Вадим Эйленкриг: «Свайпнуть влево» какого-то эмоционального переживания не имеет»

В начале декабря 2021 года в Татарском государственном академическом театре оперы и балета имени Мусы Джалиля прошел VI фестиваль татарской эстрадной песни «Узгәреш җиле» («Ветер перемен»). На фестивале выступили артисты прошлых сезонов и дебютанты. Было исполнено 31 произведение. 

«Когда созданный продукт стал высоким искусством, то становится очень трудно удивлять, а может быть, это уже и не нужно», отметил в интервью для журнала IDЕЛЬ музыкальный руководитель фестиваля Вадим Эйленкриг. Мы расспросили музыканта о том, чем ему нравится татарская музыка, есть ли у него фавориты на татарской эстраде и какими качествами должен обладать вокалист, чтобы выбиться в том.

– Чем отличается нынешний сезон «Үзгәреш җиле»?

– Планка настолько высокая, что соответствовать достигнутому уровню непросто. В этом году – самые сложные технические и самые зрелищные декорации. Мы начали этот проект для того, чтобы поменять некую эстетику или, может быть, даже сознание публики. В прошлом году невероятно прошла опера «Алтын Казан». Я не слышал ни одного негативного отзыва. Это была совершенно другая музыкальная эстетика. Думаю, что если бы до нее не было бы четырех сезонов «Узгәреш җиле» в этом виде – с оркестром, с аранжировками, с этими идеями, то «Алтын Казан», возможно, и не приняли бы. Потому что опера «Алтын Казан», которая была до этого, и «Алтын Казан», которую мы представили с нашими аранжировками – это совершенно разные постановки и звучание. Сейчас в музыке я вообще не знаю, что может быть нового, пока не прилетят инопланетяне, не подарят нам новый звукоряд, новый инструмент и, как следствие, новые идеи. 

Кстати, чем этот сезон отличается от остальных, так это то, что мы никогда так много не репетировали! Обычно у нас шестичасовые репетиции, а сейчас играем и поем по восемь часов!

– Что Вас заинтересовало в татарской музыке? 

– Прежде всего, эту музыку мало кто знает. Когда мы показывали это в Карнеги-холле, скептики считали, что никто не придет на татарскую музыку. В Нью-Йорке мексиканцы не ходят только на мексиканскую музыку, а бразильцы – на бразильскую. Там интересен некий продукт, и желательно, чтобы его никто никогда не слышал. И поэтому в этом отношении было безумно интересно и нашему оркестру, и публике услышать то, о чем они не подозревали, но при этом изложенное мелодическим языком, который доступен в любой точке мира. 

– Многие отмечают, что Вы очень бережно относитесь к национальной культуре…

– Во-первых, мы, конечно, должны привносить что-то новое, и один из важнейших пунктов, которые мы должны соблюдать – чтобы не было потери национальной идентичности. Иначе эта музыка перестанет быть интересной. В проекте за это отвечают отдельные люди. Прежде всего, это генеральный продюсер Рауфаль Мухаметзянов и педагог по вокалу Венера Ганеева. Мы стараемся привнести, а не изменить. Мы не пытаемся ничего менять. Это очень тонкая грань. Многие даже не понимают этого.

– Есть ли у Вас фавориты на современной татарской эстраде? 

– Это генофонд нации во всех отношениях: и внешность, и талант, прекрасно поющие и артистичные. Алина Шарипжанова, Ильгиз Шахразиев… Я безумно люблю Максуда Юлдашева – абсолютно народный вокалист, а сейчас это просто Френк Синатра. То есть, Максуд – это просто моя любовь в проекте. Ильнар Миранов…Я вообще считаю, что он должен жить или работать где-нибудь в Лондоне или в Нью-Йорке, или в Лос-Анджелесе и записываться вот с лучшими музыкантами! Когда Люси Кампети на одном из проектов услышала Ильнара, она была в хорошем смысле слова шокирована. Продолжать можно бесконечно. А если мы говорим про певцов не касающихся нашего проекта… Есть такая группа «Аигел», которая мне не очень близка…не знаю, насколько она популярна в Татарстане, потому что мне кажется, это татарский проект для мира и точно не для Татарстана. 

– Произведения каких композиторов вы включаете в проект? 

– Во-первых, мы берем народные, во-вторых, это музыка Сайдашева, Резеды Ахияровой. Я безумно рад, что в Татарстане состоялся, как выдающийся мастер, уже сложившийся профессионал – Эльмир Низамов. Он молодец… Он юный, как человек и при этом очень зрелый, как композитор. 

