Травля «избранного»

(Объекты долгой агрессии)

 Приходилось ли тебе когда-нибудь обижать человека, заставляя его страдать? В твоем классе были изгои, были ситуации, когда весь коллектив против одного, когда все смеются над одним «избранным»? И хорошо, если это «веселье» ограничивается только насмешками, заканчивается своеобразными «приколами». Потому что бывает так, что… Ну, все знают, как иногда бывает.

Вроде бы, мы должны аккуратно относиться к тем, кто рядом: неважно, человек это или животное. А что это значит – аккуратно относиться? С любовью? 

В зоопсихологии есть одно определение любви. Та любовь, которая есть в животном мире - она совсем другая, не такая, как у человека.  Есть сложное слово, которым называют проекцию человеческого на нечеловеческое – антропоморфизм. Так, по отношению к любви вообще мы не можем применять принципы только человека, в зоопсихологии, как уже сказано, есть такое определение: любовь - это бережное поглаживающее прикосновение. 

Когда мы ведем себя жестоко, мы вряд ли отличаемся от галок, которые сейчас летают по небу, от собак, которые, деля территорию, нападают друг на друга, от коров, которые объединились в стадо, и только с виду кажется, что им нет дела до того, что происходит вокруг. 

«Любить ближнего» – ведь не сказано, что это значит любить человека. Может быть, это что-то даже шире, чем просто любовь к кому-то конкретно. Как у Холдена Колфилда в «Над пропастью во ржи» или в других книгах Сэлинджера: в них о том, что «что бы ни случилось, я клянусь защищать тех, кто меньше и слабее». Ведь это он говорил не только про людей, не только про сестренку Холдена Колфилда, по имени Фиби, а вообще. 

Иногда мы даже можем сказать, что мы не любим людей. А как насчет животных? Кто-то скажет, что он любит животных, а мы его тут же спросим: каких именно животных? И человек начинает перечислять, а это уже опасно: ведь он встал на скользкую почву и пытается рассуждать. Человек, который начинает рассуждать над тем, каких животных он любит, сразу окажется в западне, потому что всех животных не перечислишь, он начнет с симпатичных ему. А что если спросим его про животных, которых он никогда не видел? Любит ли он их? Например, про одноклеточных. И тогда человек задумается. А мы тем временем приблизились к его пониманию любви – к его бережному и поглаживающему отношению к тому, что рядом. Возможно, любовь вообще - это любовь даже к тому, чего мы не видим и чего никогда не видели. А если пойти дальше и предположить, что любовь – это любовь даже к тому, чего мы никогда не увидим, чего нам никогда не будет доступно? 

По небу летят галки, по дворам бегут стаи собак, коровы пасутся на берегах прудов, а мы с тобой ходим по каменному лесу больших городов, и мы все едины. 

Давай обратимся к одному из явлений, связанных с жестокостью нашего поведения.

Бывает так, что галочья стая, курсирующая по городу, неожиданно натыкается на одинокого хищника – сову, что случайно залетела в город и потерялась там среди дня. Как только стая галок видит эту сову, она не улетает прочь, как если бы каждая из них полетела в отдельности, заметив хищника. Стая, наоборот, устремляется к неприятелю и начинает галдеть, всё больше и больше, чтобы запугать сову. А затем приближается, и первые смелые птицы даже начинают клевать врага. 

От этой совы так просто не отстанут. Птицы будут гнать ее квартал за кварталом, гнать, доводя до исступления, заставляя нервничать, бояться. И, в конце- концов, убьют сову, если та не сможет улететь. 

Или другой пример: стая ворон, заметив одинокую лисицу, выбежавшую из чащи, бросается вслед за ней. Вороны подлетают, наносят удары клювом, хлопают крыльями и громко каркают все вместе, всем коллективом. Это принцип животной психики, и он звучит так: как только, находясь в коллективе себе подобных, мы встречаем одинокого неприятеля, так сразу же он становится для нас объектом внимания и долгой агрессии. Мы не сразу убьём его, но будем долго мучить. И знаешь, для чего? Знаешь, почему мы не сразу убьём его? У нас пока даже нет такой мысли – убивать. И вот почему.
Есть в мире живых существ то, что можно назвать природной педагогикой. Это когда нужно обучить младших участников стаи, что такое враг, как он выглядит, как ведет себя, как можно действовать, чтобы тренировать механизм агрессии, защиты, нападения. Так что и стая галок, летящая вслед за совой, и вороны, которые бегут за лисой, – все они пока хотят только одного: воспользоваться слабым моментом и обучить самых маленьких тому, что есть враг и что можно с ним делать. 

Конечно, ты ожидаешь, что я сейчас напишу, будто бы у людей то же самое. Ну, почти. Почти, потому что у человека нет конкретного врага, а есть просто потребность в отработке модели человеческих отношений. И потому маленькие дети в классе, выбрав наиболее слабое звено, начинают на него влиять, оказывают давление, и этот процесс – сейчас впервые прозвучит нужное нам слово – называется «травля».

Процесс травли включается автоматически. Он спрятан в глубине человеческой психики, и, как только обстоятельства подходят под нужное, он тут как тут. 

