Разбитое счастье

В телеграмме, которую Василя держала в руках, было всего два слова: «Приезжайте скорее». От недобрых предчувствий сердце съёживалось, как изюм. В мучительном ожидании мужа с работы женщина ходила по квартире от стены к стене, а когда перестало хватать воздуха, открыла окно. Ваза, случайно задетая Василёй в тумане смятения, полетела на пол, изящный предмет разлетелся на множество осколков.
– Ах! Это же был подарок Хакима на нашу свадьбу! Криворучка! – досадуя на свою неуклюжесть, она принялась собирать с пола осколки.
Деревня находилась не так далеко от города, но Василе этот путь показася вечностью. Благо, машина была под рукой – её муж Хаким работал личным водителем босса, можно было сгонять на машине шефа до деревни. Пусть и называли его шефом, человек он был неплохой, отзывчивый, входил в положение. К тому же, услышав такую новость, он не смог ничего возразить.  
Василя встревоженно влетела в дом, даже не снимая с ногобувь. Она успела заметить пару-тройку старушек, услышать отголоски молитв и увидеть в центре комнаты две кровати, стоявшие рядом, а на них – окаменевшие лица своей бабушки и сына Булата. Тело её обмякло и жидким тестом стекло по стеночке...
Всё, что было потом, Василя помнит, как смутный сон. Очнувшись, она сразу приблизилась к бездыханному телу своего четырехлетнего сына. Её сердце отказывалось принимать это: Булат их покинул навсегда.
–Сынок, дитя моё, открой глазки! Открой! Мы вернулись. Мама с тобой, – приговаривала она, гладя мраморно холодное личико, целуя маленькую ручку. – Я больше ни на шаг от тебя не отойду, спать будем вместе. Не выпущу тебя из своих тёплых объятий. Открой глазки, сынок, открой. А-а-а!!! – Женщина с криком разрыдалась, уткнувшись в тело ребенка.
Фельдшер сделал ей ещё один успокаивающий укол. В этот момент отец ребёнка колол дрова на дворе. От невыносимой душевной боли его топор так сильно бил по полену, что дрова разлетались далеко по двору. Хаким не замечал людей, входивших и выходивших из дома, не слышал их приветствий и слов соболезнования.
– Ой, Фаима, в такой момент и сама расколешься, как полено. Это ж какое большое горе-то! Сразу два покойника в доме. Ближе них ведь у Васили никого не было. 
– Не говори, соседушка, вся деревня в шоке. Кто мог подумать, ты скажи, кто мог знать? – Причитали вполголоса две старушки, выйдя за ворота. 
– Жалко Насиму. Хороший была человек. На посиделках у ворот никогда не сплетничала, а если услышит про кого, переводила разговор на другую тему. Никому бы и в голову не пришло, что набожная старушка в петлю полезет, – бабка Шакура  вытерла лицо платочком. 
–Да простит Всевышний этот грех Насиме. Видать, виноватой себя считала в смерти внука, боялась его родителям в глаза посмотреть. Сейчас, только совершу омовение, прихвачу чётки и вернусь. 
–Я тоже сейчас приду, тоже приду. 

...Василя и Хаким привезли сына из детского сада в деревню к бабушке на пару денель, уж больно просил: «Хочу поехать к бабушке. Соскучился по бабушке». Бабка Насима была не только бабушкой Васили, но и человеком, заменившим ей мать.Она взяла под крыло единственного ребёнка своей дочери и зятя, рано покинувших этот мир в результате аварии. Василя была для неё смыслом жизни, помогла ей не сдаться превратностям судьбы...
Когда у Васили родился сын, бабка Насима даже как-то помолодела. И без того лёгкая на подъём моложавая старушка стала управляться с делами ещё быстрее, с ещё большим энтузиазмом. Приезд правнука стал для неё большим праздником...
Бабка Насима решила приготовить для ребёнка его любимую лапшу. Собрала пенку с бульона и замесила тесто. Мелко нарезала лапшу своими морщинистыми, с выпуклыми венами руками. А затем решила дать отдых уставшим ногам и прилегла. И не заметила, как уснула.
–Ой, что там с моим супом? Булат, наверное, проголодался, –с этими мыслями она поднялась с постели. –Сынок, – позвала она. Но ей никто не ответил.
«Что, неужели со двора ещё не пришел?» – подумала она и встала, осмотрела дом, глянула в кухню. Зацепив ногами галоши, она вышла во двор, приговаривая:
 –Сынок, замёрз, наверное, иди в дом, – мягким и строгим голосом сказала бабка Насима. Одновременно окинула взором двор. –Неужто на улицу ушёл? Я же велела ему здесь играть, – с этими словами она направилась к воротам. В этот момент внимание её привлекла кучка снега, скатившаяся с крыши, точнее, пара сапожек, выглядывавших из сугроба. Это были ножки четырехлетнего мальчика, засыпанного грудой снега, не удержавшегося на крыше под весенними лучами...
