Ахмед Симаев, друг Джалиля

25 августа 1944 года, в 12 часов 18 минут в зале казней берлинской тюрьмы Плетцензее был обезглавлен татарский поэт Муса Джалиль. А через шесть минут на эшафот взошел и лег под нож гильотины ученик и друг Джалиля Ахмет Симаев.

Журналист и поэт родился 28 декабря 1915 года в древне Усть-Рахмановка, бывшего Краснослободского уезда Пензенской губернии. Кто же он, Ахмет Симаев?

Как и многие юноши, Ахмет начинал со стихов. Первым его учителем был Муса Джалиль. В начале тридцатых годов в литературном кружке, которым руководил Муса Джалиль, неизменно присутствовали братья Симаевы, Ахмет и Фаттах.

Ахмет тогда работал на строительстве первой очереди метрополитена. Дело, которым он занимался, раздумья о жизни находили поэтическое выражение в стихах. В эти же годы (1933-36) Симаев был активным рабкором газеты «Ударник Метростроя».

Вскоре Ахмет переехал в Воскресенск, в восьмидесяти километрах от Москвы. В этом городе Симаев прошел школу газетчика – от помощника корректора до ответственного секретаря. В 1939 году он – студент-заочник литературного факультета педагогического института.

На «Литературных страницах» воскресенской районной газеты «Коммунист» довольно часто публиковались стихи Ахмета. Среди них и переводы с татарского за подписью А. Влиндор (псевдоним Симаева).

В редакции «Коммуниста» его по-дружески звали Анатолием. Сам он более любил имя Андрей, а жена Валя величала его Симой.

Симаев провел на фронте почти шесть месяцев. С первых же дней войны он на фронте, в армии изучил радиодело и парашютный спорт.

У жены Симаева сохранилось в памяти последнее письмо Ахмета с фронта от 12 февраля 1942 года. Он так и не встретился с родными и не увидел родившуюся после его ухода на фронт дочь. Из писем он только знал, что ее назвали Людмилой.

Никто не знал о судьбе Симаева. А он начал путь через «сорок смертей», чтобы встретиться со своим учителем и другом Мусой Джалилем, найти достойных товарищей и вести бой во имя победы в самом центре фашистского рейха.

Образованный немцами комитет «Идель-Урал», по существу, был резервным правительством «государства», которое намеревались создать враги на территории Поволжья и Приуралья. Во главе комитета стоял турецкий подданный Абдрахман Шафи Алмаз. Для управления имперским комиссариатом, вобравшим в себя Поволжье, Башкирию и Астраханские степи, Гитлер благословим гаулейтера доктора Отто Шульмана. Вот какому изощренному врагу противостояла берлинская подпольная группа и вся организация Сопротивления, руководимая Джалилем и его сподвижниками.

Но не страх, не малодушие привели Ахмета Симаева в зондерлагерь Вустрау (недалеко от Берлина). Он прекрасно усвоил, что советский десантник-разведчик должен принимать самостоятельные решения, попав в чрезвычайные обстоятельства. И советский журналист избрал наиболее тяжкий путь.

Гитлеровцы просчитались, когда выдали Симаеву письменное удостоверение о его «политической благонадежности». Именно в Вустрау, где особенно зорким было лагерное отделение гестапо, зародилась подпольная организация. Идею создать организацию Сопротивления в фашистском тылу Ахмет Симаев вынашивал с первых дней своего пленения. Она нашла горячую поддержку у Мусы Джалиля, Абдуллы Алиша и других товарищей по несчастью, которые встретились в Вустрау.

Под вывеской националистического комитета «Идель-Урал» патриоты выпускали листовки антифашистского характера, размножали и распространяли сводки Совинформбюро. Они осуществляли связь с иностранными рабочими на военных заводах в предместье Берлина и других городах Германии.

Разветвленная сеть очагов Сопротивления обрела организующее начало в IV комитете Освобождения, именем которого подписывались листовки на татарском и русском языках.

Наиболее рискованные и ответственные поручения комитет возлагал на Симаева. Он прекрасно знал русский язык, прилично владел немецким, и ему не нужен был переводчик, который ходил бы с ним, как соглядатай. Он имел свободу передвижения в районе Большого Берлина и всей Германии. Как журналист, присутствовал на пресс-конференциях в министерстве восточных оккупационных областей и в министерстве пропаганды. Его видели дружески беседующим с главой комитета Абдрахманом Шафи Алмазом, в доме которого на тихой улице он недолго жил. Многие знали, что Симаев имел аудиенцию у Рейхсфурера СС, министра оккупационных восточных областей Розенберга. Все это отводило от Симаева излишние подозрения, что было на руку подпольщикам.

Он встречался с немецкими патриотами, ездил в Варшаву осуществлять контакт с партизанами и участниками польского Сопротивления.

Выполняя поручения Мусы Джалиля, Симаев настойчиво пытался наладить связь с советским командованием, с нашей разведкой. С этой целью у себя на квартире смонтировал радиопередатчик. Ахмет проходил срочную службу войсках связи, разбирался в радиотехнике и, как разведчик, владел необходимыми знаниями. При аресте у него был обнаружен готовый к действию передатчик…

Аресты грянули в августе 1943-го. Ахмета Симаева, как одного из руководителей подполья, допрашивали в подвале на Принц-Альбрехтштрассе. Допросы с применением пыток длились и днем, и ночью…

И снова, но теперь уже на очной ставке встретились Ахмет и Муса. Джалиля арестовали далеко от Берлина и срочно доставили из Варшавской тюрьмы.

