Всенародная бабушка советской литературы

Жизнь Софьи Радзиевской, начавшаяся в XIX веке, в 1892 году, и закончившаяся во времена перестройки, в 1989-м, вместила в себя несколько насыщенных событиями жизней. Из них связанная с казанским периодом была самой долгой и творчески плодотворной. До того Софья Борисовна успела пожить в Петербурге, Брянской губернии, Владимирской области, Ташкенте, Москве, легче сказать, где она не побывала до приезда в Казань, с учётом энтомологических, порой рискованных, экспедиций в Киргизию, Сибирь, Маньчжурию, Урал и Кавказ. За это время, в начале 1930-х годов, она опубликовала в Ташкенте научную работу «Амбарные вредители Средней Азии» и несколько книг для детей, а в тревожном 1942-м в Детгизе вышла в свет её повесть «За лесными сокровищами» — книга о съедобных растениях, написанная из страстного желания помочь народу, голодающему в военное лихолетье …

Однако в столице ТАССР Радзиевской на какое-то время пришлось забыть о творчестве, так как долгое время, с 1942 по 1951 год, ей пришлось работать на весьма прозаической должности — старшего инспектора по газации хлебных элеваторов и пищевых складских помещений. Потом, вплоть до 1958 года, Софья Борисовна заведовала отделом редких книг и рукописей Научной библиотеки им. Н. Лобачевского, занималась аннотированием статей и составлением каталогов. Перед выходом на пенсию она выпустила «Описание рукописей научной библиотеки им. Лобачевского», после чего целиком отдалась творчеству. Уже в 1959 году вышла из печати её повесть «Болотные робинзоны», которая в детской читательской аудитории составила конкуренцию и «Робинзону Крузо» Дефо, и «Острову сокровищ» Стивенсона — до появления Интернета и гаджетов было ещё далеко, так что дети довольно много читали и обсуждали прочитанное. Вслед за «Болотными робинзонами» вышли в свет «Тигрёнок Гульча» (1960), «Голубой храбрец» (1961), «За золотом» (1962), «Том — музыкант» (1965), «Пум» (1966), сборники «Джумбо» (1963) и «Для вас, ребята» (1965). Дворовой детворе на улице Тимирязева, где жила Софья Борисовна, посчастливилось бывать в те годы у неё в гостях. А большинство её казанских почитателей даже не подозревали, что писательница такого уровня, можно сказать всенародная литературная бабушка, живёт в одном с ними городе…  

Без пионеров и супергероев

Популярностью Софья Радзиевская пользовалась не у дошколят, а у тех, кто подходил к рубежу взросления и активно осваивал окружающий мир, то есть у школьников младшего и среднего возраста. Потому что героями книг Радзиевской, как правило, являются мальчики и девочки 8–12 лет, которых неуёмный характер или обстоятельства непреодолимой силы подводят к серии интересных происшествий, связанных с приручением какого-нибудь животного, а порой — к экстремальным испытаниям, таким как встреча с медведем, нападение голодных волков, лесной пожар или наводнение в наглухо замурованной пещере.

Рассказы и повести Софьи Борисовны безупречны с точки зрения занимательности, столь необходимой для литературы этого возраста. Однако это не пустопорожняя занимательность, характерная для современного фэнтези, а информативная — подкрепленная бесценными сведениями о реальном мире: съедобных лесных растениях, повадках зверей и птиц, условиях выживания в отрыве от цивилизации. Природосообразны как обстоятельства произведений Радзиевской, так и их персонажи, не имеющие ни малейшего сходства с эльфами и голливудскими супергероями. Они преодолевают смертельно опасные трудности без помощи магических артефактов — лишь благодаря пытливому уму, умению сопереживать ближнему, хранить верность дружбе. Так, героям повести «Остров мужества» и в голову не пришло покинуть на отколовшейся льдине полумёртвого Фёдора, поскольку знали свою простую поморскую правду: друга в беде покинуть негоже: «По той правде жили, а если придётся — с ней и умирать легче».