Люди в деревне думали, что Василя сойдёт с ума. И правда, в первые дни соседи находили её на кладбище лежащей лицом к небу между двумя свежими могилами либо обнимающей могилку своего сына и приводили домой. 
–Василя, за умершими на тот свет не уйдёшь. Видать, так на роду тебе написано, судьба такая, –  пытались утешить её они. Она молчала, словно придушенная огромным питоном, либо, наоборот, нехарактерно для её тихого нрава начинала кричать: 
–Да что вы знаете о судьбе, а?!
На неё не обижались, напротив, помогали ей идти, легонько приобнимая со спины. Пальто Васили было мокрым от весеннего снега, а руки – красными от холода. 
Женщина, казавшаяся поначалу помешанной, постепенно вернулась к жизни, стараясь унять невыносимую душевную боль и забыться в работе и бытовых заботах. А вот её муж подружился с бутылкой. Можно сказать, не трезвел вовсе. Посему остался без работы. В смерти сына Хаким почему-то винил жену. Порой и руку на неё поднимал. А однажды вернулся домой далеко за полночь. Не запирая двери, прошел в спальню и за волосы стащил с кровати маявшуюся бессонницей жену. После побоев, как-то увернувшись от мужниных рук размером с лопату и железных кулаков, она сумела выбежать из дома. То ли пьян был слишком, то ли устал уже бить, но Хаким за женой не побежал, завалился на кровать и тут же уснул с громким храпом.
Василя выбежала из подъезда и тут же потеряла сознание. Прохожие вызвали скорую. 
В больнице Василя попала в руки очень хорошего врача. Ильгиз Нуруллович, несмотря на свою относительную молодость, был довольно компетентен, опытен и внимателен к пациентам. Белый халат ладно сидел на его широких плечах при высоком росте. Интересно, сколько девичьих голов кружилось не от болезни, а от любви к Ильгизу Нурулловичу? Сам же доктор, несмотря на то, что его возраст перевалил за тридцать, к сердцу никого не подпускал. Лишь мама его сильно переживала, что сын никак не женится. И при случае поднимала тему:
–Я хотела, чтобы ты женился, ещё при жизни отца. Но не суждено нам было вместе увидеть твою свадьбу и внуков обнять. А сейчас беспокоюсь, удастся ли мне одной-то увидеть невестку своими глазами. 
–Мама, я ещё не встретил ту единственную.
–Ой, ну кого тебе ещё надо! В больнице вон какие красотки работают. На прошлой неделе только видела там.
...Несмотря на то, что синяки украшали Василю во многих местах, а голова была пробита, на лице её повреждений не было. Поэтому даже в таком виде она не потеряла своей красоты. Ильгиз Нуруллович, обратил первое внимание не на травмы, как и полагается врачу, а на её глубокие серые глаза. Заглянув в них, он на мгновение оказался словно бы в космосе. И ему стало хорошо от этого ощущения.
–Наконец-то ты нашлась, – парень не заметил, как произнёс это вслух.
–Простите, что вы сказали? – погружённая в свои мысли и стискивая зубы от боли Василя действительно не расслышала его слов.
–Рассказывайте, что с вами произошло.
–Упала с лестницы.
Ильгиз Нуруллович решил не звонить в милицию, хотя не поверил этим словам. Пожалел молодую женщину. Но правильно ли поступил? Доктор частенько навещал новую пациентку, справлялся об её состоянии. Выяснилось, что, помимо гематом, у Васили было сотрясение мозга. Хотя диагноз позволял отпустить пациентку домой, доктор уговорил её остаться в клинике, чтобы было спокойнее и быстрее поправиться. Конечно, причина была не только в этом.Раньше Ильгиз ни за что бы не поверил, что можно влюбиться так быстро, словно по щелчку пальцев. И вот весь его мир, его мысли начали вертеться вокруг черноволосой дамы...
 Да, дама... Об этом красноречиво свидетельствовало обручальное кольцо на безымянном пальце Васили. Но она несчастна. Тело счастливой женщины не покрывается синяками от рук горе-супруга.«Кто, кто посмел тебя обидеть, моя райская птица? У какого подонка поднялась рука на этот прекрасный цветок?» –Ильгиз искал ответ на этот вопрос в глазах Васили.