Следствие по делу советских патриотов продолжалось пять месяцев. Вооруженные восстания в легионе, переход легионеров на сторону партизан рассматривались как результат подпольной деятельности «заговорщиков». А Ахмет Симаев обвинялся, кроме всего этого, и как разведчик, заброшенный к немцам советским командованием…

Только в ноябре 1945 года вручили жене извещение, в котором сообщалось, что «красноармеец» Симаев Ахмет погиб концентрационном лагере в германском плену в феврале 1944 года…

Вскоре было получено письмо, в котором лейтенант Советской Армии Лукьянов сообщал, что при обследовании после взятия нашими войсками Дрездена местной тюрьмы на стене одной из камер обнаружена надпись: «Здесь сидел Ахмет Симаев, журналист, москвич. Нас из России 11

человек. Все мы осуждены вторым германским имперским судом на смертную казнь. Кто обнаружит эту надпись и вернётся живым на Родину, прошу сообщить родным и близким он нашей судьбе…»

И нет ему смерти – он вечно живой

В юности дружил с Симаевым и татарский писатель Абдурахман Абсалямов. Он поделился такими воспоминаниями о своем друге:

«С Ахметом Симаевым мы познакомились в 1936 году в Москве. Тогда мы ходили в литературный кружок, руководителем которого был Муса Джалиль. Кружок собирался при татарской библиотеке в Малом Татарском переулке.

Ахмет писал стихи, я – рассказы. Оказалось, что мы с ним уроженцы соседних деревень, он – с деревни Новое Аллагулово, а я из Старо-Алагуллово. Расстояние между ними – 2-3 километра. Новое Аллагулово русские называют Усть-Рахмановкой. Сейчас это Мордовская АССР.

В этом году в журнале «Казан утлары» напечатан мой роман «Плывут облака» о Мусе Джалиле и джалильцах. Естественно, отдельные главы рассказывают и об Ахмете Симаеве, сподвижнике Мусы Джалиля. Жаль, что пока нет перевода на русский язык…

Я часто думаю об Ахмете, пытаюсь найти источник его героизма. Он был простым рабочим парнем, ничем вроде не отличался от своих сверстников. Ходил в черном демисезонном пальто, большой черной кепке. Лицо открытое, доброе, может быть, ули только немного больше чем у других и, как мне помнится, они вроде бы торчали. Улыбка особо не запомнилась, все было в нем обычное. Но я, как мне кажется, понимал его душу – чистую, героическую. Попытаюсь объяснить. Нам всем хотелось писать стихи и обязательно как Такташ. Знаменитый татарский поэт Хади Такташ был уроженцем наших мест и мы гордились им. Дело в том, что мы говорим на своем, мишарском диалекте, отличающемся от казанского говора и, конечно, от литературного языка. Такташ же писал почти «по-нашему» и это получалось здорово. Большой и талантливый поэт умело и тонко использовал диалект, не нарушая литературной нормы. Мы же, не очень искушенные в литературе, это понимали тогда более упрощенно и нам было приятно повторять отдельные свои, мишарские слова. Тогда мы не отдавали себе отчета, что для поэзии нужен больший талант, чем простое умение удачно рифмовать. Большая заслуга выдающегося поэта, руководителя нашего литкружка Мусы Джалиля, который начал воспитывать из этого сырого материала будущих писателей.

Ахмет писал и на русском языке. Он, видимо, учился в русской школе и жил больше среди русских. В литкружке я не помню, чтобы он когда-нибудь читал свои стихи, хотя друг другу мы и показывали свое творчество. Все-таки, литературный татарский язык он знал недостаточно и сам это понимал. Видимо, поэтому он и практиковался больше в русском языке. Известно, что он переводил Мусу Джалиля в плену.

Поэзия обогатила его. Более того, любовь и преданности поэзии сделали его бесстрашным воином – он был разведчиком-десантником, а ведь в разведку, а, тем более, в десант, берут не каждого. Поэзия для него была почти синонимом любви к нашему народу, и эта высшая Любовь сделала его героем в фашистском подполье. Известно, что и там он выполнял ответственные функции разведчика. Не удивительно, что в конце своей деятельности Муса Джалиль сожалеет, что не удалось поставить во главе безопасности подпольной организации Ахмета Симаева – он был самым подходящим кандидатом для выполнения этой исключительной задачи.

В подполье открылись новые грани характера Ахмета: он был умным и хитрым. Как не были хорошо подготовлены гитлеровские разведчики, они не могли проникнуть в глубину души советского человека, - он казался им вполне лояльным. Они даже дали ему бумагу о том, что «в политическом отношении он благонадежен и разрешили ему свободное перемещение по Германии. Смог он побывать и на оккупированных территориях Советского Союза. Как радиокорреспондент «Идел-Урала» он был и у министра Розенберга, и у Шафи Алмаса…

Когда фашисты напали на след тайной организации Мусы Джалиля и арестовали его близких сподвижников, Ахмед и в казематах гестапо остался несгибаемым борцом и с гордо поднятой головой пошел на смерть.

Таким кристально чистым остался в моей памяти Ахмет Симаев. И нет ему смерти – он вечно живой».