Откуда в человеке возникли жалость, сочувствие, потребность защищать слабых, способность дружить, благородство, готовность пожертвовать собой ради других? — на этот вопрос Софья Борисовна искала ответ в уникальной для своего времени повести «Рам и Гау», её героями являются полуобезьяны, которые ещё относились к миру зверей.

Да, проза Радзиевской дидактична, как того и требует детская литература, чтобы привести юного читателя к выводу о том, что можно и что нельзя, что хорошо и что плохо. Причем дидактика в её произведениях ненавязчива, потому что отделена от идеологии, как церковь от государства. Ни одного октябрёнка и пионера мы не встретим на страницах её произведений, упоминаний про строительство социализма тоже. Интересно, как Софье Борисовне удавалось во времена СССР избегать обвинений в безыдейности? Даже затрагивая тему Великой Отечественной войны, она избегала политико-патриотического пафоса: немцы в рассказе «Красная ленточка» и повести «Болотные робинзоны» представлены как нечто стихийное — просто враждебная сила, сеющая смерть на родной земле.

Судя по всему, Радзиевская считала: всё необходимое для развития и нравственного воспитания детям обеспечивает не идеология, а преемственность поколений. Взрослые в её произведениях по большей части строги и суровы. «Вот я тебя зажму промеж коленок пострелёнок!» — грозит для острастки сорванцу дед Иван (рассказ «Мишка»), «Умнее от вас и ждать нечего», — распекает Виктор Петрович мальчиков, заблудившихся в лесу (рассказ «За золотом»). Но стоит этому «дяденьке» снять очки, как те видят, что его глаза, не прикрытые стёклами, совсем не строгие. Так же и матери у Софьи Борисовны не сюсюкают с детьми, часто ворчат и бывают скоры на расправу — «враз за волосья», но ребята понимают, что суровость эта напускная, на самом деле их любят и оберегают: «Мамка сердится, а сама шанежки печёт с картошкой. Румяные, ух!» Даже промысловик Фёдор, всегда хмурившийся, пока брови на переносице не сходились, — «и в удачливый год хмурый, туча-тучей ходит, смеха от него никто не слыхал» — в финале повести «Остров мужества» ценой своей жизни спасает Ванюшку от разъярённого белого медведя. «Подойди скорей, покажись, что ты живой», — просит раненный Фёдор перед смертью.

Таким образом, именно соблюдение взрослыми дистанции, доминантной позиции в общении пробуждает в детях желание им подражать: перенять тысячу полезных умений и заслужить одобрение. Взять эпизод ужина на пасеке в рассказе «Мишка»: «Ели, стараясь не сорить, брали кашу по очереди. Старики разговоров за едой не признавали, поэтому во все время ужина царило молчание»; «Спасибо, дедушки, за чай, за сахар», — солидно благодарит за угощение Мишка. Так же степенно — «как полагается» — говорит отцу, кормчему потерпевшего крушение карбаса, десятилетний Ванюшка («Остров мужества»): «Замёрз, тятя», — хотя ему хочется спать и отогреться после перенесённых мытарств. А как доведётся Ванюшке удостоится похвалы отца, он краснеет, стыдится и радуется.

Сусальных ангелочков Радзиевская из детей не делает, но и исчадий ада типа гайдаровского Мишки Квакина у неё нет; из недостатков детям свойственны лишь задиристость и озорство, вызывающие улыбку. А вот взрослые монстры изредка встречаются: это Мария Яковлевна — квартирная хозяйка с визгливым голосом (рассказ «Платочек»), толстая Ибадат — жена Рахим-бая, обижавшая сироту Гани («Два волчонка»), старик, умыкнувший у девочки Кати киргизскую овчарку («Джумбо»).

Бык нам друг!

Чувствуется, как сильно было желание Радзиевской сберечь гармоничность проявленного мира, — чувствуется по тому, как неуклонно она подводит повествование каждого произведения к благополучному финалу. Однако ей очень трудно разрешить противоречие между инстинктивной тягой ребёнка к животным, как к братьям нашим меньшим, и необходимостью их умерщвлять ради пропитания. В «Болотных робинзонах» Гришака дрожащим голосом уговаривает деда Никиту не забивать на мясо быка Мишку: «Дедушка, я сена сам наготовлю много. Только Мишку нельзя есть, дедушка. Мишка нам друг». «Это бык-то друг? Никогда такого не слыхал», — удивляется дед.