 Душа Васили ныла не от синяков, а он сердечных мук – от неизбывной тоски по близким, особенно по сыну. Заметив, как она украдкой вытирает слёзы,завидев доктора, Илгиз Нуруллович присел на её койку. 
–Не плачь, Василя, –сказал он, положив её мягкую руку в свою ладонь. А потом погладил легонько, словно пёрышком, её плечо. Василя смутилась и убрала руку.Да, она чувствовала особое отношение доктора к себе сквозь едва зажившую рану своего сердца. Несмотря на жгучую потребность в опоре, защите от невзгод, у неё не было ни сил, ни желания отвечать на чувства Ильгиза. А в первую очередь, она – замужняя женщина.
Разумеется, эта перемена в Ильгизе Нурулловиче и его повышенное внимание к Василе не ускользнуло от медсестры Фираи, которая была влюблена в него уже три года. Она говорила с Василёй сухо, а уколы ставила нарочно болезненно. А однажды и вовсе нагрубила: 
–Еще не заросли мхом-то в больнице? Дома по вас, наверное, соскучились уже! 
Василя, лежавшая в больнице уже десять дней, и сама начала задумываться о возвращении домой. Но она не ответила ничего на острые, как бритва, слова бойкой девушки.Лишь перевернулась на другой бок и уставилась в стену. Другая на её месте вспылила бы, подняла бы крик, чтобы поставить девушку на место. Но не Василя. Словно бы на её одеревеневшем сердце никакая бритва уже не могла оставить следов. 
А на следющее утро женщина ушла домой без предупреждения. Нет, не из-за слов Фираи. Она и сама собиралась. Но эти слова придали ей силы. С Ильгизом Нурулловичем прощаться не стала... потому что в её душе тоже теплились какие-то чувства. Пока они не проросли и не осыпались от постигшего её горя, надо было уходить. 
Несмело открыв дверь квартиры, Василя увидела на пороге чужую обувь. Это была женская обувь. Она постаралась отогнать дурные мысли предположением, что кто-то из родственников приехал их навестить. Василя онемела, увидев светловолосую женщину, спящую рядом с её мужем. Она не заметила, как сумка, которую она схватила, убегая из квартиры, шумно шлёпнулась на пол. От шума проснулись муж и женщина.Блондинка от страха вскочила и завернулась в одеяло. 
Василя ожидала, что пойманный на измене Хаким будет целовать ей руки и просить прощения. Но эта надежда рассыпалась в прах, когда муж поднялся, как буря, сжал кулаки и угрожающе пошёл на неё. 
–Чего глазёнки вытаращила и стоишь, как вкопанная? Вали туда, где пропадала всё это время! Чтоб я тебя здесь больше не видел! 
Василя схватила упавшую сумку и выбежала из квартиры, задыхаясь от внезапно нахлынувших слёз. Она не взяла ничего из того, что они нажили потом и кровью за пять лет совместной жизни. Ни ложечки.Она поднялась с лавочки в парке, когда уже стало темнеть. Решила переночевать на работе, ей больше некуда было идти. Она работала поваром в кафе.
Пришедший на работу с утра пораньше управляющий кафе Халиль очень удивился, увидев спящую на сдвинутых стульях Василю. Василя, словно почувствовав на себе его взгляд, проснулась и скорее поднялась с места. Забыв поздороваться, она начала говорить:
– Простите, Халиль Ибрагимович. Этого больше не повторится. 
– Василя, не просто так же ты тут ночуешь, что случилось?
– Я... это... меня муж из дома выгнал, – сказала женщина, потупилась и покраснела, как школьница, не выучившая урок.
Халиль Ибрагимович, хотя и был требовательным руководителем, в беде людей не бросал. Он сказал, что у него есть запасная квартира, в которой никто не живёт, и предложил там пожить. Василе было стыдно от своей ситуации и неловко принимать помощь руководителя, но другого выхода у неё не было, пришлось согласиться.
– Я, без всяких сомнений, вам заплачу!  
– Ладно, об этом не беспокойся.
Василя выходила на работу и в выходные. С одной стороны, ей нужны были деньги, чтобы начать жизнь заново, с другой стороны, она впахивала, чтобы забыться и не думать о бедах, свалившихся на её молодую голову. 
Василя хотя и мечтала с детства стать медицинской сестрой, не пошла получать образование. И последние события её жизни вытащили на свет эту мечту из самых глубин её памяти. Она считала своим священным долгом помощь людям и внесение посильного вклада в лечение больных. После работы до полуночи, а порой и до самого рассвета она готовилась к экзаменам. Увидев свою фамилию в списке поступивших в вуз, она, как девчонка, запрыгала, хлопая в ладоши. 