Помимо отработки вообще, для людей важно попробовать себя в столкновении с противником, который становится словно бы безопасной моделью и который в других случаях точно сильнее, чем они сами. Например, взрослый, оказавшийся заложником обстоятельств. Или просто слабым. Наверняка, тебе уже вспоминаются истории, когда на месте учителей оказывались не слишком уверенные в себе люди, не умеющие дать отпор коллективу, постоянно сдающие позиции, игнорирующие насмешки. Процесс травли в этом случае начинает стремительно развиваться. И вот уже над преподавателем начинают издеваться во всю, целым классом. 

И мы с тобой тоже включены в этот процесс травли. Он есть в нас, он неприятен, он унижает нас как людей, когда в нас просыпается такое. 

А кто-то может возразить, скажет: «Уж никогда в жизни на месте этих людей я не вёл бы себя так жестоко. И никогда подобного у меня не было». Вполне возможно, на сознательном уровне не было, но есть подсознание, которое уходит корнями туда, где мы еще не были людьми, а были птицами, рыбами, игуанадонами.

Теперь мне важно сказать, что и ты  в том числе враг многим. И это очень важно. Знаешь почему? Эти многие, когда встретят тебя в одиночестве, включат свой принцип травли. И тогда пиши пропало. Потому что им важна модель, им важно, когда модель – ты. И на этой модели у них появляется возможность потренироваться. 

Кто эти те, которые не любят тебя? Кто они такие в этом мире? Да все, кто угодно! И люди в том числе. Возможно, даже все. Но людей мы берем в пример лишь условно, потому что люди скованы усложненными принципами, установками, моралью и законом. И поэтому люди, мимикрируя, не станут проявлять себя напрямую. Но вот кто станет: собаки, галки, вороны, чайки, коровы. Я могу перечислять до бесконечности, но лучше просто представлю определение, из которого можно уже понять, что ждет опасность. 

Процесс травли включается в любой стае, где есть иерархия. Хотя бы какая-то иерархия. То есть в стае, где участники распределены словно бы по лестнице восхождения: есть вожаки, есть более слабые участники. Это есть не во всех стаях, и не все животные образуют стаи вообще. Например, собаки образуют, а кошки не образуют. Кошки иногда собираются вместе, но это у них называется словом «клуб», я не шучу, это зоологическое определение. А вот у собак конкретная стая, которую они взяли от своих самых крайних предков – от волков. Происходящее в волчьей и собачьей стае очень похоже на то, что происходит в коллективе людей. Неважно, в каком коллективе, будь это семья, в которой много участников, будь это трудовой коллектив, будь это компания друзей, будь это, ну, извини за пример, камера в тюрьме. Какой угодно коллектив. Там автоматически и сразу начинает выстраиваться иерархия, бессознательно включён выбор самого сильного и самого слабого. Важно не оставаться одному, оказавшись перед коллективом, потому что, когда объект один, это первый критерий для того, чтобы включился механизм травли, а второй критерий – это то, что ты враг. Хоть я и не стал бы распределять их на первое и второе место.

Когда ты идешь по районам города, где нет других людей, то ориентируйся на стаи собак, сразу же разворачивайся и обходи как можно дальше. Случай за случаем повторяется, когда стая собак с иерархией внутри, встретив одного человека на пустынных улицах, начинает травлю. Животные нападают, запугивают, кусают, а если человек начинает давать агрессивный отпор и действует неумело, не зная психологии собак, для него ситуация становится крайне опасной: агрессия стаи может в этом случае выйти из-под контроля. 

Похожий случай, когда люди, которые направляются из деревни в деревню, встречают огромное стадо коров. У коров нет четкой иерархии, но у них всегда есть доминирующий самец, доминирующий бык. А если ещё он находится в процессе гуляния, гормональный уровень изменен, то такое стадо, обнаружив человека, в одиночестве шагающего вдоль пруда, бросается на него, загоняет в пруд, и этот пруд окружает.

Я уже написал выше, что это может быть связано со многими животными. И с человеком в том числе. Именно поэтому во время школьного обучения в классах бывают случаи нападения на беззащитного и слабого. 

Так одного из детей делают моделью другие дети – моделью для отработки жестокости, защиты и нападения. И вообще ради исследования   себя лично в плане возможностей именно такого типа взаимодействия с другим человеком, не доступного ребенку в обычной ситуации. 

Зная принципы эффекта травли, можно защищаться от нее, можно предугадывать поведение целых коллективов и находить объяснения уже случившемуся. Какое странное, странное явление, правда?

Перед тем, как закончить письмо, назову пару простых правил на случай, если ты встречаешься с агрессивно настроенными собаками. Правила, которые важно соблюсти для того, чтобы выжить. 

Никогда не смотри в глаза собаке, потому что на языке животных это вызов к бою. Никогда не поворачивайся спиной к собаке: собака на автомате бросится на тебя. Никогда не убегай от собаки: у собаки включается инстинкт преследования жертвы. Просто стой, смотри поверх животного, слегка обнажи зубы, демонстрируя оскал животному, и отступай, пятясь задом. Тогда больше надежды на спасение. 

Написал про надежду на спасение и в последних строчках письма скажу ещё про одну надежду в этом случае – надежду на то, что еще не всё пропало, что всё ещё может быть лучше. Надежду на то, что мы можем оставаться людьми, даже несмотря на то, что в нас столько всего природного, пришедшего к нам от животных из древних областей нашего сознания.

Люби тех, кто рядом. Нам важно уметь любить тех, кто рядом. Нам важно любить всех животных вообще, и одноклеточных тоже. Любить в этом мире даже то, что мы никогда не видели и, возможно, даже никогда не увидим. Тогда есть надежда. 
Всего хорошего.