Логотип Идель
Литература

Мечты и реальность татарского МОҢ над волнами Атлантики (в переводе Диляры Низамовой)

Наиля Алана Хисамиева я знаю с 2006 года. Он пришел ко мне в пресс-службу Министерства культуры РТ от редакции радио «Азатлык» познакомиться. Очаровал с первых минут – деликатный, остроумный, легкий и при этом компетентный в вопросах культуры. Было ощущение многолетней дружбы. 29 апреля 2018 года он прислал мне этот рассказ, а 11 июня его не стало... Этой публикацией хотелось бы отдать дань памяти нашему дорогому коллеге.

Фото Римзиля Валеева

Айсылу Хафизова: "Наиля Алана Хисамиева я знаю с 2006 года. Он пришел ко мне в пресс-службу Министерства культуры РТ от редакции радио «Азатлык» познакомиться. Очаровал с первых минут – деликатный, остроумный, легкий и при этом компетентный в вопросах культуры. Было ощущение многолетней дружбы. 29 апреля 2018 года он прислал мне этот рассказ, а 11 июня его не стало... Этой публикацией хотелось бы отдать дань памяти нашему дорогому коллеге

 

ГОЛОС, КОТОРЫЙ ХОЧЕТСЯ СЛУШАТЬ

Я не отношусь к узкому кругу близких друзей Наиля Алана Хисамиева. Не во всем он был понятен и бесспорен. Мы работали вместе, и приходилось не соглашаться друг с другом, но практически никогда не спорили, так как были готовы согласиться с противоположным мнением. Потому что в самом главном мнения и позиции были похожи, да и принадлежали одному и тому поколению и тем же нравственным, жизненным принципам. Мы стали журналистами в советское время, основательно изучили систему, знали плюсы и минусы, способы достижения цели и понимали, как живет вранье в виде всеобщего  флешмоба.

Наиль Хисамиев после окончания университета уехал в Тюмень, где нашел там сибирских татар с их укладом жизни, изучил современную систему выживания национального духа. В этих просторах и болотистых лесах он нашел себя как открывателя татарских островов и заступника национальных интересов. Благодаря смачной интонации и красивому голосу и конечно удивительным возможностям радиовещания, он стал узнаваемым в Тюмени, а потом в Татарстане и других регионах, где слушают татарстанское радио.

Поскольку коротковолновое  радио «Азатлык» и его передачи в ретрансляции можно было услышать везде, где живут наши соплеменники, он, как и большинство из нас, стал знаком всем, кто интересуется национальным возрождением татар и укреплением их самостоятельности.

Наиль рассказывал про сибирские реалии, про новости национального движения. Как и все, я тоже открывал эту стихию с голоса Наиля Алан. Его передача «Дусларга сукмак» («Тропинка к друзьям») по тюменскому радио, слушали все, кому надо – настраивались на волну того времени. Его знали и уважали коллеги из русских редакций, начальство и общественность считалось с этим необычным, креативным человеком настолько, что он, татарский журналист, открывающий иногда неприятные стороны жизни, удостоился звания «Почетный радист РФ».

Он знал тюменские районы, таежные села, куда никто не добирался, рассказывал о жизни людей, давал им высказываться, обильно применяя синхроны из диктофона. Радиожурналисты знают вкус интонационной откровенности и искренних признаний разных людей. Некоторым из них никогда не удалось бы попасть в эфир. Но их голоса и их правда доходили широкой публики. 17 лет татарского эфира в сибирском формате – это огромная практика Наиля Алана. Помню, казанские летчики, сидя в плену в Канадагаре, слушали татаро-башкирский эфир радио Азатлык по коротким волнам, в надежде услышать по себя, о том, что их не забыли на родине. Они услышали передачу Наиля Алан о далеком селе в сибирской тайге, где нет стабильного электричества. Командир Владимр Шарпатов, слушая татарскую передачу, возмутился, мол, нет такого места на его родине в Тюмени. Потом, когда летчики вернулись, мы пригласили их в казанский корпункт, и они наизусть цитировали передачу о тюменской жизни с подачи Наиля. Не все не всегда могут писать и говорить так, чтобы их запомнили так.

Не буду описывать вторую половину творческой биографии и личной жизни Наиля. Он стремился освоить и Казань начала XXI века, и Европу, и мировые стандарты жизни. Постигал страны, туристические маршруты, стандарты комфорта внешнего мира, возможно, для сравнения с запросами  татар, пробуждения новых представлений. Проживая и работая в  Праге, Наиль освещал реалии Татарстана, находил факты и источники для обостренного восприятия национальных проблем и нехватки демократии. Иногда я не мог с ним согласиться, мог поспорить с ним, но не хотелось входить в новую ситуацию со своими мерками. В критической оценке уровня демократии и раскрепощенности татарской жизни он был часто бескомпромиссен, и, возможно, был прав. Думаю, он жалел татар и страдал из-за нереализованных возможностей…

Наиль Алан был в большей степени художественной натурой, чем политиком и общественным деятелем. Свою эмоциональную правду доносил интонацией и голосом. А когда пришлось работать только с текстом в сети интернет, находил опору в словах и фактах. Он о многом мог рассказать.