– Как происходит подбор музыкального материала?

– Подбором занимаются исполнители, Рауфаль Мухаметзянов, Венера Ганеева… Это целая технология. Сначала надо найти песню,  потом надо услышать в ней что-то помимо оригинала, затем надо понять, правильно ли ты услышал – работает большая команда! Потом выстраивается драматургия и стилистика. Дальше начинается работа над аранжировками, мы начинаем ее менять. Вокалист должен попасть не только в эту песню, он должен попасть в эту стилистику, потому что, если это стилистика  R'n'B, а у вокалиста открытый народный тембр, они просто не совпадут. Это адский колоссальный труд, которым мы занимаемся на протяжении всего года.

– Какие направления будут звучать?

– Нас называют джазменами… Но хорошо если из 25 номеров один - джазовый, но как правило и этого нет. Как правило, это поп-музыка, это кроссовер с классикой, бывает латино, босанова, самба, поп-самба, рок, соул. Цель – в каждом сезоне показать максимальное количество разных жанров, в которых может происходить экспансия татарской музыки. Мне кажется, сейчас о чистоте жанра можно забыть в любой музыке. Академические музыканты стремятся играть что-то близкое к джазу… Да даже слушаешь татарских баянистов, которые даже нот не знают, но безумно талантливо играют по слуху. Смотришь, а у них аккорды, которые лет 15 – 20 назад им бы просто не простили, а сейчас это считаются частью национальной культуры. 

– Несколько лет назад Лундстрем был в Татарстане с оркестром, играли татарскую музыку и был огромный успех! А как у Вас получается так чувствовать татарскую музыку?

– У нас получается чувствовать музыку. Насколько я знаю, у оркестра Олега Лундстрема было несколько аранжировок, когда они работали в Казани – и все они были очень удачные. Мы ни в коем случае не сравниваем ничего. Знаете, у меня есть твердое убеждение: если музыкант говорит, что он может играть только условно татарскую музыку, еврейскую, русскую или бразильскую, например, то это очень ограниченный музыкант. Звукоряд понятен, пентатоника понятна, голосоведение понятно. И самая главная идентичность в татарской музыке – это язык, тексты и мелизмы. За это в проекте отвечает Венера Ганеева, которая работает с вокалистами, особенно с теми, кто не очень хорошо говорит по-татарски, для того, чтобы это было приближено максимально к идеалу. К сожалению, даже внутри проекта мы теряли безумно талантливых артистов, на мой взгляд, только потому, что у них было не очень хорошее татарское произношение. Нам, музыкантам, повезло – мы не говорим на русском, на татарском или на английском. Мы говорим на языке музыки, мы говорим нотами, а они везде одинаковые. Раве что кроме Индии, где в музыке есть четверть тона, непривычные нашему слуху. Но я уверен, что случись такой диалог, мы бы и с индийскими музыкантами нашли общий язык.

– Вы знакомы с татарской культурой и традициями? Вам это как-то помогает? 

– В 90-е у меня был один знакомый, который сформулировал, что туризм – это архитектура, кухня и люди. Мы и до этогочасто бывали в Казани. Сейчас мы приезжаем сюда раз в год на месяц-полтора. И мы знакомы с татарской архитектурой, мы знакомы с кухней, с татарским народом. Был очень забавный эпизод: недавно мы сидим после репетиции, жутко уставшие, даже не в состоянии куда-либо пойти поужинать. Сидим в номере, смотрим по ТНВ татарский вариант «Угадай мелодию». И угадываем! Мы бы победили там всех! Даже не зная, языка мы знаем тексты, так как с каждым вокалистом приходится проходить по нескольку десятку раз песню. А далее мы все это записываем на студии в Москве. Потом я как музыкальный руководитель слушаю это сведение. Я прослушал раз по 50 каждую песню, а если она мне безумно понравилась, то и 200 раз.Так было с песней «Син сазыңны уйнадың». Поэтому я думаю, что я знаком неплохо с татарской культурой.

– Как меняется Казань с каждым Вашим приездом?

– Меня поразила своей красотой эта набережная. Она мне напомнила Голландию, только лучше. Когда мы только сюда приехали, была проблема: где вкусно поесть? А сейчас проблема – где поесть, но просто уже везде хорошо. Сейчас проблема выбора. Для меня очень важный момент цивилизации – это кофейня. Чай попить или поесть можно и там, где нет цивилизации. Но когда появляется такой эстетский кофе, это уже цивилизация. В Казани очень много хороших кофеен. 

–Ведете ли вы какой-либо еще национальный проект помимо «Үзгәреш җиле»?