Время утекало, как вода. Василя из квартиры шефа перебралась в студенческое общежитие. Рабочий график, согласовав с Халилем Ибрагимовичем, подстроила под расписание занятий. 
Окончив учёбу, Василя ушла из кафе и устроилась на работу в больницу на окраине города. Проработав с недельку, она услышала знакомый и в то же время чужой голос:
– Василя!..
Женщина остановилась и обернулась. Она встретилась со знакомым нежным взглядом карьих глаза и улыбкой на губах. Да, это был его глубокий взгляд...
– Ильгиз Нуруллович? Что вы тут делаете? 
– То же самое и я хотел у вас спросить. 
– Вот, на работу устроилась, – сказала Василя, поглаживая халат. – А вы тут по какому-то делу?
– Я перебрался в эту больницу год назад. Недавно был в отпуске. Сегодня у меня первый рабочий день после отдыха. 
Оба замолкли. В глазах Ильгиза были и горечь разлуки, и радость встречи, и грусть.
– Василя, будут какие-то вопросы, можешь спокойно обращаться. Я – вон в том кабинете, – доктор повернулся вправо и указал на первую дверь.
– Спасибо, Ильгиз Нуруллович.
– Называй меня просто Ильгиз, и на «ты», а не на «вы». Меня же не двое.
Василя улыбнулась этим словам.
– Постараюсь, Ильгиз Ну... Ильгиз, – она застенчиво улыбнулась и хлопнула ресницами.
В обед они снова совпали по времени. Словно договорились заранее, потому что в пункт приема пищи, кроме них, никто не пришел.
– Василя, а знаешь, – начал Ильгиз, заваривая чай. – Я ведь очень переживал, когда ты внезапно пропала. Я обошёл все палаты на всех трех этажах больницы. Ты ведь ушла, даже не попрощавшись... А я вовремя не успел сказать о том, что у меня было на душе, смелости не хватило. Боялся поранить твоё и без того израненное сердце. Встречал на улице девушек, которых путал с тобой, а потом через секунду понимал, что это не ты, и расстраивался. За годы, пока мы не виделись, мне так не хватало твоего голоса, твоих глаз, нежных рук. А сколько писем я тебе написал. Правда, они так и остались неотосланными. Я писал их в стол, в своих фантазиях общаясь с тобой, облегчая душу. А порвать их как-то рука не поднималась.
– А теперь ты женат, – сказала Василя, глядя на его кольцо. 
Ильгиз, как сильно провинившийся человек, сел, свесив руки и уставился в пол.
– Когда я понял, что наши дороги разошлись, я женился на девушке с такими же, как у тебя, серыми глазами. Нет, что я говорю! Они никак не могут быть такими же, как у тебя! – В это мгновение Взгляд Ильгиза стал теплее солнца, нежнее морского бриза. В этом взгляде он как будто бы взял руки Васили в свои.
– Ильгиз, ты женат! – Василя испугалась, что он увидит накатившие на её глаза слёзы, убежала прочь. В ту минуту её сердце билось, как птица в клетке.
Для Васили работа с Ильгизом в одной больнице стала большим испытанием. С одной стороны, при виде него она наполнялась светом, как полная луна, с другой – скукоживалась, как цветок на морозе. Её душу разрывали чувство любви и невозможность быть вместе. 
После месяца таких метаний Василя в попытке убежать от самой себя приняла решение уехать в Ташкент к младшей сестре своего отца. А в голове постоянно крутилась песня:
«Разлюбив, уедет кто угодно,
Попробуй же уехать ты, любя...» 
Да, она убегала от бурным паводком нахлынувшего на неё чувства любви и глаз, полных грусти и любви... 
В аэропорту сколько бы она ни искала в сумке свой билет, найти его не смогла. Отчаявшись, она высыпала на сидение всё содержимое.
– Ты не это ищешь?
Услышав знакомый голос, Василя подняла глаза. Перед ней стоял Ильгиз с авиабилетом в руках.
– Опять решила сбежать от меня? Твой билет остался на рабочем столе.
Василя не знала, что ответить. Потом взяла билет, хотела поблагодарить и быстро уйти, но Ильгих остановил её. Василя не могла оторваться от глубоких, как пропасть, глаз. По щекам текли горячие слезинки.
– Давай и мне возьмем билеты. Я больше не хочу отпускать тебя одну, – сказал Ильгиз, кончиком пальца стирая слезинку с её лица.
– А как же твоя жена?
– Жена ждёт ребёнка. Но, как оказалось, не от меня. От своего бывшего парня. Она вчера собрала вещи и ушла. Ладно, пусть будут счастливы! А моё счастье рядом со мной! И теперь не смей больше от меня убегать, райская птичка...