Его голос, артистическое, душевное обращение к людям вызывало доверие и сопереживание.

Смерть Наиля Алана вызвала шок в Казани и татарском мире. Он был востребованным человеком. Он вызывал надежду и побуждал озабоченность. Сказанные им слова были созвучны желаниям очень многих людей. Друзья, однокашники, земляки и коллеги Наиля тяжело пережили это горе. Общая знакомая, живущая в Лос-Анджелесе, написала в сети, что оборвалась струна, изменилась жизнь.

Не все успел сказать Наиль. Не успел поделиться сокровенным о последнем этапе жизни. О сопоставлении нашей действительности с западным миром. О ностальгии и боли за народ. Очень жаль.  Я глубоко пережил его ошибку – ничто не могло остановить его перед поездкой в Африку для отдыха после операции на сердце. Рациональное уступало  эмоциональному и художественному восприятию жизни. И оборвалась струна. Потому интересно читать, что написал при жизни журналист и творческая личность Наиль Алан"

Мечты и реальность татарского МОҢ над волнами Атлантики (перевод Диляры Низамовой)

 

I.

Когда я добрался до мыса острова Сал, где грозные и могучие волны с утонченной нежностью ласкали берег, сотрудники компании ”S...” уже всецело были поглощены работой. На лицах ни следа от вчерашней перебранки. Улыбаются, солнце бликует на белоснежных зубах, приветствуют, радуются замечательной погоде.

Вчера до одиннадцати вечера спорили: куда ставить микрофон, стоит ли прикрепить его непосредственно к певцу, как певец переместится с берега на поверхность океана, как далеко ему следует находиться от берега… В поисках ответа на эти и десятки других вопросов все извелись. Обстановка накалялась. Дошло до выяснений, кто покроет огромные затраты, если проект провалится. «Всевышний покроет! Все – от Всевышнего: и ваше присутствие здесь, и тот факт, что руководитель компании поддержал этот проект, не имея никаких гарантий и лишь поверив в саму идею – все это благодаря Бо-гу!», – разгорячился я.

 

II.

Мне одному известно, какие чувства меня обуревали, когда я три месяца назад входил в главный офис «S...» – крупнейшей звукозаписывающей компании в мире. Берясь за прохладную ручку входной двери, я искал слова, которые смогут убедить руководство компании поверить в мою идею: над океаном в сопровождении симфонического оркестра волн поет самый вдохновенный татарский исполнитель.

Незадолго до этого, ни на секунду не задумываясь, я написал и отправил короткое письмо хозяину корпорации, прославившейся звукозаписью и прочими передовыми технологиями.

«Предлагаю вам принять участие в проекте, подобно которому не было еще в мире. Эту почетную задачу я могу доверить только вашей компании. У меня нет миллионов, но эти миллионы вам принесет Атлантический океан и моң татарских песен. Буду вам благодарен, если вы назначите встречу». Вот и все послание – и не слишком официальное, и не заискивающее. Хочешь, принимай меня с моим проектом, хочешь – нет!

Боже мой! Кто они и кто я! Я предложил вложить огромные деньги в дорогущий проект людям, которые не только о татарской песне, о самих-то татарах никогда не слышали…

Уже на следующее утро у меня на почте было письмо с предложением о встрече.

Войдя в приемную, я с порога заявил сидящей там даме: «Я должен зайти к Вашему шефу босиком!», – туфли слетают с кончиков ног, за ними следуют и носки. Женщина потеряла дар речи. Лишь удивленно подняла взгляд с моих босых ног и посмотрела в глаза. А затем, открыв дверь кабинета главы компании, доброжелательно пригласила: «Прошу» – я так и не понял, было ли это одобрением моего безумного поступка или желанием поскорее отделаться.

Начальник встретил с улыбкой меня прямо у дверей и подал руку для приветствия. На мои босые ноги – ноль внимания. Я жду, когда же он увидит выглядывающие из-под штанин пальцы. Он жестом предложил присесть на кожаное кресло.

 

«Нет, я не сяду! Я хочу подобно выдающейся певице Республики Кабо-Верде, знаменитой не только в Африке, но и в Европе, в Латинской Америке, несравненной Сезарии Эворе выступить перед вами босоногим. Я не прославился как певец, не заставил говорить о себе весь мир, я простой человек, в честь меня не назвали аэропорт на моей родине, но те добрые намерения, которые живут в моем сердце, я хотел бы воплотить вместе с вами», – протараторил я. Неизвестно откуда слова из меня так и сыпались…

И я рассказал ему о том, что никто еще не пел под аккомпанемент океанских волн, о том, что татарские песни созвучны мелодии Атлантики, о том, что один океан способен стать целым оркестром и о том, как гармонично сольются голос певца и океана, исполняющих общую, идущую сквозь века, песню.