– Нет. Недавно мы записали очень хороший альбом, в пандемию. Сначала было виртуальное знакомство. Ренат Салаватов познакомил нас с Еркешем Шакеевым – это человек, который написал главные хиты для группы «А’Cтудио», например, «Солдат любви», «Нелюбимая». Мы записали с ним альбом и презентовали его в Московской филармонии, и совершенно точно приедем с ним в Казань, когда у нас будет большой тур. Хороший альбом получился. Я с ужасом думаю, если сейчас кто-нибудь предложит национальный проект, и я соглашусь на него… Я понимаю, насколько глубоко надо в него будет погрузиться. Даже если бы мне предложили еврейский проект сделать, хоть я еврей по крови и знаю музыку, но я татарскую музыку знаю гораздо глубже! Это очень непростая история. У нас очень много проектов, не связанных с национальной музыкой. Хотя, я считаю, что удачнейшая постановка, удачнейшее исполнений и прошу прощения за мою нескромность, удачнейшая аранжировка – Сайдашев «Адриатическое море». Этим произведением я открывал сезон с «Виртуозами Москвы» в концертном зале Зарядье, играл также его в Московской консерватории, на канале «Культура», в филармонии. Теперь без этой композиции я уже не могу представить концерты.

– Как Вы оцениваете уровень исполнительского мастерства в России и в Татарстане? 

– Признаюсь, я не смотрю телевизор. Поэтому мне трудно оценить поп-исполнителей. Может быть, потому, что они мне не очень интересны… Очень много талантливых сейчас. Мне кажется, выросло некое поколение, которое привыкло свои личные эмоциональные моменты, ну, например, знакомство с девушкой, решать посредством гаджета. Потому что «свайпнуть влево» какого-то эмоционального переживания не имеет. Очень много готовых технически молодых людей, которым, на мой взгляд, не хватает этой эмоциональности. Но, так как их слушает такая же с недостатком эмоциональности публика, я думаю, они друг другу очень даже подходят.

– Какими качествами должен обладать вокалист, чтобы выбиться? 

– Благодаря социальным сетям люди становятся популярными. Сейчас поколение Reels и Тик-Тока – очень короткого контента. Но самое страшное то, что, если раньше артиста выбирал продюсер и было все не так просто – выбрал, записал, сделал – сейчас его выбирает публика. И, к сожалению, не всегда искушенная. Абсолютно случайно из сотен совершенно одинаковых людейвыбирают по непонятному алгоритму исполнителя. В моем жанре это невозможно. Ты должен учиться, добиваться, работать, а не просто вот так на лайках… Хотя нет, есть совершенно замечательная пианистка, обладающая невероятными внешними данными, которая за счет социальных сетей стала безумно популярной. Артист, кончено, обязан выглядеть. Но, по большому счету, я не припомню артиста, который добился бы многого только при красивых внешних данных. У меня есть только личный рецепт, который помог мне, это два момента – дисциплина и работа.  

– У Вас есть жизненное кредо? 

– У меня есть жизненная философия, но я не могу ее свести к одному девизу. У меня очень строгая философская система, которую я выстрадал, и в которой я уверен, которая мне очень помогает. Если мы говорим про музыку, то я повторюсь – труд и дисциплина. 

– Как Вы видите дальнейшую динамику проекта?

– Я бы хотел видеть больше молодых талантливых композиторов. Потому что у Эльмира Низамова должна быть конкуренция. Я желаю это, прежде всего для него, потому что только в условиях конкуренции может рождаться что-то лучшее. Я желаю нашему проекту проектов, которые могли бы с нами конкурировать. Для этого не нужны финансы, для этого нужны идеи. Это можно записать выложить в интернет, можно собрать много лайков, тебя будут везде приглашатҗ. Но с нами конкурировать сложно, потому что у нас очень сильная команда музыкантов, каждый из которых генерирует свои идеи.

– Что Вы пожелаете молодым исполнителям? 

– Труд и дисциплина. Нужны новые идеи. В академической музыке, где, казалось бы, уже все написано, где всего достаточно академично, можно искать и привносить новые идеи – ритмические, мелодические, эмоциональные, не быть статичным. Консерватизм – это очень хорошо, но право быть консерватором надо заслужить. Потому что консерватизм может быть деструктивным – когда ты уперся просто потому, что уперся, а бывает консерватизм позитивный – когда у тебя столько опыта, что ты выбрал лучшее и этому следуешь. И это относится не только к музыке.

Беседовала Майя Швецова

фото Ильнур Тухбатов