина – Аиду. Этот спектакль навсегда со мной! Это был поток, лава двух талантов!» 

И ушла она с оперной сцены, почувствовав (при всей условности театра), что быть 50-летней Татьяной или Аидой непозволительно для серьезного артиста. Дальше продолжалась долгая камерная работа с замечательной пианисткой Алевтиной Евгеньевной Миркиной. Пела Хисматуллина и на своем юбилейном концерте к 70-летию, в 1992 году. Тоже уже далекая музыка.

ВОСТОЧНАЯ ЖЕНА

 Сцена была её домом. В буквальном смысле рядом – любимый человек. Зулейха служила в театре вместе с мужем – гобоистом оркестра Рашитом Фахрулловичем Таймасовым. Они учились вместе в консерватории, Рашит окончил на год позже, в 1951 пришел учиться с фронта, после ранений и контузии. Стал музыкантом экстракласса, его ценил и Натан Рахлин, приглашая на выступления в симфонический оркестр. Рашит умер очень рано, в 46 лет…. 

Зулейха Гатаулловна умела распределить время так, что работа над оперными партиями, преподавание сочетались с воспитанием троих детей, ведением дома, депутатством, гастролями (от долгой и сложной поездки по городам Китая в 1960 г. остались письма, отправленные домой). Конечно, все сочетать было трудно, помогали родные. Но при этом Рашит требовал, чтобы после спектакля через 15 минут его Зулейха уже была на выходе из театра и они вместе бы шли домой. Приходилось быстро разгримироваться, особенно трудно это было после Аиды. Зулейха Гатаулловна, став и известной актрисой, оставалась прежде всего восточной женой, следовала порядкам, впитанным в старой Казани.  

Иногда мизансцены приходилось повторять в трамвае (!) по дороге на репетицию. Театр, сцена!

ИСТОКИ ТВОРЧЕСТВА

 В театре она и выросла, в закулисье прошло её детство. Родители, рабочие Алафузовской текстильной фабрики, знали много татарских народных песен. В их скромном доме часто пели, собирались гости – казанские или приезжавшие из Арского района родственники отца – в прошлом деревенского пастуха. Из дома, семьи её моң, так четко (и критично!) различимый татарской публикой во все времена. Впоследствии Зулейха Хисматуллина с успехом исполняла «Тәфтиләү», «Сибелә чәчәк», «Әллүки». 

Знание татарской лирической души сочеталось с проникновением в мир театра. Дядя Галимджан (брат матери) работал парикмахером в Татарском академическом театре. Маленькая Зулейха могла приходить к дяде в любой день, оставалась на вечерние спектакли камаловцев, наблюдала рождение татарского профессионального музыкального искусства. Чуть позднее она стала ученицей легендарного казанского музыкального педагога Рувима Львовича Полякова. Не только музыкальная грамота, но и советы и даже стипендия (как оказалось, из личных средств учителя) помогали девочке из бедной семьи подходить все ближе и ближе к сцене.  Участие в художественной самодеятельности и знакомство с Джаудатом Файзи привели Зулейху на радио. Здесь она пела татарские песни в возрасте 13 лет. Отъезд в училище при Ленинградской консерватории был коротким, на один год: началась война, и Зулейхе удалось покинуть город почти перед самой блокадой. Ленинград она полюбила навсегда, часто потом бывала там. Другой её любовью стал остров Валаам. Но судьба – родная Казань, летняя Волга, татарские деревни, где она искала и находила таланты.  

Волшебство перевоплощения, переход из обыденности в предлагаемые обстоятельства, оркестр, сказка, драма, властные жесты режиссеров – все это было знакомо Зулейхе. Поэтому и собственный переход из студентки в актрисы случился рано и без страха. Оставался необходимый для актера трепет, неизбежное волнение, но сила мастерства помогала творить и царствовать.

  «Кто ты, мой ангел ли хранитель», – пела Зулейха Хисматуллина в «Евгении Онегине», и волшебный голос её доходил до верхних ярусов театра, запоминался счастливым зрителям на всю жизнь.

фото из архивов автора, Веры Таганцевой и открыьтых источников