«Только ваша компания сможет воплотить эту идею в жизнь и открыть новые грани своих возможностей всему миру, а ваши расходы окупятся многократно», – резюмировал я.

– Где хотите записывать?

– На острове Сал. Республика Кабо-Верде.

– Так далеко?! Почему не в Португалии или в Марокко, или, на худой конец, на одном из Канарских островов?

– Только на острове Сал мелодия океана созвучна татарским песням. Лишь на единственном  мысе этого острова волны дают оркестровое звучание.

– Значит Вы бывали там?

– Дважды. Я не певец, но даже я, исполняя там народные песни, не могу удержаться от слез: океан словно подхватывает мелодию, наполняя ее еще более глубоким смыслом и эмоциями.

– Кто будет петь?

– Исполнитель, который способен во всей полноте выразить душу татарской песни. Он, кстати, чем-то на вас похож, – сказал я и назвал имя.

Ударили по рукам. Обсудили дату и технические нюансы. К нашему разговору присоединились еще трое сотрудников компании. Чуть более, чем через полчаса, мы договорились обо всем.

III.

Сегодня запись! Прошедшие через века народные «Дремучий лес» («Кара урман»), «Гульджамал» («Гөлҗамал»), сайдашевское «Адриатическое море» («Әдрән диңгез»), «Белый пароход» («Ак пароход») Сары Садыковой. Впервые в истории татарские песни зазвучат под аккомпанемент океана! Этого никогда раньше не случалось!

Техники компании сумели найти кран, который обеспечил нам подиум, уходящий от берега в сторону океана на семьдесят метров. Положили на стрелу крана доски, а поверх них толстый ковер. Стрела протянулась над океаном, почти касаясь волн. Время всего лишь восемь часов утра, а у нас уже все готово. Африканское солнце поднимается над землей, волны играют.

Этот мыс на острове Сал обладает особым настроением: он наполнен какой-то непередаваемой волшебной мелодичностью. Вслед за большими волнами, бегут мелкие, их накрывают более мощные – вместе они образовывают целый оркестр.

Здесь и скрипки, здесь и флейты, и альты и контрабас – все в порыве вдохновенья продолжают вечный сказ! Как-то по-тукаевски вышло: «Он слывет большой землею? Нет, тот остров не широк: поперек двенадцать верст он, вдоль лишь тридцать наберет».

На острове, образовавшемся в результате извержения вулкана, практически нет ни деревьев, ни какой-либо другой растительности. Когда-то португальцы добывали на этом острове соль (sal), отсюда и пошло название острова. Вот уже пятнадцать лет, как остров облюбовали для своего безмятежного отдыха европейские туристы. А сегодня над ним и над Атлантическом океаном впервые зазвучит татарский моң.

IV.

Я люблю остров Сал! Приехав сюда три года назад, я искренне проникся широтою души и гостеприимством местных жителей, их извечным лозунгом «No stress!», рыбаками, ежедневно отправляющимися в море, богатой добычей, которой щедро одаривает их океан. А величие океана, играющего у берега бирюзовыми волнами, вызывает у меня одновременно восхищение и трепет.

Огромные волны Атлантики меня встретили в пятидесяти метрах от деревянного бунгало, когда я отдыхал в конце октября 2013 года на острове в отеле Oasis Atlantico Belorizonte. Волны играют тобой: то подхватив, как щепку, выбрасывают на берег, то, приняв в свои теплые объятия, убаюкивают, как в колыбели. Когда океан спокоен, купаешься в нем до полного изнеможения, а потом бредешь вдоль берега, неспешно ступая по белоснежному, как мука, песку.

Я встаю на рассвете. На часах всего лишь около пяти. Выпив чаю с молоком, отправляюсь бродить по берегу.

Над океаном поднимается марево. Мир погружен в покой и тишину. Ноги ласкает песок. Вот рыбаки, направив свои суденышки навстречу волнам, отправляются в океан закидывать сети. Вот первые лучи восходящего солнца, прорезав, словно ножами, сумеречное небо, золотыми стрелами пронзают насквозь черные тучи. А я иду по берегу, и окружающие пейзажи заставляют душу мою трепетать и рваться в неведомые дали. Сами собой полились из груди родные сердцу мелодии.