Ванюшка («Остров мужества») не дает пустить в расход оленя, с которым вместе выбирался из снеговой ловушки, а убийство нерпы и её детеныша, белька, производит на него такое тяжёлое впечатление, что вызывает недовольство отца: «духу настоящего для промысленника у него не хватает». В финале повести Радзиевская разрешает трагизм мироустройства тем, что Ванюшка, после шестилетней робинзонады на Шпицбергене, едет в Петербург учиться художественной резьбе, чтобы запечатлевать животных Севера в камне, дереве и кости.
Софья Борисовна была прирожденным детским писателем. Её книги — сущая находка для библиотерапевтов.  Потому что читаются с удовольствием и  гарантируют выброс дофамина; в них всегда описываются: смачно — насыщение персонажей едой, любовно — общение с животными, напряжённо и на контрасте с долгожданным отдыхом — преодоление препятствий или трудовые усилия.

Софья Борисовна не умучивала юных читателей длинными пейзажными зарисовками, да и синтаксис их делала проще и легче, чем в произведениях для взрослых. Однако писала со знанием того, что детям свойственно одушевлять предметы, наделять их человеческими качествами, и олицетворяла природу, например: «мох душит тонкие деревца, сосёт их, а они с ним борются, ни живые ни мёртвые»; «морозовы мохнатые лапы сползают со стен избы и таятся пониже, в углах»; «зарубки на тощих сосенках смотрят, точно дружеские глаза, предупреждая об опасности».
При желании Радзиевская могла бы отринуть ограничения, накладываемые требованиями детской литературы, и писать для взрослых в полную меру своего владения русским языком, если судить по великолепной повести «Остров мужества»; она начала писать эту книгу о поморах в 70 лет, с этой целью отправилась собирать материал в Архангельск — в результате создала, без преувеличения, энциклопедию поморской жизни.   

Испытание временем
В заключение хочется упомянуть такой важный критерий, как иллюстративность: в детской книге всегда имеется полноправный соавтор писателя — художник. Юного читателя едва ли может увлечь сплошной буквенный текст без картинок. Данный критерий выдерживает лишь одна книга Радзиевской — «Для вас, ребята», изданная в Татарском книжном издательстве в 1965 году; её великолепно оформила Ирина Колмогорцева — одна из ведущих художников-графиков Татарстана, использовавшая при иллюстрации книг гравировальные техники, линогравюру и офорт.

Поэтому произведения Софьи Борисовны, не потерявшие актуальности и свежести, необходимо переиздать на полиграфическом уровне, достойном её таланта. Не говоря уже о том, как важно увековечить её память установкой мемориальной доски на одном из домов, где она проживала. Да и улицу назвать в честь Софьи Радзиевской вполне уместно.

Союз писателей Татарии высоко ценил её писательскую и общественную деятельность — выхлопотал для Софьи Борисовны, проживающей в соцгородской коммуналке, отдельную квартиру на Волгоградской, затем она переехала на улицу Татарстан. Являясь членом Союза писателей СССР с 1961 года, работая в секции русской литературы его татарстанского отделения, Софья Борисовна участвовала в чтениях и обсуждениях рукописей, делилась своими секретами мастерства с молодыми писателями. Будучи полиглотом (свободно владела всеми европейскими языками и еще шестью — пользуясь словарем) она изучила татарский язык и на высоком уровне перевела книги для детей Джавада Тарджеманова («Весёлый сабантуй», «Бабочка-ветряночка), Мирсая Амира («Плут-телёнок») и других татарских писателей. В связи с 90-летием Софью Борисовну Радзиевскую наградили орденом Дружбы народов за заслуги в развитии советской литературы. К сожалению, в 1986 году внучка и правнучка Радзиевской, обменяв квартиру, перевезли её в Севастополь. Ушла из жизни Софья Борисовна в возрасте 97 лет в московской больнице, похоронена не в Казани. Наверное, поэтому сегодня только московские и петербургские издательства переиздают книги Радзиевской и тем самым помогают выдержать испытание временем.