«Дремучий лес» («Кара урман»), «Вернуться бы в молодость» («Яшьлегемә кайтыр идем»), «Первая любовь» («Беренче мәхәббәт») – напевая эти песни, я неспешно шагал вдоль берега. Впереди неизвестность, справа отели, слева океан, под ногами песок. А я все иду и иду…

В детстве – и когда пололи сорняки на колхозных полях, и когда косили траву на соседних с деревней лугах, и когда собирали смородину в школьных садах – всегда пели песни. Петь я не умею, а подпевать в общем хоре могу. Душа поет прекрасно, а с воспроизведением проблемы…

Так, погрузившись в свои мысли, я и не заметил, как далеко ушел: отели остались далеко позади, а я оказался на мысе, уходящем прямо в океан. Вокруг только океан и песок. Я и не заметил, как затянул «Адриатическое море». Мое не слишком мелодичное пение вдруг подхватил океан. Добавил мелизмов, замаскировал недостатки. В моем пении ошибок уйма, океан же не допускал ни одной: вовремя вступал скрипками, гремел барабанами, подбегающие к берегу маленькие волны вели партию флейт. «Этого не может быть!», – я потрясенно замолк, оборвав свое пение.

Это что же получается, оркестр океана исполняет татарские мелодии?! Я запел «Дремучий лес» – опять та же история: океан безошибочно аккомпанирует этой песне. Я начинаю «Наша песня еще не спета» Яхина, затягиваю вальс «Жду тебя» Сары Садыковой – стихия не отступает. Наконец, я замолкаю и погружаюсь в свои мысли.

Получается, что песни, в которых многие поколения изливали свою душу – созвучны природе, гармонируют с мелодией океана. И музыка композиторов, особенно полюбившаяся народу, океан с таким же удовольствием подхватывает… Атлантический океан, оказывается, знает наши татарские песни!

 

V.

И вот сегодня не я, а самый лучший, самый сладкоголосый певец татарской эстрады впервые воплотит в жизнь проект, подобного которому еще не было. Как только прозвучала команда «Пишем!», над океанскими волнами полились звуки песни «Адриатическое море».

 

«Море счастье и покоя – Адриатика,

Море войн и битв жестоких – Адриатика,

Властелина всего мира Александра,

Одарила мощью грозной Адриатика»...

 

Интересно, а пела ли свои песни под музыку океана босоногая дива, выросшая на Сан-Висенти – одном из островов Кабо-Верде, Сезария Эвора? Свой первый альбом она записала лишь в сорок три года в Лиссабоне. Однажды в лиссабонском ресторане Enclave, ее услышал Жозе де Сильва – молодой железнодорожный служащий из Парижа. Услышал и потерял дар речи – ее пение настолько потрясло молодого служащего, что все свое время и все свои сбережения он посвятил тому, чтобы донести ее голос до слушателей мира. Креольского наречия, на котором она пела, не понимал практически никто, однако, ее волшебный голос, в котором звучали понятные всем переживания, покорили весь мир, в том числе Казань и Уфу, куда она однажды приезжала со своими концертами.

 

VI.

3 октября 2016 года. Аэропорт острова Сал. Я побывал на этом острове уже второй раз, и собирался лететь в Прагу. Пройдя паспортный контроль, купил чашечку кофе и отправился в маленький садик аэропорта. И тут мой взгляд упал на магазинчик с аудио- и видеодисками. Музыкальная культура этой страны, состоящей из десятка крупных островов, с населением чуть больше полумиллиона человек была представлена в этом киоске альбомами 25-30 исполнителей, аккуратно расставленными по полкам. Среди них не было альбомов Сезарии Эворы. Ее диски стояли отдельно, на почетном месте, как знак особого уважения и гордости за знаменитую соотечественницу.

Международный аэропорт Сан-Висенти – острова, на котором родилась и выросла певица, теперь носит ее имя. На площади у аэропорта установлен в ее честь памятник. Она была кавалером знаменитого французского ордена Почетного легиона. К своим соотечественникам певица относилась, как к семье, и искренне стремилась сделать их жизнь легче. На ее деньги содержится вся система начального образования Кабо-Верде, почти половина бюджета здравоохранения так же финансируется из ее средств…

Интересно, выбирая из двух тысяч татарских исполнителей, чей памятник я бы установил в аэропорту Казани? Чье имя ему я бы присвоил? Из этих двух тысяч найдется ли хоть один, кто бы построил татарскую школу или как минимум обеспечил ее татарскими учебниками и книгами, кто оказывал бы помощь на постоянной основе и заботился о нуждах своего народа? С этими мыслями поднимаюсь по трапу в самолет, который готовится улететь в Прагу. Вопрос о том, кто же тот исполнитель, который споет в сопровождении океана, волнует меня на протяжении всего пути, не дает покоя.

 

Галерея

Теги: журналистика литература культура татарская проза идель творчество журнал идель время наиль хисамиев

Следите за самым важным и интересным в Telegram-каналеТатмедиа

Нет комментариев